– Прошу, сэр, присаживайтесь. – Ленгвистон показал рукой на все тот же неудобный стул.

Губернский секретарь сел, сели и англичане.

– Мистер Кунцевич, – после почти минутной паузы начал длинный. – Полиция ее величества сделает все возможное, чтобы отыскать интересующего нас с вами негодяя, только вот… Мы не видим никакой необходимости в вашем участии в этих розысках. Вам незнакома здешняя специфика, вы не знаете города, у вас нет информаторов. Давайте поступим так – вы поедете в отель, займетесь своими делами, Лондон посмотрите, а мы, как только что-нибудь узнаем об этих русских, непременно вам сообщим, идет?

– Они не русские, – улыбнулся Кунцевич.

– Простите, что вы сказали? – вскинул голову Ленгвистон.

– Янис – не русское имя, да и фамилия Петерес – тоже. Он из ливов, эстов или латышей, я, право, сам в них плохо разбираюсь.

– Как вы сказали, латыши? Кто это?

– Есть такой народ в нашей империи, проживает преимущественно в Остзейском крае. Вы этого не знали? Как же вы тогда собирались искать этих господ?

Оба детектива молча хлопали глазами.

Мечислав Николаевич развалился на своем неудобном стуле.

– У меня действительно нет информаторов в вашем городе, но это не говорит о том, что таких информаторов нет у всей русской полиции. А уж эти информаторы о наших эмигрантах знают многое. И если мы не будем друг на друга неизвестно из-за чего дуться, то я эти сведения раздобуду и с большим удовольствием ими с вами поделюсь. Ну а если вы будете продолжать настаивать на том, чтобы я посетил Вестминстерское аббатство и другие замечательные места вашего прекрасного города, во многих из которых я, кстати, уже успел побывать, то я все равно узнаю все, что мне нужно, вот только вам не скажу.

– Вы что, шантажировать нас собрались? – вскипел тощий.

– Успокойся, Перси, – остановил его рыжий. – Какая нам разница, с чьей помощью мы найдем этих уродов? По мне – пусть нам хоть сам дьявол поможет. – И, обратившись к Мечиславу Николаевичу, спросил: – Как быстро вы сможете добыть нужные нам сведения, мистер Кунцевич?

– Не могу сказать, мне надо связаться с моим начальством. Думаю, на это уйдет несколько дней.

– Тогда давайте искать их параллельно – вы, используя свои возможности, мы – свои. И обо всем, что станет известно, будем сообщать друг другу. Идет?

– Идет! – согласился губернский секретарь.

Оказалось, что структура лондонской сыскной весьма схожа с питерской. Так же, как и в России, часть лондонских сыщиков была рассредоточена по участкам, но основная их масса занималась непосредственно в управлении. В Скотленд-Ярде существовали аналогичные питерским подразделения – Стол приводов, Регистрационно-антропометрическое бюро, фотография, делопроизводство. Но в организации английской и русской полиций были и отличия, причем весьма существенные. Служащих в лондонской сыскной было в несколько раз больше, чем в питерской, что позволило кроме территориального принципа использовать их и по принципу специализации. Персиваль Ленгвистон руководил отделом борьбы с хищениями, Брайан О'Хара был его помощником. По статусу их можно было сравнить с питерскими чиновниками для поручений.

Расстались русский и английские сыщики весьма любезно.

Присутствие в посольстве к тому времени уже кончилось, и Мечислав Николаевич отложил визит на Холборн-стрит до завтра.

Выслушав просьбу губернского секретаря, посольские бюрократы два с половиной часа мариновали его в коридоре – видимо, совещались, а может быть, и сносились с Петербургом. Наконец служитель отвел Кунцевича в небольшой кабинет с окнами, выходящими на задний двор посольства, и оставил его там наедине с абсолютно лысым господином в партикулярном сюртуке.

– Коллежский асессор Васнецов, – представился господин, протягивая Мечиславу Николаевичу холеную ладонь. – Значит, анархистами интересуетесь?

– Анархистами?

– Ну да-с. Петерес был членом латышского анархистского общества «Liesma», то бишь «Пламя», по-нашему. Эмигрировал в Британию три года назад.

– А с кем он водился, вы знаете?

– Конечно, знаю. Мне известен весь состав этой банды. Вот-с.

Васнецов передал губернскому секретарю тощую папку, внутри которой находилось несколько листков бумаги с машинописным текстом.

– Здесь их фамилии, приметы, адреса, по которым они жили в Лондоне. Их карточки я пришлю вам в гостиницу – для того, чтобы сделать копии, нужно время.

Отобедав, Кунцевич поднялся в номер и в ожидании фотографий Трошкиных «друзей» решил немного полежать.

«Странно все-таки тут все устроено, все шиворот-навыворот, все наоборот. Везде кучер спереди сидит, здесь – сзади. Везде держатся правой стороны, здесь – левой. Везде омнибусы тащатся черепашьим шагом, здесь – извозчиков обгоняют! У нас окна отворяются, здесь же подымаются и опускаются, как гильотина, везде ставни снаружи делают, здесь изнутри. Кормят, как будто у них у всех катар желудка – зелень эта вареная, говядина еле прожаренная, хлеб вечно черствый, пудинг этот, тьфу! Замазка, а не пудинг. А вчера? У нас в воскресенье на Невском – не протолкнуться, дамы разнаряженные, шум-гам, торговля идет. А здесь? Вчера на улицах кроме меня, кажется, одни городовые только и были, стояли, зевали, в этих своих касках. Все лавки закрыты – если бы не мой табльдот, я бы с голоду помер. Театры не работают, увеселений никаких нет! Нищие у них в цилиндрах милостыню просят, а дамы по кабакам ходят, и никто этого им в укор не ставит! По кабакам… По кабакам! Господи, какой же я дурак!» – Мечислав Николаевич вскочил с постели и начал быстро одеваться.

Англичане слушали, не перебивая. Когда губернский секретарь закончил, рыжий спросил:

– Думаете, он придет туда?

– А почему нет? – ответил Мечислав Николаевич. – Они убеждены, что полицию на них навел ювелир, стало быть, о том, что эта явка провалена, Трошка не подозревает. Во всяком случае, нам следует попробовать!

– Попробуем, обязательно попробуем. Завтра же и попробуем. – Ленгвистон обратился к О’Харе: – Брай, распорядись, пожалуйста, чтобы все сержанты через час собрались в зале для совещаний и чтобы каждый имел при себе карточку этого Чуйкова. Разработаем диспозицию. А вам, мистер Кунцевич, – большое спасибо! О результатах операции мы вам непременно сообщим.

– Что значит сообщим? – опешил губернский секретарь. – Я тоже должен принять участие в операции.

– К сожалению, законы Великобритании не допускают, чтобы иностранный полицейский участвовал в задержании.

– Не допускают? Хорошо. А запрещают ли законы Ее Величества иностранным полицейским пить пиво в одном из лондонских кабаков? Привлечете вы меня к операции или нет, джентльмены, я все равно буду на Бейкер-стрит.

«Господи! Как же хорошо, что я его послушался», – мысленно поблагодарил Бога Кунцевич, уткнувшись в свою кружку.

Ленгвистон настоял на том, чтобы Мечислав Николаевич загримировался, и сейчас эта предосторожность спасла всю операцию.

Российский сыщик пришел в заведение в половине пятого в образе седовласого старца с большой окладистой бородой, уселся за уже ранее облюбованный им столик, заказал невкусного английского пива и стал медленно опустошать кружку. Трофим в кабаке так и не появился, зато без четверти пять туда зашел… Адольф Сиверс!

«Они его, черти, не только из ДОПРа выпустили, они ему и заграничный паспорт выдали! Да, нет порядка в родном Отечестве, нет и, наверное, никогда не будет!» – Мечислав Николаевич с досады чуть не плюнул в кружку и тихо обратился к сидевшему напротив О'Харе:

– Сюда пришел дружок Чуйкова, которому он тут назначил встречу. Вон он, у стойки, в клетчатом кепи.

Инспектор незаметно поглядел в указанном Кунцевичем направлении:

– А самого Чуйкова не видно?

– Нет.

– Хорошо, вы сидите здесь, а я отлучусь, дам команду ребятам. – Ирландец встал и не спеша направился в уборную. Вслед за ним туда проследовал один из сидевших за соседним столиком джентльменов.