Змея, лежащая у Игги на плечах, одобрительно встряхнула своей гремушкой, издав негромкий сухой звук, похожий на щелканье кастаньет. Иг приподнял ее рукой, поцеловал в холодную голову и отпустил, а затем вернулся в дымовую трубу. Змеи торопливо расползались у него из-под ног, освобождая ему проход. Он оставил вилы стоять у стены, сразу же за заслонкой, устроился в трубе поудобнее, однако сразу не уснул. Какое-то время он читал при свете костра свою Библию Нила Даймонда. Пассаж из Второзакония, запрещающий одежду из шерсти и льна вместе, заставил его задуматься и нервно подергать свою бородку. Трудное место Писания. Вопрос, требующий размышлений.

— Один лишь дьявол хочет, чтобы человек мог выбирать из широкого диапазона легких и удобных стилей одежды, — пробормотал он наконец, пробуя на слух новую притчу. — Хотя не может быть прощения за полиэфиры. По этому вопросу Сатана и Господь находятся в полном согласии.

Ига разбудило звяканье, визг железа по железу. Он сел в пахнущем сажей мраке, сонно протирая глаза; костер давно уже потух. Сощурившись, чтобы посмотреть, кто это, открыл заслонку — и получил тычок большим гаечным ключом, едва не свернувший ему шею. Иг перекатился на колени и локти, его рот наполнился кровью. Он почувствовал на языке какие-то твердые предметы и сплюнул слизистую ленту крови, вместе с ней сплюнулись и зубы, три штуки.

Рука в черной кожаной перчатке просунулась в дымовую трубу, схватила Ига за волосы и вытащила из печи, попутно стукнув его головой о железную заслонку. Заслонка гулко зазвенела, словно кто-то ударил в гонг. Рука в черной перчатке кинула Ига на бетонный пол. Он попытался подняться, но получил в бок жестокий удар черным подкованным сапогом. Его руки подломились, и он упал плашмя, ударившись о бетон подбородком. Его зубы звонко щелкнули, как киношная хлопушка: Эпизод 666, дубль первый, начали.

Вилы. Он прислонил их к стене, рядом с печью. Иг перекатился и бросился к вилам. Пальцами зацепил древко, и вилы со стуком упали. Когда Иг попытался их поднять, Ли Турно припечатал его руку кованым сапогом. Иг услышал хруст ломающихся костей, как будто кто-то ломает пригоршню сухих сучков. Он повернул голову, чтобы взглянуть на Ли, и в этот самый момент Ли снова ударил его гаечным ключом, на этот раз — прямо между рогов. В голове у Ига вспыхнула белая световая граната, ослепительно горящий фосфор, и мир исчез.

Открыв глаза, Иг увидел, как скользит под ним пол литейной. Ли взял его за воротник рубашки и куда-то волок, его колени скользили по бетону. Его руки были впереди тела, их кисти что-то сжимало. Не иначе как толстый промышленный скотч. Иг попытался встать, но сил его хватило, только чтобы чуть подергать ногами. Мир полнился инфернальным треском саранчи, и потребовалось время на осознание того, что треск звучит в его голове, поскольку ночью саранча молчит.

Что касается этой старой литейной, было неверно говорить про внутри ее и снаружи. У литейной не было крыши, все ее внутренности были снаружи. Но Иг ощущал, что его протащили через дверь, каким-то образом ощущал, что они попали в объятия ночи, хотя под его коленями был все тот же пыльный бетон. Он не мог поднять голову и все же чувствовал открытое место, чувствовал, что стены остались позади. Где-то неподалеку ворковал на холостом ходу знакомый «кадиллак». Мы за зданием, подумал Иг, неподалеку от тропы Ивела Нивела. Его язык тяжело поворачивался во рту, угорь, плавающий в крови. Кончик языка нащупал пустое место, где прежде были зубы.

Если уж пытаться использовать рога, нужно делать это сейчас же, прежде чем Ли успеет сделать то, зачем пришел. Однако когда Иг открыл рот, чтобы заговорить, он ощутил черный сокрушительный удар боли, и сил его хватило только на то, чтобы не закричать. Его челюсть была сломана — возможно, даже раздроблена. С его губ стекала кровавая пена, и он издал невнятный болезненный звук.

Они остановились на верху бетонной лестницы; Ли дышал тяжело, с присвистом.

— Господи, Иг, — сказал он, — ты совсем не выглядишь таким тяжелым. У меня нет сил для таких упражнений.

И спустил Ига со ступенек. Иг ударился сперва плечом, а потом лицом, и это было словно его челюсть ломается снова, и он не может этому помешать, и на этот раз он все-таки закричал, негромко, полузадушенно. Остальную часть пути до низа он уже прокатился колбаской и растянулся на земле, упершись в нее носом.

Когда Иг перестал катиться, он замер в полной неподвижности — не двигаться было очень важно, было самой важной в мире вещью, — ожидая, чтобы черная пульсация боли в его разбитом лице утихла, ну хотя бы немного. Кованые сапоги мерно проскребли по бетонным ступенькам и удалились, хрустя гравием. Дверь машины открылась. Дверь машины захлопнулась. Снова заскрипел гравий под сапогами. Затем Иг услышал жестяное дребезжание и какой-то плещущий звук, смысл которого был для него непонятен.

— А я ведь знал, Иг, что найду тебя здесь. Ну никак ты не мог сюда не лезть.

Иг с трудом поднял голову и посмотрел. Ли сидел рядом с ним на корточках — в темных джинсах и белой рубашке, из закатанных рукавов выглядывали его сильные худые предплечья. Лицо у Ли было спокойное, почти доброжелательное; он рассеянно теребил крестик, примостившийся у него на груди в завитках золотистых волос.

— Я знал, что найду тебя здесь, уже с того момента, как пару часов назад мне позвонила Гленна. — В уголках его рта мелькнула мимолетная улыбка. — Она вернулась домой и застала в своей квартире полный разгром: телевизор вдребезги, все везде разбросано. Она сразу же мне позвонила, Иг, она плакала. Она чувствует себя совершенно ужасно. Думает, ты как-то узнал про наше — как это называется прилично? — наше свидание на парковке и ты теперь ее за это ненавидишь. Она боится, что ты можешь что-нибудь с собой сделать. Я сказал ей, что скорее уж боюсь, не сделал бы ты что-нибудь с ней, и что ей стоило бы провести эту ночь в моем обществе. Ты мне не поверишь, но она отвергла это предложение. Она сказала, что ничуть тебя не боится и что ей нужно с тобой поговорить, прежде чем между мной и ею будет что-нибудь еще. Старая добрая Гленна. Ты знаешь, она ведь очень мила. Ну разве что слишком отчаянная. И все время чувствует себя неуверенно. Довольно блядовитая. Второе по ненужности человеческое существо, какое я только встречал. Первое, конечно же, ты.

Иг забыл про раздробленную челюсть и попытался сказать Ли, чтобы держался, на хрен, от нее подальше, но когда он открыл рот, получился только еще один крик. Боль выстрелила во все стороны от челюсти, нахлынувшая темнота постепенно, от углов, захватила все его поле зрения. Иг резко выдохнул — высморкался кровью — и усилием воли раздвинул темноту.

— Эрик не помнит, что случилось сегодня утром в квартире у Гленны. — Ли сказал это настолько тихо, что Иг едва расслышал. — Почему бы это, Иг? Он не может вспомнить ничего, кроме того, что ты плеснул ему в лицо кипятком и он едва не отключился. Но ведь что-то же было в этой квартире. Драка? Что-то. Может, я взял бы с собой сегодня и Эрика — он-то уж точно хотел бы видеть тебя мертвым, — если бы не его лицо. Ты, Иг, обжег его лицо по высшему классу. Еще бы немного, и ему пришлось бы обращаться в больницу и придумывать какое-то объяснение, как это все случилось. В любом случае не стоило ему залезать в квартиру Гленны. Мне иногда начинает казаться, что у этого парня нет никакого уважения к закону. — Ли весело рассмеялся. — Впрочем, оно, может, и к лучшему, что он сегодня в этом не участвует. В таких вещах лучше обходиться без свидетелей.

Руки Ли лежали на коленях, в правой руке был гаечный ключ, двенадцать фунтов ржавого железа.

— Я почти понимаю, почему Эрик не помнит, что случилось у Гленны. Стальным ковшиком по голове можно вытрясти любую память. Но я и в ум не возьму, как следует понимать вчерашнее событие, когда ты заявился в офис конгрессмена. Тебя видели три человека: Чет, секретарь, Камерон, заправляющий рентгеном, и Эрик. Через пять минут после твоего ухода никто из них уже тебя не помнил. Только я. Даже Эрик мне бы не поверил, не покажи я ему видеозапись. На видео видно, что вы с ним разговариваете, но Эрик не знает о чем. И кое-что еще. Видео. Неправильное там видео. Похоже, что что-то случилось с пленкой… — Голос Ли постепенно затих, несколько секунд он молчал и думал. — Искажения. Но только вокруг тебя. Что ты сделал с пленкой? Что ты сделал с ними? И почему это вроде бы не затрагивает меня? Хотелось бы понять, как так. — Не слыша ответа, Ли поднял гаечный ключ и ткнул им Ига в плечо. — Иг, ты меня слушаешь?