— Ты что, — спросил он, — все еще не здорова?

Меррин рассеянно кивнула и предложила:

— Пойдем на крышу, там не так шумно.

Ли последовал за ней по лестнице. Они явно не шли ни на какой ужин, но она прихватила из холодильника пару бутылок «Хейнекена», что было все же лучше, чем ничего.

Хотя было уже к восьми, еще не стемнело. Снова шастали туда-сюда скейтбордеры, их доски стучали по асфальту. Ли подошел к краю крыши, чтобы на них взглянуть. У двоих парней были ирокезы, галстуки и рубашки, застегнутые только у горла. Ли интересовало в скейтбординге одно: как это выглядит, потому что доска под мышкой сразу придавала альтернативный вид, немного опасный, но вместе с тем и спортивный. Падать он не любил, от одной уже мысли о падении правая часть его головы холодела и немела. Меррин тронула его спину, и на мгновение он подумал, что она решила спихнуть его с крыши, но он развернется, схватит ее за бледное горло и утащит с собой. Наверное, она увидела на его лице что-то такое, потому что улыбнулась, впервые за все это время, и протянула ему одну из бутылок пива. Поблагодарив ее кивком, Ли взял пиво, а другой рукой зажег сигарету.

Меррин сидела со своей бутылкой на чьем-то кондиционере, но не пила, а только водила по запотевшему горлышку пальцами. Она пришла на крышу босиком, и, что ни говори про остальное, ее маленькие розовые ступни выглядели очень симпатично. Глядя на них, легко представлялось, как она помещает одну ступню между его ног и нежно ковыряется ею у него в паху.

— Пожалуй, я попробую то, что ты советовал, — сказала Меррин.

— Голосовать за республиканцев? Наконец какой-то прогресс.

Меррин невесело, тускло улыбнулась, а затем посмотрела в сторону и сказала:

— Когда Иг отправится в Англию, я скажу ему, что хотела бы сделать перерыв в наших отношениях. Нечто вроде пробного разрыва, чтобы и он, и я могли бы пообщаться с другими людьми.

Хотя Ли и стоял неподвижно, он почувствовал, словно обо что-то запнулся.

— Когда ты думаешь ему все это выложить?

— Когда он вернется из Нью-Йорка, по телефону не хочется. И ты ему тоже ничего не говори, ни слова, ни полслова.

— Конечно, если ты так хочешь. — Ли предельно возбудился и понимал, что нельзя это показывать. — Ты думаешь сказать ему, чтобы он встречался с другими девушками?

Меррин молча кивнула.

— А ты… ты, значит, тоже?

— Я скажу Игу, что хочу попробовать отношения с кем-нибудь другим, и ничего больше. Мол, что бы ни случилось в его отсутствие, это не считается. Я не хочу знать, с кем он будет встречаться, и не буду ему докладывать о своих отношениях. Я думаю… думаю, что так будет лучше для всех. — Меррин вскинула глаза полные печального юмора; случайный порыв ветра взлохматил ей волосы. В бледно-фиолетовом свете уходящего дня она уже не выглядела такой болезненно-серой. — Знаешь, я уже сейчас чувствую себя виноватой.

— Ну и зря. Если вы действительно любите друг друга, через полгода это станет очевидным, и вы снова сойдетесь.

— Нет, — покачала головой Меррин, — нет… я думаю, это не только временно. За это лето я многое про себя узнала, многое, что изменило мое отношение к Игу. Я знаю, что не смогу выйти за него замуж. Когда он подольше поживет в Англии, когда у него будет время встретиться с какой-нибудь девушкой, я окончательно с ним порву.

— Господи! — негромко сказал Ли, а в голове у него тем временем звучало: «За это лето я многое про себя узнала». Вспоминалось, как он был с ней на кухне, его нога между ее бедер, его ладонь на ее бедре, ее быстрое жаркое дыхание в его ухе. — Всего пару недель назад ты мне рассказывала, как вы назовете детей.

— Да. Но если ты знаешь что-нибудь, то знаешь. Теперь я знаю, что никогда не буду иметь от него детей. — Она говорила спокойно, заметно расслабилась. — Сейчас для тебя самое время выступить на защиту своего лучшего друга и отговорить меня от опрометчивого поступка. Ты злишься на меня?

— Нет.

— Ты стал обо мне хуже думать?

— Я бы стал о тебе хуже думать, если бы ты продолжала притворяться, что хочешь быть с Игом, когда сердцем прекрасно понимаешь, что в этом нет будущего ни для тебя, ни для него.

— Вот именно. Совершенно точно. И я хочу, чтобы у Ига были другие девушки и он был бы счастлив. Если он будет счастлив, мне будет легче от него уйти.

— Странно как-то. Вы же, похоже, всю жизнь были вместе.

Напряженной, почти дрожащей рукой он вытряхнул из пачки вторую сигарету. На той неделе Иг уедет, Меррин останется одна и не будет докладывать Игу, с кем трахается.

— И мне тоже, — кивнула она на сигаретную пачку.

— Серьезно? Ты же хотела, чтобы я бросил.

— Это Иг хотел, чтобы ты бросил. А мне всегда было вроде как любопытно, но ты же понимаешь. Было ясно, что Иг не одобрит. А сейчас я, пожалуй, попробую. — Она вытерла ладони о колени и добавила; — Так что договоримся, ты сегодня научишь меня курить?

— Конечно, — кивнул Ли.

На улице громко бухнул куда-то врезавшийся скейтборд. Плеснули крики подростков, полные уважения и деланого ужаса, и один из парней растянулся на асфальте. Меррин осторожно заглянула через край крыши.

— И кататься на доске мне бы тоже хотелось научиться, — сказала она.

— Спорт для умственно отсталых, — поморщился Ли. — Прекрасный способ что-нибудь себе сломать. Ну, скажем, шею.

— Я как-то не очень беспокоюсь за свою шею. — Меррин повернулась, встала на цыпочки и поцеловала его в уголок рта. — Спасибо. За то, что кое-что мне объяснил. Я перед тобой в большом долгу.

Топик обтягивал ее груди, в холодном ночном воздухе соски ее сморщились, а вместе с ними и ткань. Ли хотелось положить руки ей на бедра и немного с ней потискаться уже сегодня, однако тут хлопнула открывшаяся дверь. Соседка жевала жвачку и искоса на них поглядывала.

— Уильямс, — сказала соседка, — на проводе твой бойфренд. Как я понимаю, он и его дружки из «Эмнисти интернешнл» пытали сегодня друг друга водой, чтобы попробовать, какие при этом ощущения. Он прямо горит желанием дать тебе подробный отчет. Видимо, получил работу и заранее от нее в восторге. Я чему-нибудь помешала?

— Нет. — Меррин снова повернулась к Ли и еле слышно прошептала: — Она считает тебя плохим парнем. Каким ты, конечно же, и являешься. Мне нужно подойти к телефону и поговорить с Игом. Так что на ужине ставим крест?

— Когда ты будешь с ним говорить, скажешь что-нибудь про нас, о чем мы тут с тобой…

— Ну нет. Я умею хранить секреты.

— О'кей, — сказал Ли ртом, мгновенно пересохшим от желания.

— Сигаретку можно? — спросила, подходя к ним, толстая мужеподобная азиатка.

— Конечно, — ответил Ли.

Меррин помахала рукой, пересекла крышу и исчезла.

Ли вытряхнул для соседки из пачки сигарету и услужливо щелкнул зажигалкой.

— В Сан-Диего?

— Да, — подтвердила девушка. — Я буду жить с одной университетской подругой. Классная девка, у нее есть «Вии» [44]и всякое такое.

— А твоя подружка играет в эту игру с точками и линиями, или тебе придется самой стирать свое бельишко?

Косоглазая прищурилась, а затем помахала в воздухе короткопалой ладонью, разгоняя нависший между ними дым.

— О чем это ты? — спросила она.

— Такая игра, где все ставят в ряд множество точек, а потом по очереди рисуют линии, стараясь, чтобы вышли квадратики. Вы же с Меррин в нее играли на стирку белья.

— Правда? — спросила девушка

Он напрягал свой здоровый глаз, высматривая ее на парковке, освещенной жутким инфернальным сиянием красной неоновой вывески «Пекла», так что даже дождь казался красным, и вот она, стоит под деревом, чтобы меньше промокнуть.

— Сюда, Ли, прямо сюда, — сказал ему Терри, но Ли и сам ее уже заметил.

Меррин сказала ему, что после «Большого Выяснения Отношений» Иг наверняка разозлится и, может быть, будет нужно отвезти ее домой. Ли обещал подъехать к «Бездне» и посмотреть, нет ли где ее, на что она ответила, что это совершенно необязательно, но при этом благодарно улыбнулась, так что он понял, что в действительности ей этого хочется. Закавыка с Меррин состояла в том, что она не всегда говорила напрямую, зачастую сказанное ею было прямо противоположным ее намерениям.