— Эй! — крикнул другой голос, еще больше ему знакомый, его собственный. Доносившийся изнутри древесной хижины, он звучал глухо и удаленно, но даже так Иг узнал его сразу. — Эй, есть там кто-нибудь?

Какой-то момент Иг не мог двигаться. Они были там, по ту сторону люка, Меррин и он сам, все еще молодые и здоровые и очень друг друга любящие. Они были там, и было еще не поздно спасти их от худшего, что придется на их долю, и он быстро поднялся и ударил плечами в створку люка…

…и открыл затуманенные глаза. И проморгался, на что ушло довольно много времени, может быть, целых десять минут. Его сердце билось редко и напряженно. Его левое плечо, бывшее прежде горячим, стало мокрым и холодным. Этот холод его беспокоил. Трупы всегда холодеют. Он поднял голову, чтобы разобраться в обстановке, и обнаружил себя в ярде от дверного проема и шестифутового обрыва, о котором старался не думать. Жестянка с бензином была там, внизу, чуть справа. Все, что ему нужно, — это пролезть через дверь и…

…он может рассказать им, что будет дальше, может их предупредить. Он может сказать младшему себе, чтобы любил Меррин бережнее, доверял ей, все время держался с ней рядом, что времени у них мало, и он бил по люку еще и еще, но каждый раз крышка только приподнималась на дюйм или около и с грохотом ложилась на место.

— Кончай это, на хрен! — крикнул в древесной хижине младший Иг.

Иг помедлил, готовясь к новому заходу на люк, и сдержал себя, вспомнив, как он сам был по другую сторону этого люка.

Он боялся открыть люк, едва набрался мужества освободить его крышку, когда нечто, поджидавшее снаружи, перестало ломиться внутрь. И ничего там не было. Его там не было, вернее — их.

— Послушайте, если кто-то там есть, — сказал по ту сторону люка тот, кем он прежде был. — Ну ладно, вы вдосталь позабавились, у нас уже поджилки трясутся. Сейчас мы выйдем.

Скрипнули ножки отодвигаемого кресла, Иг толкнул люк, и в тот же самый момент младший Иг его распахнул. Игу показалось, что он на мгновение увидел, как мимо него проскользнули две тени, но, наверное, виной тому были его фантазия и свет свечей, оживлявший темноту.

Они забыли загасить свечи, и, когда Иг просунул в люк голову, те еще горели, так что…

…он просунул голову в люк, и все его тело кувыркнулось вслед за ней. Он ударился о землюплечами, и через его левую руку проскочил черный электрический разряд, взрыв такой сокрушительной силы, что должен был разнести его на куски. И развесить эти куски по деревьям. Он перекатился на спину и долго лежал с открытыми глазами.

Мир дрожал от силы удара, Иговы уши полнились атональным гудением. Когда он взглянул на ночное небо, это было как конец немого кино: черный круг начал ужиматься, уничтожая мир, оставляя его…

…одного в темноте древесной хижины.

Свечи превратились в жалкие огарки. Толстые блестящие потеки воска почти полностью заслонили дьявола, примостившегося у основания меноры. Комната была освещена неверным мерцающим огнем. Слева от открытого люка стояло кресло с пятнами плесени. На стенах колебались тени фигурок, двух Божьих ангелов и инопланетянина. Дева Мария валялась на боку, в точности как он ее и оставил.

Иг окинул все это взглядом. Казалось, с того времени, как он здесь был, прошли не годы, а несколько часов.

— Так в чем же смысл? — спросил он. Сперва ему казалось, что он говорит сам с собой. — Если я не могу им помочь, так зачем же приводить меня сюда?

С каждым словом он все больше распалялся. Его грудь теснилась от жара; свечи были очень дымные, и комната насквозь ими пропахла.

Нет, должна быть какая-то причина, он должен что-то здесь найти. Возможно, что-нибудь такое, что они забыли. Он посмотрел на приставной столик с фарфоровыми фигурками и заметил, что его ящичек открыт примерно на четверть дюйма. Он вытащил ящик совсем, в надежде, что там что-то есть, что-то, что можно использовать, что-то, могущее чему-то научить. Но там не было ничего, за исключением спичечного коробка. На наклейке, откинув голову, заходился хохотом черный дьявол. И было название «Спички „Люцифер“», написанное витиеватым шрифтом под девятнадцатый век. Иг схватил коробок, посмотрел на него и сжал в кулаке, чтобы раздавить. Но не сделал этого. Он стоял с коробком в руке и глядел на маленькие фигурки, а затем обратил внимание на пергамент, лежавший под ними.

Когда он был в этой хижине последний раз, когда Меррин была жива, а мир благожелателен, текст был написан на иврите, и Иг его абсолютно не понимал. Он думал, что это филактерия, отрывок из Писания, но в колышущемся свете свечей черные буквы., похожие на живые тени, волшебным образом прикрепленные к пергаменту, таинственно сложились в обычные английские слова:

Иг смотрел, совершенно не уверенный, что теперь, когда он знает, что там написано, он понимает текст хоть немного лучше. Ему нужна была только Меррин, а ее он никогда не получит, и ему хотелось сжечь это долбаное местечко на хрен, а курение не было запрещено, и не успев еще понять, что же это он делает, он взмахом руки смел со столика все, что на нем было, отшвырнул зажженную менору в дальний угол комнаты, посшибав маленькие фигурки. Инопланетянин скатился на пол. Ангел, похожий на Терри, державший трубу у губ, упал в полуоткрытый ящик. Второй ангел, тот, что высокомерно стоял над Марией, упал на столик и раскололся. Его высокомерная голова откатилась в сторону. Иг яростно повернулся…

…болезненно повернулся и увидел бензиновую канистру там, где он ее и оставлял, у каменной стены, ниже и направо от дверного проема. Он протиснулся сквозь бурьян и зацепил рукой канистру; раздались металлический звон и плеск. Найдя ручку канистры, он за нее потянул. Канистра была на удивление тяжелая, словно полная жидкого бетона. Иг пощупал канистру сверху, нашел коробку спичек «Люцифер» и отложил ее в сторону.

И немного полежал, набираясь сил для заключительного действия. Его правая рука непрерывно дрожала, и он не был уверен, что сможет сделать то, что нужно сделать. В конце концов он решил, что дальше будет только хуже, и попытался поднять канистру, вылить ее на себя.

Бензин хлынул на Ига остро пахнущим сверкающим дождем; он ощутил в поврежденном плече неожиданный всплеск жгучей боли. Он непроизвольно закричал, из его рта рванулось облако серого дыма. Его глаза наполнились слезами. Ошеломляющая боль заставила его выпустить канистру и сложиться пополам. Его дрожь грозила превратиться в самые настоящие судороги. Он стал водить по земле правой рукой и даже не понимал, зачем это, пока не нащупал, спичечный коробок.

Еле слышно доносились треск сверчков и гул машин, пролетающих по шоссе. Иг открыл спичечный коробок, и спички посыпались из его дрожащей руки. Он подцепил одну из немногих оставшихся и провел ею по чиркалке. Над спичкой появился язычок белого пламени.

Свечи упали и разлетелись во все стороны. В большинстве своем они продолжали гореть. Серый резиновый инопланетянин подкатился к одной из них и начал быстро чернеть и плавиться. Один глаз проплавился насквозь, и стало видно, что фигурка пустая. Еще три свечи оказались у стенки, прямо под окном; августовский ветерок осторожно трепал белые занавески.

Иг схватил занавески в кулак, сорвал их с окна и бросил на горящие свечи. Пламя взлетело по дешевому нейлону и бросилось к его рукам. Иг отпустил занавески.

Что-то хрустнуло под ногой, словно он наступил на электрическую лампочку. Опустив глаза, Иг увидел фарфоровую статуэтку дьявола. Тело дьявола было раздавлено, уцелевшая голова качнулась пару раз на неровном полу и замерла. Она маниакально улыбалась, демонстрируя полный набор зубов.