— Прости, если разбудил, Дэвид, — сказал Мэнн в трубку.

— Ничего. Я все равно работаю.

— Я получил пару посланий от похитителя. В одном он прислал фотографию Эми Тан с петлей на шее.

— Она уже умерла?

— Нет. Полагаю, это лишь репетиция.

— Чего они ждут? Почему не убьют ее? — спросил Уайт.

— Это их стратегия — заставить нас искать девочку и дать им время для достижения основных целей. Но я пока не знаю, что это за цели. Ребенок — только наживка. Нас водят за нос кругами. Мы часть их игры. Похититель знает, где мы, Дэвид. Он знает, кто мы такие, где побывали и куда собираемся. Он знает о каждом нашем шаге.

Последовала небольшая пауза на другом конце линии.

— Ты полагаешь, Бекки — крот?

— Надеюсь, нет, но мне придется в течение нескольких дней сократить выдаваемую ей информацию. Мне в этом деле нужна помощь изнутри. «Белый круг» оплачивает услуги эскадронов смерти, а мы все знаем, кто нанимает туда людей. Кто-то в правительстве неплохо зарабатывает на торговле живым товаром. Не можешь попытаться и все же разыскать этого твоего знакомого мэра, Фредрико?

— Сделаю что смогу. Но я удивлен, что они такие наглые.

— Им на все наплевать. Они все еще запирают детей в тюрьмах, хотя мировая пресса заклеймила их за это. Святые отцы присматривают за мальчиком, который согласился выступить против правительства. Они его прячут.

— Конечно, в приюте.

— Тоже не слишком безопасно. Насчет крота я свяжусь с Креветкой и предупрежу его. Мы ведь все в опасности.

Лондон, Сохо

Креветка отпил глоток эля и решил еще подождать. Он сидел в пропитанном историей и обшитом деревянными панелями пабе «Маркиз» на углу Рэтбоун-стрит, наблюдая, как два сутенера-албанца обрабатывают паб вместе со стайкой довольно неопрятных девиц под внимательным взором молодого Дилана Томаса с портрета, висящего на стене. Казалось, весь Сохо заполнили люди, занятые поисками ресторанов и компании.

Было уже половина девятого, и женщина, с которой он согласился встретиться, опаздывала. Она должна была прийти в восемь. Если она скажет, где прячут Эми Тан, тогда овчинка стоит выделки. Он попытался представить ее. Она позвонила в офис сегодня днем и по голосу показалась ему молодой. По-английски она говорила с европейским акцентом — возможно, немецким, подумал он. И вот он сидел и ждал в темном и уютном углу паба вблизи входа.

Албанец-сутенер решил попробовать — а вдруг повезет? — окинул Креветку взглядом и сделал шаг к нему, толкая перед собой девушку. Девушка улыбнулась детективу. Он всмотрелся в ее лицо — толстый слой макияжа плохо скрывал многочисленные синяки. Он с извиняющимся видом покачал головой. Когда они отходили, девушка оглянулась и задержалась глазами на его лице. Этот взгляд говорил не о признательности за сочувствие или гневе за отказ — это был предупредительный сигнал.

Креветка тут же увидел двух китайцев, которые двинулись к нему из глубины зала. Он вскочил и выбежал за дверь, когда они были буквально в двух шагах от него. Он нырял между группами гуляющих людей, рысью направляясь к Перси-стрит. Оглянувшись, ускорил бег и устремился к Тоттенхэм-Корт-роуд и ее достопримечательности — тридцатидвухэтажному зданию «Сентрал-Пойнт». Он знал, что оттуда рукой подать до Оксфорд-стрит, где, как считал, он будет в безопасности, легко смешавшись с толпой.

Он попытался вскочить в отходящий автобус, но не успел — двери закрылись, его отбросило в сторону. Ему оставалось только промчаться мимо фонтана у «Сентрал-Пойнт», перебежать дорогу и повернуть на Оксфорд-стрит. Таков был план, но когда он добежал до фонтана, то увидел Дэвида Уайта, выходящего из метро. На секунду Креветка замер. Он повернулся и увидел, что гнавшиеся за ним люди пробираются сквозь толпу, собравшуюся у театра «Доминион». Он снова взглянул на Дэвида Уайта и сразу же понял, что тот его увидел и у него нет выбора. Дэвид на несколько секунд застыл, пытаясь разобраться, что происходит, и переводил взгляд с Креветки на его преследователей. Креветка замер, затем повернулся и двинулся к Дэвиду Уайту. Через несколько секунд он уже тащил друга назад, в подземку.

Они побежали по темному и сырому коридору с двумя полосами флуоресцентных ламп на потолке. Как всегда, тут попахивало мочой. Они огибали пьяных и бездомных, которые укладывались на ночь. Жуткая тишина туннеля нарушалась топотом бегущих людей. Креветка осознавал, что их вот-вот догонят. Пожилой Уайт не выдерживал гонки. Креветке оставалось только остановиться и принять бой. Он повернулся спиной к стене, прикрыв Дэвида, и приготовился сражаться за свою жизнь.

— Сколько тебе лет?

— Двадцать один, мэм.

Мамка Мими посмотрела на руки Среды.

— Руки прачки, — заявила она презрительно.

Среда взглянула на свои руки. Сильные, но без маникюра, что верно, то верно. Среда всегда мазала руки пальмовым маслом перед сном, чтобы кожа не пересыхала, но все равно красивыми их уже нельзя было назвать.

— Раздевайся.

Среда взглянула на трех швейцаров.

— Уйдите, — попросила она.

Мими расхохоталась:

— Вскоре они увидят все, что хотят, и более того, но ладно, если хочешь…

Она жестом приказала мужчинам удалиться. Они, толкаясь и посмеиваясь, как школьники, выкатились из двери. Среда сняла летнее платье, чтобы мамка могла ее оценить.

— У тебя был ребенок. Это видно по животу. Тем не менее у тебя хорошая грудь и фигура, мужчинам твои формы понравятся. Кроме того, у тебя светлая кожа и симпатичная мордочка. Начинай сегодня. В три часа. Иди и сделай себе бикини у портного, третья дверь отсюда. Скажи, тебя прислала мамка Мими из «Лолиты». Вот возьми… — Она протянула Среде мелочь. — Купи что-нибудь поесть, пока он шьет. Возвращайся ко мне через два часа, я покажу тебе, где ты будешь спать и мыться.

Среда взяла деньги и поблагодарила Мими. Ее подташнивало, но это не имело значения. Больше уже ничто не имело значения. Она впустила Майю в этот мир, и, кроме нее, у маленькой девочки никого не было. Среда ее найдет и вернет домой, чего бы это ей ни стоило.

Она начнет искать свою дочь сегодня же.

Портной перестал есть и достал рулетку. Среда взглянула на мальчишек, прислонившихся к мотоциклам.

— Кис-кис… — позвали они, пытаясь привлечь ее внимание, и принялись подталкивать друг друга локтями, разглядывая новую девушку в городе.

Портной измерил Среде талию, бедра и грудь. Затем длину ее паха, причем рука его задержалась там.

— Поторопитесь, — сказала она. — Я голодна.

— Могу дать тебе что-нибудь поесть, если хочешь. Сиди здесь и ешь.

Среда дождалась, когда его глаза встретятся с ее глазами, пока он сворачивал свою рулетку, и произнесла одними губами:

— Нет.

Он пожал плечами и велел ей приходить через час. Она вышла на улицу и направилась в кафе, которое знала с детства. Старая официантка дважды пытливо посмотрела на нее.

Среда села у стойки, ожидая, когда старуха, шаркая, подойдет к ней, чтобы обслужить. Женщина снова внимательно на нее посмотрела:

— Я тебя узнаю. Много времени прошло…

Среда улыбнулась и покачала головой.

— Я только что приехала.

— И откуда ты?

— Из Давао.

Женщина ушла и вернулась с миской риса с рыбой.

— А вы? Вы здесь давно?

Она поставила миску перед Средой и фыркнула:

— Давно? Тридцать лет! Я работала в баре, когда здесь были американцы. Мало что изменилось. Их теперь мало, зато полно других. Вот почему я решила, что знаю тебя. Много лет назад здесь была девочка, очень на тебя похожая. А вчера мне показалось, что она вернулась. Вернее, она выглядела точно как ты когда-то или как девочка, за которую я тебя приняла. — Старая женщина замолчала и всмотрелась в Среду. Та покраснела и отвернулась. Ее сердце билось так часто, что она боялась — старуха услышит этот стук. — Ладно… старые глаза, какой с них спрос, верно?