— Ладно. Жди здесь. — Он оставил Среду стоять у конторки. Три полицейских таращились на нее.

Один из них пытался завязать разговор:

— Чем ты занимаешься у себя дома, в Давао?

— Я прачка.

— Твоя дочка ходит в школу?

— Да, каждый день. Она очень умная.

— Ты хорошая мать, раз пытаешься найти ее. У тебя есть муж? — Среда отрицательно покачала головой. — Тебе обязательно нужен муж, ты такая симпатичная.

Дверь полицейского участка открылась. Из офиса вышел сержант. Среда оглянулась. За ее спиной стоял Полковник.

— Сволочь! — закричала она. — Свинья!

— Можешь называть меня как пожелаешь, — сказал сержант. — Ты всего лишь шлюха, и ты оскорбила человека, который платит нам деньги. Убирайся отсюда. Мы не станем помогать такому ничтожеству, как ты, тем более что ты даже за собственным ребенком присмотреть не в состоянии!

— Хватит. Пора. Пойди и приведи ее…

Брэндон ушел.

— Никому никогда не удавалось от меня ускользнуть, Среда, уж ты должна была это знать.

Полковник поднял голову Среды так, чтобы она могла смотреть на него. Ее лицо распухло, как футбольный мяч. Один глаз совсем закрылся, глаз прижигали горящей сигаретой. Волосы были выдраны с корнем, голый череп кровоточил. Дверь открылась, и вошел Брэндон, ведя за руку Майю.

Маленькая девочка немного постояла, напуганная кошмарным зрелищем, — она не смогла узнать мать. Полковник приподнял Среде подбородок, и через несколько секунд Майя поняла, что перед ней мама. Девочка заплакала и попыталась подойти к ней.

Среда взглянула на Майю и попробовала заговорить, но не смогла — рот распух, зубы сломаны от пыток электрошокером. Брэндон не стал вкладывать Среде в рот кусок пластмассы, чтобы предотвратить это. Он знал, что эту женщину уже никогда не выставят на продажу.

Она попыталась улыбнуться ребенку. «Бедняжка Майя, увидеть свою мать в таком виде», — подумала она. Она заметила, что глаза девочки расширились страха, она тихонько скулила и повторяла: «Мама, мама…»

Полковник схватил Майю за руку и высоко поднял ее, как тряпичную куклу, затем сделал вид, будто роняет, но в последний миг ухватил за талию и крепко прижал к себе. Она закричала и потянулась к матери.

— Хочешь получить свою дочь назад? Вот она.

— Мама, мама!

Полковник рассмеялся и кивнул Брэндону, который пошел и встал за стул, на котором сидела Среда. Она снова попыталась заговорить, но ничего не вышло — кровь брызгала изо рта и стекала по подбородку. Но Среда все еще сохраняла силу умирающей и решимость матери, знающей, что только она может спасти своего ребенка. Она билась на стуле и пыталась кричать — хриплый и странный звук, искаженный страхом и отчаянием. Ее трясло.

Полковник поцокал языком:

— Что ты можешь мне предложить, Среда? У тебя был свой день. Я взял твою ягодку, и я взял твою дочь. Одна шлюха произвела на свет другую. — Он лизнул лицо Майи и заржал, когда девочка разрыдалась.

— Мама… мама…

Полковник отошел к дальней стене.

— Но ты пришла одна, как и было приказано, так что я дам тебе еще один шанс вернуть дочь… это будет справедливо… Если ты доползешь сюда и поцелуешь мои ноги, ты ее получишь. Если не сможешь — тогда она моя. — Он велел Брэндону разрезать связывающие Среду путы и освободить ее. — Иди и возьми ее, Среда.

Среда рванулась вперед, но Брэндон подставил ей ногу и она свалилась на пол. Он поставил ногу ей на спину. Вынул нож и провел острым лезвием по внутренней стороне ее правого бедра, как раз над коленом. Сухожилие лопнуло и свернулось. Майя закричала и отвернулась, а Среда, глухо вскрикнув, зажала рукой рану и снова поползла к дочери. Она попыталась встать на здоровую ногу, но Брэндон ударил по ней, и она опять упала на пол. Он сделал шаг вперед и перерезал другое сухожилие. Она вскрикнула от чудовищной боли, но все равно продолжала ползти подобно какому-то странному животному, лысому, окровавленному, обезноженному. Она опиралась только на руки и локти. Остановилась перед Полковником и взглянула на него. Майя потянулась к ней:

— Мама, мама…

Среда попыталась коснуться ноги Полковника, но Брэндон оттянул ее голову назад.

Полковник смотрел вниз, на нее.

— Взгляни на меня, Среда. Взгляни в глаза своему богу. — Он поцеловал Майю в губы. — Смотри на свою дочь и знай: я возьму ее, возьму не только тело, но и душу, а когда она будет мне больше не нужна, я убью ее.

Среда издала мучительный крик, но никакого звука не было: ее голосовые связки были перерезаны, когда Брэндон полоснул ее ножом по горлу.

Креветка повернулся, чтобы взглянуть на Дэвида Уайта, который прислонился к стене за его спиной, согнувшись пополам от боли. Уайт поднял глаза и приподнял руку, показывая, что он в порядке, просто задохнулся от быстрого бега. Креветка присмотрелся к другу, пытаясь понять, так ли это, потом взглянул на двух преследователей. Они приземлились на расстоянии нескольких метров друг от друга. Один усиленно пытался встать и убраться подальше к выходу, подтягивая правую ногу, по которой Креветка нанес удар ногой, сломав противнику щиколотку. Кровь обильно текла из рваной раны на его бритой голове, где выделялся отпечаток ботинка Креветки. Второй мужчина лежал тихо, с закрытыми глазами, грудь его чуть приподнималась и опускалась.

Креветка подошел к Уайту и помог ему выпрямиться. Он потрясен, но не ранен, подумал Креветка и машинально отряхнул мусор с новых джинсов. Посмотрел в обе стороны туннеля. Со стороны «Сентрал-Пойнт» слышались шаги, но короткие и неспешные, не таящие угрозы. Он посмотрел в другой конец мрачного туннеля, откуда несло мочой. Три маленькие группы бродяг, уже готовившихся ко сну, моргая смотрели на него из тьмы.

Креветка повел Уайта к станции метро «Тоттенхэм-Корт-роуд». Какой-то пьяный стоял, раскачиваясь, у выхода.

— Эй, ты… — Пьяный взмахнул бутылкой в направлении Креветки. — Ты чертовски здорово дрался, поверь мне… — Он ухмыльнулся.

Креветка оглянулся, желая убедиться, что в этот вечер больше драться не придется. Один из нападавших уже скрылся из виду. Второй только пытался подняться.

— Чертовски здорово дрался, говорю тебе. — Слова пьяного следовали за ним по туннелю, а бродяги одобрительно что-то бормотали, глядя, как они уходят.

Мэнн и Бекки сидели в четырехместной «Сессне-172» и смотрели, как показывается на горизонте Пуэрто-Галера. Они даже различили вдалеке выцветший алый флаг, криво положенный на крышу маленького аэропорта. Бекки всю дорогу сидела очень тихо, и когда Мэнн присмотрелся к ней, то увидел, что ее лицо стало пепельным.

— Спасибо, Реми. Ты нас очень выручил. — Мэнн сидел в кресле второго пилота.

Реми скорее был похож на мексиканца, чем на филиппинца. Его роскошные густые черные волосы, слегка смазанные кокосовым маслом, были уложены красивыми волнами. Он также носил внушительные усы.

— Без проблем. Мне все равно нужно было навестить кузину моей жены, которая там живет. Я всегда рад помочь святым отцам — они так много для нас делают. Знаете, я сам был священником. Но меня поймали с женщиной. Все та же старая история, не так ли? Ха-ха…

Он начал напевать «Лети со мной».

Реми Балгарос делал сейчас то, что любил больше всего на свете, — пел Синатру и вел самолет. Бекки и Мэнн были в надежных руках: Реми умел летать практически на любом маленьком самолете. Этот же был одним из двух, которыми он владел. Второй использовался для опыления полей и тушения небольших пожаров. Реми выровнял «сессну» параллельно посадочной полосе.

— Не волнуйтесь, если слегка попрыгаем, ладно? Сегодня отличный ветер, для пляжа — лучше не придумаешь, но он не так хорош для маленьких самолетов.

Мэнн посмотрел назад и увидел, что костяшки пальцев Бекки, сжимавшей ремень безопасности, побелели. Голову она держала абсолютно неподвижно, но ее взгляд метался по вершинам деревьев, которых как раз стало видно в иллюминаторе. Мэнн услышал вздох облегчения, когда самолет приземлился, подъехал к терминалу и Реми выключил двигатель.