Семеро космонавтов сидели на своих кукурузинах и внимательно слушали Славика, Питя, как всегда, когда был возбужден, влез на самую верхушку стебля и раскачивался. Трижды он не выдерживал и прерывал рассказ. Когда Славик рассказывал, как превратилась в девчонку старая Евдокимовна, Питя завопил сверху:

— Вот это да!

Второй раз он подал голос, когда девушка Евдокимовна смотрелась в зеркало:

— Им бы только зеркало! Уж как они любуются собой, как они себя любят!..

В третий раз он откликнулся на Славикин рассказ, когда тот повторил слова Евдокимовны: «Мне в бабушки пора».

— Моя бабушка, — сказал сверху Питя, — тоже добрая. Может быть, самая добрая во Вселенной. — Помолчал и добавил — Родители говорят, что она-то меня и испортила.

При этих словах все посмотрели наверх, где раскачивался под самой метелкой Питин силуэт. А высоко над ним было темно-синее небо и сияли звезды. Где-то там, среди звезд, была планета Коламба, а на ней жила бабушка Пити. Она, возможно, тоже смотрела сейчас на звезды и думала о внуке…

Славик кончил свой рассказ и ожидал теперь, что скажет Грипа. Ведь он, Славик, самовольничал с мол-старом.

Командир оценил все происшедшее так:

— Вы все знаете, что я был против того, чтобы выпускать этот аппарат из рук, и знаете почему. Что если Нинка раззвонит на весь свет об этом случае?

— Кто ей, балаболке, поверит? — немедленно отозвался сверху Питя.

Славик про себя подумал, что более удачного и, главное, точного ответа и быть не может.

— Что если, — продолжал Грипа, будто и не слышал Питиной реплики, — Евдокимовна расскажет соседям о том, что с ней произошло?

— Соседи подумают, — в ту же секунду отбарабанил Питя, — что старая Евдокимовна — того, — все снова посмотрели наверх и увидели, что показывает пальцем Питя. — А Евдокимовна — она ведь не того, — Питя повторил тот же жест, — и ни за что соседям не расскажет, чтобы о ней не подумали, что она уже того… Так что, командир, ты зря беспокоишься.

Молек кашлянул.

— Питя говорил, как он привык, — сказал он, — но говорил верно, я согласен с каждым его словом. Информация о мол-старе не выйдет за пределы этого двора. А с художником нам все равно придется встретиться. Даже, думаю, пора…

Пришельцы не спорили, как ожидал Славик. Мнение Молека среди них ценилось высоко, да и командир, как ему и полагалось, был неглуп. Он не полностью, конечно, согласился с Питей и Молеком, — это тоже ему полагалось, — и сказал, что ближайшие дни покажут, чем окончится эта история. И дай бог — чтобы так, как считает Молек.

— Между прочим, — крикнул сверху Питя, — это я так первый посчитал, а Молек только меня поддержал.

Но командир Пите не ответил. Он обратился к Славику:

— Мы здесь со всем уже познакомились. Нам хотелось бы посмотреть и другие интересные места на Земле. Как ты думаешь, какие?

Другие, кроме Егоровки, места! Что еще посмотреть на Земле?

Вот вопрос, на который легко ответить!

И Славик хотел было, начать отвечать, «да позадумался», как сказано в басне Крылова «Ворона и лисица».

И вправду, что посмотреть? Ну, разумеется, Москву. Ну, ясно, Сибирь. Да, обязательно Ленинград! Еще есть где-то город Харьков…

Но ведь это только в нашей стране! А на всей Земле? Ведь пришельцы спрашивают о всей Земле! Славикина мысль сделала попытку облететь глобус, но крылья ее вдруг подломились, и птица бессильно опустилась на пограничный столб.

Славик еще очень мало знал о планете, на которой жил вот уже двенадцатый год.

Он, понятно, слышал, что на Земле существуют такие страны, как Америка, Франция и Англия, но где они находятся и что в них самое интересное, — это было ему неведомо.

Славику от огорчения захотелось заплакать — не знать собственной планеты!

Да, есть еще Африка, Индия, Канада (о Канаде он вспомнил благодаря хоккею). И Швеция, и Чехословакия!.. Но не скажешь же, что самое главное, ради чего стоит посетить эти страны, это их хоккейные команды!

С помощью футбола Славик вспомнил еще об Испании и Ирландии…

С вопроса Грипы прошло минуты три, а Славик все молчал. Впрочем, ему казалось, что он говорит, спорит, чуть ли не кричит. А пришельцы ждали его ответа.

Славик набрал в грудь воздуха, чтобы выпалить все, что нашкрябал из мировой географии, но вместо этого сказал:

— Ребята, вы все равно хотели познакомиться с художником. Давайте лучше спросим у него!

Сказал — и вздохнул с облегчением. Это был выход из положения. Иначе стоял бы он, как в классе у доски, опустив голову, и тянул бы из себя одно слово за другим…

Но если для Славика это был выход, то Питя ему воспротивился.

— Не хочу! — завопил он. — Опять взрослые! Эти всезнайки! Мы сами с усами! Ваш художник как начнет водить по музеям — все умрем со скуки! Так хорошо было, я уже начал думать, что их вообще нет на свете!..

Молек хотел что-то сказать, но командир опередил его:

— Очень правильная мысль, Славик. Художник знает Землю лучше, чем ты. А мы вправе выбирать объекты. Когда пойдем к нему?

— Да хоть сейчас! Он дома сидит.

— Питя, — распорядился командир, — раз ты не хочешь встречаться со взрослым, останешься дежурить у корабля.

— Сегодня не моя очередь! Щипан сегодня должен дежурить!

— Но ты ведь не хочешь идти к художнику. Вот и подежуришь вместо него…

— Я, конечно, не хочу идти, но когда вы развесите там уши, кто вас приведет в чувство? Я! Кто скажет этому бородатому, не слишком ли он много берет на себя? Я! Да я наперед знаю каждое его слово!

Командиру сегодня не хотелось спорить, и он спросил у Славика, как лучше всего попасть в дом художника. Славик предложил ту же черную сумку, и. Грипа отдал приказание космонавтам привести в порядок одежду. Славик побежал домой за сумкой.

Бабушка сидела у телевизора и смотрела передачу, кажется, «Под знаком Пи». На экране были какие-то сложнейшие механизмы и приборы, ведущий что-то говорил, чего бабушка, скорее всего, не понимала, но слушала очень внимательно. На Славикины шаги она живейше обернулась.

— Где ты шлендаешь? — начала она высказывать накопленное за день. — Ужин давно готов, а он неизвестно где! То дома сидит, а то вдруг пропал и не отыщешь его…

— Бабушка, я у дяди Вити сегодня ужинаю — он меня пригласил. Ты не видела моей черной сумки?..

Все шесть космонавтов поместились в большом отделении сумки. Весили они чуть больше килограмма.

Щипан помахал Славику и высунувшемуся командиру рукой.

— Вы там недолго!

Дверь у художника была, как всегда, открыта — словно он каждый вечер ждал гостей (может, так оно и было), — но Славик все равно постучал.

— Входи, Слава.

Кубик лежал на кровати и листал какой-то журнал.

— Ты что, по грибы ходил? — Он показал глазами на сумку.

— Мы к вам в гости, — сказал Славик.

— Кто мы? Уж не вы ли сами, ваше Вечернее-Появительство?

— Дядя Витя… — Славик решил сразу же показать коламбцам (а особенно Пите), что такое художник Кубик, и задал традиционный вопрос — А вы не скажете, для чего вам коза?

— Я, Славик, — не промедлив ни секунды, ответил Кубик, — учусь у нее бодливости. У меня у самого характер мягкий, бодаться я не умею, и вот Манька мне в свободное от еды время уроки дает. «Ты, — говорит, — хоть и с бородой, как козел, а ума у тебя мало. Ты, — говорит, — если что, башку-то наклони, мемекни погромче и сыпь вперед. С ног ворога столкни, а после еще и потопчи маненько. А рога, коли бог тебя обидел, не дал защиты, найди где-нибудь и чуть повыше ушов»…

— Ушей, — поправил Славик.

— Она говорит — «ушов». «Чуть, — говорит, — повыше ушей»…

— Ушов, — поправил Славик.

— Совсем ты меня сбил с панталыку! В общем, вот здесь, — Кубик показал место на своем лбу. — «прикрепи и с ними, — говорит, — и ходи, тогда тебя всяк бояться будет и мазню твою безобразную, безалаберную и самонадеянную будет всячески восхвалять». Вот для чего мне коза, Славик, и это, как всегда, самая последняя правда… Ну, каким добрым ветром тебя занесло?