«Говори яснее», – нахмурился реципиент.

«Сдается мне, что у нас происходит слияние душ, и если я прав, то через какое-то время не будет ни меня, ни тебя в том виде в каком мы сейчас существуем, а будет что-то третье, некий сплав».

«Это как?!»

«Как бронза. Ты – медь, я – олово, при слиянии получается бронза, нечто новое, но из тех же материалов».

«Хм-м… понятно».

Княжич, что называется погрузился в себя. Информация была… неоднозначной, и как к этому относиться он не знал. С одной стороны было страшно, в каком-то смысле даже еще страшнее, чем в тот момент, когда он понял, что к нему подселилась еще одна душа. Но тогда он все-таки остался самим собой, а душу воспринимал как советника, вроде дядьки Охрима, просто бестелесного.

В данном же случае происходит трансформация, смешение, сплавление.

«А почему ты думаешь, что мы именно сливаемся? Моя память тебе передается? – спросил Юрий Всеволодович спустя какое-то время.

«Просто ощущение, мне это тебе не передать. Но… для меня все становится как-то тусклее… Что до памяти то нет, я и снов не вижу. Да и ты меняешься, поведение, отношение к каким-то вещам. Сначала я думал, что это мое влияние на твое сознание, но сейчас понимаю, что это не так».

Княжич снова глубоко задумался анализируя свое поведение за последний год и вынужден был согласиться с приблудной душой. Он действительно ко многому стал относиться несколько не так как прежде. Изменения происходили постепенно, очень медленно, а потому он сам этого не замечал. Но стоило только оглянуться назад и разница становилась ощутимой.

Да взять хотя бы женщин!

Если раньше ему нравились румяные пышки, чтобы кровь с молоком и было за что подержаться, которым оставался лишь один шаг до «почетного» звания жирной коровы, то сейчас… нет, не щуплые худышки, как приблудной душе а-ля кожа да кости, а что-то среднее… типа Мерлин Монро.

Княжич даже головой тряхнул, сгоняя вдруг возникший перед глазами образ женщины в коротком платьице. Как бы он ни изменился, но такая одежа ему по-прежнему казалась бесстыдной…

Но и в людях населяющих Русь он больше не видел разницы как раньше, деля их на своих и чужих: кривичей, древечей, полян и прочих.

Торговля и ремесло не казались теперь ему таким уж неуместными для княжича занятиями.

Он стал циничнее. Трансформировалось понимание чести и обязанностей.

Кто-то мог бы назвать это простым взрослением, но… вспомните Николашку за нумером два, что так и остался где-то в восторженном юношестве, до последнего момента питая какие-то рыцарские иллюзии по отношению к своим так называемым союзникам, что имели Россию во всех позах, как индивидуально, так и всем скопом… как сутенер сдавая всем желающим свою страну превратив ее в проститутку. Впрочем, сутенер из него тоже вышел никчемный, ибо сутенеры вообще-то зарабатывают на своих подопечных, а этот только терял.

И так по многим вопросам, круг которых не сразу и очертишь.

«Вот такие пироги с котятами, – тяжело вздохнула приблудная душа. – Но может оно и к лучшему».

«Думаешь?»

«Уверен. Не было бы этого слиянии и я бы, рано или поздно, просто свихнулся от такого своеобразного заточения в живой клетке не способный ничего ощутить. Я даже удивлялся тому, что так спокойно все воспринимаю… а в действительности это результат слияния. А хорошо, потому что если бы я свихнулся, то в конечном итоге свихнулся бы и ты».

«Это да, – согласился княжич и его даже передернуло. – Иметь в своей голове свихнувшуюся душу было бы крайне неуютно…»

«А так, мы переходим в новое качество и будем надеяться, что это пойдет на пользу, не только нам, но и Руси».

«Аминь…»

«Это и правда слияние», – усмехнулся на это Штыков.

Княжич тоже улыбнулся. Раньше он не стал бы так шутить, но посерьезнев, добавил:

«Будь что будет, все в воле Господа».

Штыков оценив серьезность момента не стал юродствовать, добавив это самое «аминь».

Зазвонил тревожный колокол. Отлили как-то на пробу несколько штук из чугуна разного качества (хотели до кучи окучить этот весьма широкий колокольный рынок), но церковникам звучание не понравилось, бронзу им с серебром подавай… Один колокол оставили для своих нужд, вот он и звонил набатом.

Юрий Всеволодович моментально оказался на стене, разглядывая уже доскакавших на расстояние пуска стрелы всадников.

С собой они приволокли бревно и сейчас готовили из него таран.

«Ребятки время зря не теряют, – хмыкнул Штыков. – Кто это вообще такие?»

«Черемисы или мордва, отсюда не разглядеть», – ответил княжич.

«Далеко забрались, да тишком…»

Княжич поморщился. Такая толпа не могла пройти незаметно сама по себе, а значит их провели.

«Вопрос в том, кто?»

«Рупь за сто, что братец твой Костик сподобился».

«Может…»

Чтобы избежать подобных нападений была создана, пусть и в зачаточном виде разведывательная сеть, все из тех же калечных воинов. Их засылали в ближайшие княжества в качестве резидентов, под видом держателей корчм. Денег на организацию бизнеса требовалось немного, да и окупалось быстро, ведь подавали там не сивушную бормотуху, а отменную водку.

Ну да, сварганил Штыков самогонный аппарат, сделал он его чуть ли не первым делом и гнал спирт. Изначально не столько для выделки водки, сколько как обеззараживающее средство, ведь дети на тренировках постоянно получали травмы, так что требовалось обрабатывать.

Впрочем, совсем уж непогрешимым он не был, так как все же держал в голове возможность продажу именно водки для заработка. Хоть и не хотел вставать на скользкую дорожку спаивания населения, но ради дела пришлось, ибо в корчмах много какие слухи оседают по пьяному делу, только успевай подслушивать, да фиксировать.

И потом, если уж кто захочет наклюкаться, то он найдет чем. Простые же люди на то средств не имеют. Быть пьяным доступно лишь купцам да воям.

А как же спрашивается честь воинская, что позволила увечным дружинникам стать держателями корчм? Ведь от всего остального они брезгливо нос воротят. Как ни странно, но этот вид деятельности по их этическим нормам, как раз был если не в почете, то вполне допустим.

Опять же, княжич отобрал в резиденты самых небрезгливых, но при этом патриотов владимирского княжества и дополнительно дал им идеологическую накачку, напирая на то, что они вновь встают в строй, просто становятся дружинниками невидимого фронта, они встают на первую линию защиты княжества и от них зависит сможет ли княжество отбиться от нападения узнав о нападении вовремя или нет, и так далее и тому подобное. В общем качественно проехался в лучших пропагандистских традициях по мозгам не подготовленных к такой обработке.

Но на этот раз разведсеть оказалась бесполезна, сработав в холостую, вытащив на берег лишь мусор без единой рыбешки.

Оно и понятно, если бы князь лично повел свою дружину или из бояр кто, то об этом тут же бы стало известно, но не желая светиться, а потом заслужено огребать от великого князя, заказчики подрядили на дело стороннюю банду. Опять же не жалко в случае неудачи.

Тем временем стену заполнили защитники и набатный колокол затих.

«Интересно, на что они вообще надеялись?» – все удивлялся Штыков.

«Если бы не твоя идея с ледяным панцирем, то у них все могло получиться», – ответил на это княжич.

Это да. Идея обложить крепость ледяным панцирем принадлежала Штыкову. Отличная ведь защита, материал под рукой и рабочих рук в избытке. Так что детишек подрядили на создание дополнительного оборонительного элемента. Старшие принимали участие в пилении, средние таскали напиленные блоки, младшие подносили снег из которого добавив немного воды делали скрепляющий раствор, а старшие собственно клали стену.

Стена выросла на удивление быстро, всего за месяц. Только ворота и остались, но и они крепкие, полосового железа на них не пожалели.