– Почему?

– Это все равно, что признать себя вассалом.

– И как же тогда быть?

– Выбирать своего Патриарха.

– Кхе… – аж подавился на вдохе Владимир. – Но… это невозможно!

– Почему? – улыбнулся Юрий.

– Ты сам сказал, что большинство высших священнослужителей – греки, а чтобы выбрать патриарха, надо отколоться от Никеи, на что они не пойдут! И даже если ты это как-то обеспечишь, то они должны будут выбрать кого-то промеж себя и тогда их выбор падет точно не на твоего кандидата.

– Правильно мыслишь, брат. Все так и будет если ничего не делать. Так вот, я не бездействую, а начинаю потихоньку готовить почву к тому, чтобы дискредитировать греков в глазах паствы.

– Как?

– Отсутствием святости и господнего благорасположения.

– О чем ты?

– О том, что Константинополь пал во время Четвертого крестового похода двенадцать лет назад. А раз он пал, то на то была воля Господня, а значит Он проявил к погрязшей в грехе властолюбия и стяжательства константинопольской церкви свое неудовольствие. Так почему мы должны подчиняться греховникам, которых покарал сам Господь?!

– Хм-м…

– Ну и не забываем, что побили их паписты, а значит нет никакой гарантии, что никейские иерархи не пляшут под дудку Папы Римского, то есть нашего врага, чьи слуги в лице Ордена меченосцев то и дело атакуют наши западные границы отхватывая кусок за куском пытаясь перекрестить наших людей.

– Хм-м… это может сработать…

– Сработает. Ну а поскольку Господь любит троицу, то есть и третья болевая точка которая заставит церковников, даже самых отъявленных моих врагов быть более сговорчивыми.

– Какая?

– Деньги.

Владимир понятливо улыбнулся.

Так уж сложилось, что в отличие от западных церквей, что сами собирают десятину с паствы, на Руси церковники получали десятину от князя. То есть князь собирал дань с населения и уже из нее выделял десятину. Причем что интересно, получали церковники средства не только собственно с собранной дани, но и с трофеев собранных во время боевых походов.

Были конечно у епархий свои независимые источники доходов. Так им отдавался определенный город в кормление, но этих доходов для полноценного существования было недостаточно.

Так что если прижать десятину, достаточно исключить из общей суммы трофеи, чтобы церковники изрядно подзатянули пояса на своих объемных пузенях, и пригрозить отобрать города-кормушки, то… если не убьют сразу, священники станут гораздо более гибкими в своих воззрениях.

– И когда ты собираешься тогда короноваться?

– Через два года, максиму через три.

– Так долго?!

– Быстро только кошки родятся, ну или спешка важна лишь при охоте на блох, – хмыкнул Юрий и пояснил: – К этому времени будут избраны Боярская дума и Палата князей. Будет подготовлено общественное мнение против греческих церковников, и на этой волне проведем избрание собственного Патриарха, что и возложит мне цесарский венок на голову, а Боярская дума и Палата князей, как представители народа и знати вручат мне скипетр и державу…

Владимир только потрясенно помотал головой.

– Как все оказывается непросто…

– А то!

По весне прискакал гонец от Ярослава, что только что завершил свой более чем успешный поход в Булгарию. Помимо списка всего того, что ему удалось заграбастать у восточного соседа, было второе письмо о событиях, что начали развивать на западе.

В очередной раз взбунтовались против Ордена меченосцев эсты. Собственно там шла перманентная резня, то прибалтийские племена наваляют рыцарям, то рыцари наваляют варварам-язычникам, но общий счет был в пользу рыцарей Ордена меченосцев.

Эстов можно понять. Будущие общечеловеки сейчас были бесконечно далеки от идей гуманности и толерантности. Наоборот, являлись теми еще зверями в человеческом обличье. Неся веру Христову, что вообще-то проповедует любовь к ближнему, они видимо от большой любви к тысяча двести шестнадцатому году буквально вырезали все население Уганди.

И вот сейчас Орден предпринял очередной этап покорения эстов, захватив их крепость Отепя.

Ярослав на волне успеха в Булгарии проявил инициативу и собрав новых охотников в количестве двух тысяч выдвинулся им на помощь и совместными усилиями выбили рыцырей из крепости, что орденцы не успели восстановить ибо сами когда ее штурмовали сильно повредили.

И вот сейчас спрашивал, что ему делать. Силенок для дальнейшего наступления все же было маловато несмотря на энтузиазм местных племен. Ибо энтузиазм вещь хорошая, но ею не заменить умение владение оружием и не компенсировать отсутствие надежной защиты.

Если же продолжить наступление, то потери будут значительны ибо на стороне ордена воюют гораздо лучше оснащенные ливы и латгалы с прочими мелкими полностью окрещенными племенами и в целом установилось шаткое равновесие. Но продлится оно недолго так как епископ Рижский Альбрехт спешно отбыл в германские княжества и конечно же вернется, но уже не один, а с серьезной подмогой.

Юрий скрипнул зубами и с тяжелым вздохом откинулся на спинку кресла.

– Как все не вовремя…

Он ощущал дикую усталость, работа по созданию Боярской Думы и Палаты князей вымотала его эмоционально до дна. Хотелось вернуться во Владимир к жене и сыну, которых он не видел уже целый год. И вот выясняется, что встреча откладывается еще минимум на полгода.

– И кто-то за это сполна заплатит, – прорычал он.

Не вмешаться в происходящие на западной границе было не то что ошибочно, а даже преступно. Другого такого шанса выбить Орден меченосцев может не представиться. Опять же это отличный шанс выполнить данные Полоцкому князю, а так же новгородцам обещание вернуть отнятые у них Орденом земли, а то и прирезать чуток.

И шансы были. Причем очень серьезные. Ведь сейчас большая часть рыцарей участвует в Пятом крестовом походе и рубится с сарацинами на юге, а значит серьезных сил выделить для северной кампании Европа не может.

Вот потом, когда крестовый поход провалится и большая часть рыцарей, получив дополнительный боевой опыт, вернется назад… станет кисло. Но к этому времени Прибалтику нужно полностью очистить от папистов и закрепить ее за собой. Пусть ее не удастся сразу втянуть в свою сферу (язычники станут так же отчаянно сопротивляться крещению в православие, как они сейчас сопротивляются крещение в католичество и это надо учитывать), но создать из Прибалтики своеобразный буфер на территории которой и будут происходить все боевые разборки с папистами – можно и нужно. Все не на своей территории воевать.

– Владимир, остаешься в Киеве и следишь за порядком, – наставлял младшего брата Юрий перед отбытием в поход. – Как говорится, кот из дому – мыши в пляс, так вот, кто «пустится в пляс», дави тех без всякой жалости. Мелкие вредители-грызуны в доме нам не нужны.

На это Владимир только весело хмыкнул.

Собрав пять тысяч дружины, Юрий двинулся на северо-запад. У Владимира под рукой осталась тысяча воев для карательных походов. Остальные войска отправились на восток и юг защищать границы от летних половецких набегов. На этот раз граница Руси будет прикрыта как никогда надежно. И оставалось надеяться, что отныне так станет всегда.

К этим пяти тысячам прибавились три тысячи воев Брячислава Васильковича, что просто изнывал от нетерпения ударить по врагам своего княжества и вернуть назад отнятое.

Увидев, что дело принимает серьезный оборот из Новгорода и добавилось еще две тысячи ушкуйников, ведь снова ожидаются грабежи! Так что только русских войск насчитывалось десять тысяч человек.

Плюс шесть тысяч человек со всего северо-востока собрал Лембит старейшина земли Сакал.

С такими силами уже можно было действовать. Но прежде следовало определиться с задачами и целями похода.

– Скажи мне Лембит, как ты видишь будущее своего народа? – спросил старейшину, скорее даже князя, Юрий Всеволодович.