На новой работе мужчины активно оказывали ей знаки внимания. Некоторые были ей симпатичны, но ничего подобного, описанному в книгах о любви, Софья не испытывала. И… решилась ответить на ухаживания того, кто оказался симпатичен больше остальных.

Может и нет этих вспышек страсти и взрывов эмоций, о которых пишут? А годы идут, так можно и жизнь посвятить ожиданию… того, которого, возможно, и нет.

Она остановила свой выбор на Алексее.

Возможно потому, что он был внимательнее прочих. Заходил чаще, улыбался нежнее, интересовался её делами, шутил.

И когда пригласил на выставку в Пушкинский музей, Софья не стала отказываться.

Он долго ухаживал, особенно по нынешним меркам. И культурная программа их очень Софье нравилась. Она и не ожидала такого — те из симпатизирующих, кто предлагал ей свидания, приглашали в какой-нибудь клуб. Алексей же за всё время даже в кино не предложил сходить. Всё было на высшем уровне.

В марте бабушка пригласила их на премьеру своего спектакля. В марте же Алексей перешёл к поцелуям — период знакомства и дружеских отношений закончился.

Но только вот сердце Софьи продолжало биться ровно. Она чувствовала нежность к Алексею, его поцелуи были ей приятны. И только.

Когда он дал понять, что хочет близости, Софья не была против. И тут-то и начались проблемы.

— Я разбужу тебя, — шептал Алексей, когда они стали близки во второй раз. — Так бывает, просто нужно время.

Бывает. И время, влечение и желание позволяют достигнуть… И постепенно Софья начала чувствовать — осторожно, слегка, понемногу, иногда…

Иногда, потому что Алексея охватывала безудержная страсть, а Софья за ним пока не успевала. И тогда она просто была с ним.

Ничего, нужно время.

— Софья, ты меня с ума сводишь, — он был неудержим. — И совсем скоро мы сойдём с ума вместе.

Наверное, просто её нужно до конца расшевелить. Наверное. Если бы Софья случайно не услышала, что для Алексея она — персонаж. Персонаж. Всего лишь. Персонаж, об отношениях с которым он в деталях рассказывал генеральному. Игра у них такая была.

Тогда, в Москве, после того, как схлынули болезненные слёзы и реальность постепенно стала обретать чёткость, Софья решила для себя, что всё это — наказание. Нельзя было просто попробовать, всего лишь испытывая симпатию.

Или это была ошибка — не того кавалера себе выбрала.

— Ошибка была в том, что я решила выбирать, что не стала слушать своё сердце. Сердце молчало… Значит, нет пока его… моего… Любимого?

Ведь ничего с Алексеем не получалось именно потому, что у них были отношения. Отношения — это не настоящее… И именно поэтому из неё будто выбило всё произошедшее, когда…

…всё же случилась та самая вспышка, о которой так много написано. Вспыхнула, ослепила, а когда волшебное мерцание закончилось, перед ней стоял Марк. Стоял в проходе второго вагона «Сапсана» и протягивал ей свою визитку.

И теперь, стоя у окна и глядя на набережную канала Грибоедова, Софья отчётливо вспомнила свои ощущения и поняла — это он… Просто такой непростой и болезненный путь ей пришлось пройти к своей любви. Чтобы точно знать.

— Марк…

Софья бросила осторожный взгляд на телефоны — и домашний, и мобильный она положила на диван. Марк обещал позвонить вечером. И она ждала… Просто изнывала от ожидания.

— Алло.

— Софья, привет…

— Привет…

— Боялся, что ты уснула. Знаешь, работаю и посматриваю в окно. Светло. Работаю дальше. И вдруг — хлоп! Здесь же долго светло!

— Удачно поработал?

— Да. Очень неплохо всё складывается.

— Устал?

— Устал ждать, когда стемнеет. Очень хотел тебя услышать.

— Я ждала, когда ты позвонишь.

— Здо́рово… Софьюшка… Ты точно спать не хочешь?

— Нет, Марк. Совсем не хочу.

— Софья… На завтра у тебя какие планы?

— Мы с тётей Ниной ничего конкретного не обговаривали. Единственное — со мной хочет познакомиться Владимир Артемьевич. Надо с его визитом определиться. Знаешь, я точно и не поняла, кто он. Видимо, тёти Нинин родственник.

— В смысле?

— Моя мать и тётя Нина — единоутробные сёстры. Поэтому о родственниках тёти Нины я толком ничего не знаю. Очень сложная ситуация.

— Понятно. Софья, так что насчёт завтра? Как думаешь, сможешь?

— Смогу.

— Только вот… это будет вечером. У меня на завтра помимо основного посещения клиента ещё и сопутствующее образовалось. Поэтому… Может, это поздно для тебя будет?

— Я днём посплю.

— В десять. Тем более здесь ещё светло.

— Хорошо.

— Отлично! Я… очень рад! Софья…

— Мы за день как раз с тётей Ниной определимся. А вечером… Я буду ждать вечера.

— Я скучаю.

— Я тоже.

— Софья… Я так рад, что мы недалеко друг от друга. Смотрим на одну воду.

— Марк, да… Думала о тебе и смотрела.

— А давай завтра встретимся на набережной, пойдём навстречу! По чётной стороне, хорошо?

— Ты позвони, когда выходить и… увидимся!

— Увидимся!

Увидимся!

— Марк Анатольевич, я не прощаюсь!

Валерий вцепился в руку Марка. А уж смотрел на него так, будто ничто во Вселенной не могло быть могущественнее адвоката Кушманцева.

Валерий был потрясён — Марк Анатольевич проговорил с ним ответы на все вопросы, которые ему должны задать… И задали именно эти вопросы, а Валерий ответил именно так, как сказал адвокат. Вот это!.. Профессионал! А тот, кто беседовал, прямо на глазах менялся.

Они уже подошли к машине, в которой ждал Андрей.

— Марк Анатольевич, вы меня по деньгам сориентируйте. А то…

— Вот только ни в какие кредиты не ввязывайся!

— А?

— Ну если ты родным не хочешь говорить, что в историю влип, где ещё денег раздобудешь?

— Но…

— Валерий, сейчас твоя задача — осторожно и внимательно слушать то, что говорят соседи. И ждать, когда появится твой самогонщик.

— Я понял.

— Вот и отлично. Увидимся!

— Марк открыл дверцу, устроился на сиденье и жестом попрощался с Валерием.

— Андрей, — Марк захлопнул дверцу. — У нас с тобой больше двух часов есть, давай поедим. Думаю, что в СИЗО мы долго пробудем. А я своей бабушке обещал, что питаться буду регулярно и нормально.

Андрей не сдержал улыбки:

— Где именно желаете нормально отобедать, шеф?

Теперь Марк улыбнулся:

— Есть отличная столовка на проспекте Бакунина.

— Столовка?

— Столовка.

И они поехали.

Столик, за которым сидели с Софьей, был занят. Но нашлось не менее уютное местечко, где они и устроились.

— Марк Анатольевич, я так понял, уголовного преследования Валерий избежал?

— Там и не за что к уголовной привлекать было. Они его просто запугали. И если бы Валерий не ответил правильно на вопросы, продолжили бы.

Но ведь он не был пойман на продаже.

— В этом и дело. Но ведь когда-то Валерий продавал самогон для своего соседа, значит, рыльце в пушку. Его запросто бы уболтали. Рассказали бы, что самогон отправлен на криминалистическое исследование. Что по получении результата о содержании спирта, самогон отправится на судебно-медицинскую экспертизу, которая даст заключение об опасности или неопасности для жизни и здоровья. И он тут же бы сказанул, что сам пьёт и — ничего, безопаснее, чем из магазина.

— Ну да! На производство спиртного у тебя лицензия? Раз утверждаешь подобное?

— Конечно. Значит, реализация спиртосодержащей жидкости, не отвечающей требованиям безопасности.

— Одними этими грамотными формулировками в угол загнать можно.

— Так и делается. Хотя сегодня мы начали с того, что Валерий осознаёт степень подобных правонарушений и осуждает подобную деятельность. И сожалеет, что оказался невольно втянут в это.

— А так бы?

— А так — изготовление напитка, не соответствующего ГОСТу. И вообще, ему повезло, что он был пьян. А то — реализует, а сам не пьёт.