Софья, абсолютно довольная, демонстрировала ей свою работу. Вот теперь её оценили по достоинству! И пока тётя Нина рассматривала сумку, Софья вспомнила заинтересованный взгляд Марка, он ведь тоже не обошёл сумку вниманием!

— Тёть Нин, ты мне подарила спасательный круг! В этой жизни вышивание так выручает! А ещё… мысли о тебе!

У Нины Даниловны опять на глаза слёзы навернулись.

— Давай, лапонька моя, покушаем, а потом поговорим…

Софья кивнула и… снова вспомнила о Марке, который сегодня настойчиво накормил её завтраком.

С тех пор, как она переступила порог тётиного дома, о Марке Софья вспомнила уже трижды! Она пообещала себе подумать о Марке чуть позже. А пока…

Они с аппетитом поели. И Софья решилась:

— Тёть Нин, расскажи мне всё по-порядку! Я же толком ничего не знаю, только обрывки разговоров слышала…

— Расскажу… Так нам с тобой легче будет.

— Моя мать, а твоя бабушка, приехала поступать в Ленинградский театральный институт. Родом она из Пскова, там занималась в театральной студии и была лучшей. Но, к сожалению, в Ленинграде провалилась. Как водится, возвращаться домой с неудачей она не захотела. Осталась здесь и устроилась работать на прядильный комбинат, потому что там предоставляли общежитие. И, как сама рассказывала, принялась обтёсываться в Питере.

И соседки по общежитию, и коллеги по прядильному цеху давали массу советов. Главный из которых был — найти себе мужика, да не просто так, а чтобы женился и прописал в ленинградской квартире! Но бабушка твоя поначалу не обращала внимания на эти разговоры, она думать могла только о театре!

В те годы театральным студиям начали давать статус народного театра. Вот в доме культуры на Выборгской стороне был такой народный театр. И она смогла поступить туда в качестве добровольного помощника. Была на подхвате и упивалась этим, потому что делали тот театр истинные таланты.

В ту пору она и познакомилась с моим отцом. Он работал инженером на Кировском заводе. Пришёл на спектакль по билету, которые в обязательном порядке распространяли на всех предприятиях города. Мои будущие родители оказались в соседних креслах — отец тогда не столько смотрел спектакль, сколько наблюдал за девушкой, оказавшейся рядом. Она не только неотрывно смотрела на сцену, она беззвучно произносила все слова, звучащие со сцены, — играла каждую роль!

В антракте отец не упустил случая и познакомился с ней — заговорил, конечно же, о пьесе. Так они и сошлись — на любви к театру.

Со временем бабушка твоя стала проявлять свой талант, и её заметили руководители театра. Попробовали поначалу в маленьких ролях. Оценили.

Но вторая попытка поступить в театральный потерпела фиаско. В то очередное неудачное лето она и вышла замуж. Забеременела. Так она и попала сюда, на канал Грибоедова.

Попала и поняла, что замуж вышла удачно.

— Да… Бабушка до сих пор вспоминает первую свекровь, — кивнула Софья. — Говорит, что исключительная женщина.

— Исключительная… — Нина Даниловна вздохнула. — Эта исключительная женщина меня и вырастила. А невестке предоставила возможность заниматься творчеством. В театре уже оценили её талант и ждали, когда она родит и сможет репетировать. В новой постановке ей предложили роль побольше.

Трудовую книжку её пристроили, раньше ведь привлекали за тунеядство! И она целиком и полностью отдалась народному театру.

Очередное поступление в институт снова не состоялось, но зато на сцене она была уже в главных ролях.

У отца моего карьера удачно складывалась.

А потом в жизни моей матери случился режиссёр из Москвы…

…Звонить нам она начала, когда мне исполнилось пять лет. Видимо, оформила к тому времени отношения со своим режиссёром и играла на публику, в те моменты состоящую из его родственников.

Знаешь, я отчётливо всё это помню. Бабушка моя разговаривала с ней по телефону и говорила, что дом наш для неё открыт, а в ответ слышала — вы не пускаете меня на порог, но хоть голос своей дочери я могу услышать?! Бабушка давала мне трубку, хотя я на её месте послала бы подальше за такие выкрутасы!

Меня расспрашивала, что я ем, чем занимаюсь, не болею ли.

В общем, артистка!

В Москве-то она в театральное поступила. Получила место в театре. В общем, правильное второе замужество.

И родить ей пришлось, хотя говорила, что больше она через этот ад пройти не сможет.

— Мать мою родила, — вздохнула Софья. — Себе подобную. Но… Я потом буду рассказывать.

Тётя Нина кивнула.

— А когда твоей маме исполнилось пять лет, она стала один летний месяц проводить здесь. Чтобы мы, как сёстры, общались, и чтобы ребёнок подышал целебным арктическим воздухом. У нас дача на берегу залива, вот там и… общались.

Мне-то уже пятнадцать было, я даже не представляла, как, что и зачем с этим ребёнком делать. Возилась с ней только чтобы бабушку не нагружать. Мать сестру с няней к нам посылала, но няню мы отпускали. Знаешь, я на свою бабушку до сих пор поражаюсь, она искренне считала, что мы с сестрой должны быть близкими людьми! Да и отец… Он совершенно спокойно на всё это смотрел. Даже как-то безразлично. Отец всю жизнь посвятил выстраиванию карьеры.

В общем, раз в год мы общались. А с матерью я встретилась только в пятый приезд моей сестрички. И знаешь, у меня даже сердце не шелохнулось. Так, будто дальние родственники встретились — знаем, что не чужие, но и общего нет, такое корректное общение.

И у них в Москве я была два раза…

Нина Даниловна вздохнула и подумала, что для начала воспоминаний достаточно.

— Софьюшка, я думаю, тебе отдохнуть не помешает! А потом ещё повспоминаем.

— Хорошо…

Конечно, даже уже узнанного было достаточно, чтобы подумать. И кое-что уже можно было объяснить.

— Соф, мне кажется, ты спать хочешь.

— Да, уже вторые сутки не сплю. Я решила ехать, когда было три ночи. Зашла на сайт РЖД, на пятичасовой «Сапсан» был единственный билет. Я его и купила.

— А как? — удивилась Нина Даниловна. — Кассы же в восемь открываются.

— Он-лайн! У меня мобильный банк же подключен. Билет распечатала — и всё!

— Надо же, единственный билет!

Софья кивнула и снова вспомнила Марка.

— Да! За час собралась и — на вокзал!

Тётя Нина приобняла Софью и повела в комнату. В ту самую, где она жила в те их замечательные три недели.

— Ты попробуй, поспи.

Нина Даниловна смотрела на племянницу — что-то у Софьи случилось помимо непростой ситуации с родными.

— Соф, всё нормально будет!

— Да. Я знаю, — и как-то загадочно улыбнулась. — Теперь — да…

— Вот и подумай об этом и — спи!

Нина Даниловна поцеловала Софью.

Потом, пока прибиралась на кухне, всё думала об улыбке, появившейся на лице Софьи. Такая свежая… Неужели? Ну, когда начинается движение, меняется всё!

Нина Даниловна вернулась к комнате и осторожно приоткрыла дверь. Софья ещё не спала.

— А как его зовут?

Софья смущённо, но охотно улыбнулась:

— Его зовут Марк!

Его зовут Марк!

— Как? — невольно вырвалось у бабушки, когда новорождённого внука привезли домой и разговор зашёл об имени для него.

— Марк!

— Неожиданно… — растерянно проговорила новоиспечённая бабушка.

Её невестка улыбнулась.

— Вот этого я и хотела — неожиданности! Чтобы все обращали внимание, удивлялись, задумывались!

— С таким же успехом его можно и Потапом назвать.

— Нет.

— Но «Марк» будет восприниматься, как… Ну, ты понимаешь!

— «Марк» будет восприниматься как иностранное имя!

— Как взрыв! — хмыкнула свекровь.

— Хорошее имя для адвоката, — не сдавалась невестка. — Я же старалась, ещё одного адвоката Кушманцева рожала!

— Милая моя, да правильно всё, — озорно улыбнулась свекровь, — ты же умница у нас!

Мама Марка удивлённо уставилась на мать своего мужа — да, они жили душа в душу, но характер у свекрови был своеобразный: она никогда ни с чем сразу не соглашалась. Свекор называл её, любя, провокатором. Хорошо, что поразмыслив, она не спорила без причины.