— Что… хорошая моя…

— Я люблю тебя…

— И я … очень тебя люблю…

— Марк…

— Всё будет хорошо, зёрнышко…

— Я знаю… Просто… я… не понимаю…

Казалось, с чувствами не то что не справиться… Даже уже и шага сделать сил не было.

— Соф, со мной тоже такое впервые…

— Будто разорвёт?

— Да…

Марк подхватил Софью на руки — шёл, пытаясь выровнять дыхание. Она обняла Марка и глубоко вздохнула, уткнувшись ему в шею.

Возле номера отпустил, и Софья, замерев, смотрела, как Марк вставляет ключ в замочную скважину, прокручивает два оборота, достаёт ключ и толкает дверь.

Как только дверь открылась, темноту номера заполнили всполохи белых молний. Послышались сильнейшие раскаты грома — красивейшая, яркая переливчатость.

Грёза в грозу — мечты?.. Нет, теперь явь.

Софья шагнула в номер и потянула любимого за собой.

Марк закрыл дверь.

Марк закрыл дверь

Владимир Артемьевич пытался сфокусировать мысли, чувства и ощущения. Получалось это плоховато. Пока всё продолжало своё разрозненное существование. Существование, в котором всё же начали пробликивать частицы жизни. Он будто дышал урывками. А так хотелось вдохнуть полной грудью!

Владимир Артемьевич с удивлением понял, что ворота отодвигаются в сторону. Он, оказывается, перед воротами стоит? Вернее, это его автомобиль стоит, а он сидит, обняв руль и положив голову на скрещенные руки.

Но нисколько не удивился, когда увидел Нину.

— Вот смотрю на монитор и думаю, долго ты ещё стоять будешь?

— Привет… Ниночка…

— Привет, — она протянула ему ключ, предлагая поставить машину в гараж. — Смотри, что творится. Сейчас ливень начнётся.

Владимир Артемьевич, наконец, обратил внимание на окружающее.

— А Софья с Марком на прогулке. Уже, наверное, пошли.

— Пусть гуляют, Володь. И очень хорошо, что дождь будет!

Нина Даниловна пошла к дому.

А Владимир Артемьевич заехал на территорию и свернул к гаражу.

Он и не заметил, как оказался у дачи в заливе. Просто снова захватили думы, он ехал…

— Поужинаешь со мной?

Владимир Артемьевич будто прислушался к себе. И кивнул. При этом на лице его появилось удивление.

— Знаешь, Софья меня так хорошо накормила. Но почему-то…

— Это от волнения, Володь.

— Наверное, — вздохнул он. — Нин…

— Давай поговорим.

Умывшись после дороги, Владимир Артемьевич с удовольствием устроился за обеденным столом.

— Володь, поскольку Софья спрашивала меня о твоих кулинарных предпочтениях, я в ту же сторону подалась. У меня голубцы. Но обычные. Кстати, когда Софья рассказала, как готовит ленивые голубцы, у меня слюнки потекли…

— О… У неё очень вкусные получились! И… значит, она спрашивала?

Нина Даниловна кивнула.

— Нин… Мне теперь часто хочется заплакать. От счастья, что есть Софья.

— Я понимаю, — она коснулась его плеча.

Пока грелись голубцы, Нина Даниловна с удовольствием слушала. И так тепло на душе было… Такие счастливые глаза сейчас у Володи. С невероятным удовольствием он о Софье рассказывает! Конечно, очень приятна её забота, а уж тем более Володе, который был столько лет безнадёжно одинок.

Но вдруг Нина насторожилась — Володя несколько раз сказал «Соня». Сама же Нина Даниловна называла племянницу Софьей или ласковыми формами от Софьи. И на это у неё имелась веская причина.

— Володь, а ты к Софье обращаешься — Соня.

— Да. А что?

— Понимаешь… Маша, когда привезла её мне, называла Соней или Сонькой…

— Сонькой? — Володя нахмурился.

— Я как-то Соней её маленькую назвала, она прямо напряглась. Тогда я и решила, что Софьей или Софьюшкой буду её называть.

— Сонькой звала… Удавил бы тварь.

— Володь?

— Знаешь, Нин, нормально она отреагировала на Соню… Совершенно спокойно.

— Может, Марк её так зовёт? — вообще, Нина Даниловна ощущала, что Марк будто загородил всё прошлое Софьи. Весь негатив не только заслонил, но и нейтрализовал. И с именем, наверное, то же получилось… — Ведь как красиво — Сонечка…

Владимир Артемьевич пожал плечами. И осторожно улыбнулся.

— Что?

— Я теперь спокоен. Марк понимает, как ему повезло.

Нина рассмеялась.

— Володь, не ожидала от тебя, честно. Какой ты! Всё следишь!

— Ну, а как? Это вам, женщинам, легче. Вы как-то почувствовать можете.

— Не всегда, — Нина Даниловна подумала об этом мерзком Алексее. Да его и оценить было некому, а Софья была совершенно неопытна. — Но вот Марк мне, да, интуитивно понравился.

— Вот. А я теперь просто знаю — он любит нашу девочку.

— Конечно. Просто так, думаешь, отталкиваться от того, что Софья — петербурженка.

— Непростое и мудрое решение. Нин, я бы, честно, так не смог. Единственное — решение принимать придётся…

— Придётся. И любое их решение нам предстоит уважать.

— Это понятно… — Владимир Артемьевич вздохнул. — Нин, у меня такое впечатление, что вы с Софьей непрерывно общаетесь, ты в курсе всего!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Так и есть. Созваниваемся часто. И списываемся — общаемся с помощью быстрых сообщений в почте.

— Ясно.

Нина Даниловна проверила, согрелись ли голубцы. Кастрюля стояла на медленном огне, чтобы прогрелись осторожно и равномерно.

Нина Даниловна была рада, что Володя полностью поглощён заботами о дочери и не затрагивает их личную тему. Потому что ответить пока было нечего, не приняла она ещё решение…

А непогода между тем сгущалась. И становилось понятно, что не просто ливень вот-вот начнётся, а гроза грянет.

Софья осторожно просыпалась, слушая перестукивание дождя… Впервые в жизни находясь в абсолютном счастье.

Просыпалась. И чувствовала, как, будто волна, по телу прокатились воспоминания о прошедшей ночи. Ночи любви, в которой властвовал торнадо.

Прислушалась. Душа напевала красивую мелодию в такт дождю.

Улыбнулась. И проснулась.

Софья лежала на спине. Повернула голову налево… Марк спал, лёжа на животе и положив руки под подушку.

Софья подавила вздох восхищения — какой же он!.. Как атлет — крепкий, с красиво выделяющимися мышцами.

Она осторожно повернулась на бок.

— Аленький, — едва прошептала.

Не выдержала, коснулась кончиками пальцев его плеча.

Марк улыбнулся и открыл глаза.

— Ой… Марк!.. Ты не спишь?..

Приподнялся и притянул её к себе:

— Сонечка…

— Привет…

— Привет, прелесть моя…

Касались друг друга и обменивались поцелуями.

И вдруг, шумно вздохнув, Софья обхватила Марка за шею:

— Марк…

— Что такое?

— Я… всё-таки не зря немного волновалась.

— Так? — Марк чувствовал, что Софья чем-то поражена.

— Я… оказывается, буйная.

Марк легко рассмеялся.

— Не буйная, а страстная.

— Что делать?

— Никому не рассказывать, чтобы не завидовали.

Отстранившись, Софья поняла, что он шутит. И… что он очень доволен.

— Марк, а ещё… Я так испугалась, что в перерывах… прислушивалась, не стучат ли нам в стену…

— Соф… Ну… тут стены толстые, — Марк продолжал наслаждаться ею. — И знаешь, нам бы не стали стучать, если бы тут слышимость высокая была.

— Почему?

— Нам бы стали аплодировать.

Она невольно улыбнулась. И щёчки порозовели.

— Это всё потому, что ты аленький.

— Соф… — Марк смутился.

— Ты аленький ещё и по-другому.

— Так… интересно, что принесла нам ночь?

— Алый — это ещё и от слова «пламя».

— Соф…

— И конечно, как оттенок красного, красивый.

— Соф… — Марк уткнулся в волосы любимой. — Заканчивай мне комплименты говорить…

— А ты?

— А что я?

— Марк… Помнишь, что ты говорил?

— Конечно… Я люблю тебя…