Наговориться же удавалось не часто.

— Чай невероятный. Попробуешь?

Марк отпил несколько глотков — да, очень вкусно…

… — Аленький… — Софья словно очнулась.

Они так и сидели, Софья поглаживала его волосы…

Они… молчали. И время в этой нежной, немного тоскливой, но согревающей душу тишине проплыло незаметно.

Звонок в дверь заставил Марка подняться — заказ из японского ресторанчика приехал…

…Приняв заказ, Марк прошёл мимо закрытой двери ванной, с удивлением посмотрев на неё. Выложив коробочки с едой, вернулся…

Отчего-то потянул за ручку двери осторожно, подумал, что закрыто. Заглянул — не стиральной машинке лежали вещи Софьи, а сама она скрылась в ванне, задёрнув занавеску.

Слышался шум воды — тонкая струйка весело урчала.

— Соф…

— Да?

— А… ты надолго?

— Аленький, но там ведь нет горячих блюд.

— Нет.

Марк прикрыл дверь и подошёл к занавеске, пытаясь угадать, лежит Софья или стоит. И вообще, он был слегка удивлён.

— Соф?..

Щёлкнула крышечка. Значит, гель взяла.

— Марк, просто невероятно… И где ты аромат бергамота раздобыл?

Он улыбнулся:

— Места знать надо, — и подумал, что… — Сонь, ты стоишь?

— Сонь — это уже тепло, — озорно ответила она. — Аленький, я тоже мечтала…

— Да? — он осторожно расстегнул кнопку на джинсах, потянул молнию вниз. — О чём?

— Об имени своём…

Зашумел душ… Осторожно…

Марк пристроил джинсы на крючок, освободился от рубашки.

— Зёрнышко?

— Да, твоё буйное-буйное зёрнышко. Тепло, Аленький!

— Сонечка…

Оба одновременно приоткрыли занавеску. Но каждый со своей правой стороны…

— Оу! — не удержалась Софья: Марк отлично понял её.

— М-м-м!.. — Марку стало ясно, что разговоры в пене — это уж… завтра, может быть…

— Марк…

Он шагнул в ванну, Софья обняла любимого…

— Привет… Сонечка…

Лариса Сергеевна Кушманцева с огромным удивлением смотрела на свою невестку, с наслаждением уплетающую «оливье».

— Наташ, — не выдержала свекровь. — Что случилось?

— Это я у вас хотела узнать, Лариса Сергеевна. Какой-то новый рецепт? — Можно и так сказать.

Наташа не только следила за фигурой и старалась придерживаться здорового питания. И вот после того, как закончилось застолье, она устроилась за кухонным столом и — лопает! — «оливье» из салатника!

— Вот это и невероятно. Что тут нового? Вроде, всё как обычно.

Лариса Сергеевна улыбнулась. Сама поражена была.

— Софья делала.

— Софья?

— Да. Они же с Марком вчера к нам приехали. Софья сама помочь мне вызвалась…

…Когда вечером, седьмого марта, позвонил Марк и сказал, что они с Софьей приедут не в день сбора к празднику всех родственников, а накануне, дед с бабушкой обрадовались неимоверно! Ну ещё бы, деточки побудут с ними! А уж когда Марк сказал — «Бабуль, Софья хочет тебе помочь. Ты не против?» — помимо радости ещё и покойно стало.

— Значит, больше вообще волноваться не о чем, — сделала заключение Лариса Сергеевна.

— Ты о чём? — спросил Пётр Николаевич.

— Если Софья вызвалась помочь мне с готовкой, значит, она умеет это делать.

— Ну да… Значит, уверена, что краснеть не придётся.

— Да. С её-то кротким характером.

В этом году женский праздник Кушманцевы отмечали девятого числа. Марк попросил внести такую коррективу. Потому что прежде чем представлять Софью многочисленным родственникам хотел познакомить её с родителями: восьмого Марк с Софьей едут к матери с отцом, а на следующий день он знакомит невесту со всеми остальными.

И вот, вечером, восьмого, деточки приехали к бабушке и деду! Как же здорово, сколько времени у них будет на общение! Они и Марка не часто теперь видят, да и с Софьей хотелось стать ближе…

… — Лариса Сергеевна, и?.. Дело в том, кто приготовил?

— Во многом, оказывается. Но ещё… Я-то, со своими салатиками новыми, с яйцами обсчиталась. В общем, Петя с Марком в магазин отправились, Софьюшка начала пока «оливье» заниматься, а я своими слоёными.

У свекрови «горел глаз», и Наташа уже улыбалась — непременно, что-нибудь интересное расскажет.

— Знаешь, Софья начала с того, что выложила огурцы в глубокую тарелку. Расставила, прислонив к бортикам, чтобы обсохли, оказывается.

— Да?..

— Потом сказала, что ещё бы баночку горошка на такое количество мяса… У меня была, и Софья все три высыпала в дуршлаг и…

— Тоже, чтобы обсох?

— Да. И начала нарезать мясо. Так аккуратно!

— Ну да… — Наташа присмотрелась к салату, которым продолжала с удовольствием лакомиться.

— На мясо, смотрю, огурцы режет. И знаешь, Наташ, так здорово — огурчики-то небольшие, она их вдоль, длинными долечками, а после шинкует. Они такими изящными прямоугольничками получились. После — картошечку, морковку. Видишь, как всё мелко?

— Да… Кстати, я слышала, что чем мельче, тем вкуснее получается. Ну, конечно, в пределах разумного.

— Да, я тоже слышала, но я так при всём желании не нарежу. Хоть убей!

— Я тоже… Я вообще в основном сейчас покупаю. Когда мне готовить? — Наташа вздохнула. — Ну, и?..

Потом мальчики наши пришли. Софья яйца поставила варить. И знаешь, большее количество, чем я обычно. Вот и смотри — идеально одинаково нарезала, в определённой последовательности, яиц и горошка больше.

— А кстати, яйца на морковь, значит.

— Да. И сверху — горошек.

— Подсушенный.

— Видишь, вообще, заправленный, не затёк. Думаю потому, что лишней влаги ни от огурцов, ни от горошка не было.

— И никаких там яблочек или свежих огурчиков?

— Никаких. Не перемешивая, убрала в холодильник. Сегодня и смешали, и майонезом заправили.

— Класс! Лариса Сергеевна, хоть теперь спокойны будем, что Маркуша накормлен будет.

— Да я вообще теперь спокойно. Нам повезло с девочкой.

— Это да.

— Вот Марк, молодец, застроил всех! — подал голос Анатолий. — И правильно настроил.

Мужчины попивали кофе и с интересом, улыбаясь, слушали этот разговор.

— При чём здесь Марк? — улыбнулась Лариса Сергеевна. — Меня дедуля ещё летом… Внушение сделал.

— А на нас сыночка вчера так посмотрел, когда они только вошли, — у отца Марка радостно искрились глаза. — И сразу понятно стало — разорвёт, не дай Бог лишнего скажем.

— А всё напрасно, можно было и не рычать. Софья нам, действительно, искренне понравилась, — Наташа доела салат и, вздохнув, направилась к раковине.

— А, так на тебя, Наташ, всё-таки рыкнул? Это, наверное, когда ты с ним обедала? Осенью?

— Софью обижать не рекомендуется, — Наташа вымыла салатник.

— Да ладно вам, — Пётр Николаевич махнул рукой. — Главное — всё замечательно. И, кстати, Софья усидчивая, поэтому такой салат нарезала. Она же вышивает, а это занятие не только терпения требует.

— Кстати, — встрепенулась Наташа, — мне Софья открытку вышитую подарила! Обалдеть, какая красота! А Марк подписал от них!

— Ха, — Лариса Сергеевна поднялась. — И мне!

На обеих открытках были дорожки из цветов, будто для венков. Вышито было на салатовой канве.

— На картон наклеено, бахрома по краям… Так сделано, не скажешь, что не куплено!

Анатолий попросил обе открытки, посмотрел внимательно… Дуга из сиреневых цветов и угловой узор из синих… Листочки-вензелёчки.

— Слушайте…

Он поменял открытки местами и соединил. Получился единый рисунок. Сердце, а внутри буква «М».

— Ух ты!

— Сердечко — это любовь.

— А «М»?

— Март?

— М — это Марк, — заметил Пётр Николаевич.

И все посмотрели на него.

— Чтобы мы не сомневались?

— Просто любит.

— Понимает, что мы любим…

Завораживающая тишина повисла в кухне, и на лицах Кушманцевых появились нежные улыбки.

— Слушайте, а давайте им позвоним! Скажем, что увидели рисунок целиком!

— А мы не дозвонимся, они ещё в театре.

— Ах, точно!

— Кстати, а почему они сегодня-то решили? Гости слегка удивлены были.