- Это что? - недоумевая, спросил я, заметив краешком глаза, что долго разглагольствовавший бес уже успел ретироваться в никуда с присущей ему элегантностью, оставив на полу хранилища шесть разноцветный шаров в треугольнике и ещё один, чёрный, рядом с ними.

- Это я выпросила себе рюкзак, - ответила боевая магесса, хлопнув ладонью по металлическому откидному борту грузовика.

- Что-то он не тянет по стоимости на МКС, как нам обещали недавно, - тихо возмутился я, понимая, что такой рабочий ослик совсем не лишний будет.

- Там барахла загружено много, а что он такой неказистый, так не в этом дело. Машина проверена временем, неприхотлива, ремонтируется легко.

- Это хорошо, но почему со мной не согласовано? - начал повышать голос я, привстав со своего места.

- Ах да, - Ангелина бодро подскочила ко мне, протянув листок с рапортом, в котором было изложено требование включить автомобиль Урал-4320, номер такой-то, в состав экспедиции.

- Сама поведёшь?

- Да, права имеются, водить умею. Посажу рядом Сорокина, а то наша Малокровка в своём воображении о тесном пространстве внедорожника из него кровь и соки выпивать уже начинает.

- Список оборудования, - произнёс я, протянув руку, чтоб принять гипотетически существующий документ. Каково же было моё удивление, что и это было мне вручено, словно Ангелина отбросила свою безалаберность и подготовилась на совесть.

Я положил список себе на стол, ознакомиться ещё было время, до отправки оставалось целых шесть часов.

На глаза снова попалась стопа дисков, вручённая бесом. Не ставить и уничтожить? Нет. Любопытство и уверенность в своих силах усердно шептали обратное. Непременно поставить. Я вставил диск под номером один в лоток привода. Он зашуршал, и сбоку от клавиатуры сформировался миниатюрный Мефистофель в одеждах девятнадцатого века с её особенностями: фраке, шляпе-цилиндре, белых перчатках, бабочке. Завершала картинку трость с золочёным навершием. Естественно, это был синтетический фантом, но сходство было фотографическое. По мере загрузки данных стеклянный взгляд искусственного духа становился всё более осмысленным. Когда последний диск закончил вращаться, бес плавно переместился на краешек монитора и произнёс.

- Вы думали, что так легко от меня отделаетесь?

Я глянул на синтетическое существо.

- Деактивировать звук. Активация объекта только по требованию пользователя, зарегистрированного под ником Посрединнник.

- Функция недоступна, - ответил призрак. - Я не для того мучился, перенося выжимки из своей памяти на цифровой носитель, чтоб меня затыкали. Он мне потом все расскажет, как говорится, из первых уст.

- Вот блин, а если развею?

- Можно, конечно, но пользы больше.

Я провёл ладонью по лицу, а потом отсоединил синтета от поля мано-генератора и вплёл в свою ауру. Хотя там уже и так было тесновато: открытка супруги, рой многофункциональных пчёл, деактивированные заготовки щита и боевых заклинаний. Теперь ещё и бес. Ангела не хватает. Я ухмыльнулся и присоединил туда же синтетического стража, оставив ему канал связи для обновления.

--- Егор Соснов --- Навь ---

Ночь пришла как-то внезапно, вырвав нас из уже привычного ритма подготовки. Дальше уже некуда готовиться и отступать некуда. До отправки осталось всего полтора часа.

Я сидел на кровати и разглядывал фотографию Анны, держа ее руке и поглаживая пальцами.

- В знатную передрягу ты попал, - протянул домовой, возникнув рядом со мой.

Дед Семен положил руки на колени и стал смотреть на какую-то точку на стене.

Я повернул голову.

- Предлагаешь отказаться?

- Кто я такой, чтоб тебя отговаривать? - ответил дед. - Я просто старый зануда, который всю свою бытность просидел за печью.

Домовой протяжно вздохнул и продолжил.

- Я тоже тоскую по хозяюшке, да только не воротишь ее более.

- Дед, я...

- Молчи! Знаю, что больно на душе твоей. Знакомо мне это. Я уже сто веков на тот свет уйти не могу, всё мыкаюсь по углам, всё домочадцам помогаю. Знаешь, скольких я схоронил за десять тысяч лет? Кто от болезни помёр да голода, кто от печенежских сабель, да немецких снарядов, кто от зубов да когтей лютых зверей, кто просто вышел зимой в метель из дому да потом не вертался обратно, в трех шагах от двери замерз, не нашел дорогу. А уж сколько баб в родах вместе с детями померло, жуть. И всякого помню, всякого жалко было.

- Дед...

- Молчи, говорю! Знаю, что месть задумал ты. Но не о мести думать надо.

- О чем?

- О живых. Мертвых срок вышел на нашей земле. Их нужно поминать, нужно почитать, но думать нужно о живых.

- Но они ей голову, дед.

- Нужно супостата бить, нужно. Кто ж спорит? Да только не местью думать. Местью ты всех в могилу сведешь. Нужно думать, чтоб детей меньше сиротилось, да баб вдовело. Да самому как жить дальше. Вот, о чем нужно думать.

- Дед, как я её забыть смогу?

- Забыть? Кто ж тебе забывать говорит, дурья ты башка? Я говорю, что надо думать, как дальше жить. Не ты первый, не ты последний такой страдалец. Погорюет, погорюет мужик, да по новой женится. Девок много вокруг. Та же Александра по тебе сохнет, а ты со своей местью дальше носа не видишь.

- Дед! Это уже слишком!

- Не кричи! Ты ей ласково слово скажи, приголубь. Бабьи ласки да бабьи глазки мужику лучше всякого лечебного бальзаму душу лечат. Поверь мне старому.

- Дед, не надо.

- Как знаешь, я сказал, а ты подумай. Не себе, так хоть девке добро сделаешь.

- Сердцу не прикажешь.

- Ой ли, сиротинушка. Да твое сердце уже давно истосковалось по любви. Ты сам того не видишь, горемыка. Девкам кажный день, да через день подарки таскаешь, пылинки с них сдуваешь. На ту же Александру глаза лишний раз боишься поднять, весь в свою тоску погруженный.

Я покосился на домового, но промолчал, а он продолжил.

- А сам поход доброе дело, не всё в чистом поле недруга бить. Лазутчики тоже нужны. Помнится, француза били мы. Они как раз на постой в хату заявлялись, так вояки притворятся мужиками, придут, покланяются им, всем ружьям счет сделают, все их речи заморские послушают с глупым видом, а потом как наскочут, да как побьют всех, не потеряв ни единого бойца. А почему? Потому что по уму всё делали, а не лезли в лоб с криком убью гада.

- Дед, при чем тут французы? Это же твари из иного мира.

- А какая к хренам разница? Что француз, что немец, что половец, что эта напасть. Это ворог. Хитрый. Лютый. Потому и отправляет вас князь туды, дабы вы пошли да посмотрели. Есть ворог, плохо, но добро то, что ты ужо знаешь, где от него подвоха ждать. Нет ворога? Уже лучше. Тогда нужно подумать будет, чтоб он там и не объявился. Друг там? Вообще лепо дело. А про беса этого так скажу. Ты его слова слушай, да сам трижды думай. Четырежды. Своим глазам верь, да друзьям своим. И обещанное с него стребовать надобно обязательно, так как не угомонится твоя душенька, пока ответов не узнает. Это - тоже правда. Занозой сидеть будет.

- Думаешь, обманет?

- Знаю я эту братию. Они может и не солгут, да так правду вывернут наизнанку, что хуже лжи будет. Сейчас так умеют ваши словоблуды, коих репортерами кличете да журналистами. Не все, не все, но есть те, кто за копейку белое черным выставят, а дерьмо золотом назовут. Хуже бесов. Тьфу.

Домовой побарабанил пальцами по кровати, а потом хлопнул ладонью по ноге.

- Решено. С вами отправлюсь в путь-дорогу.

- Да разве домовой может так без дому?

- А будим считать, что я в новый отправляюсь, посмотрю, посмотрю, да вернусь. Тьму за старшего оставлю, он даром, что пещерный, справится с теремом. Ну, пойдем, горемыка. Время поджимает, там еще тебе ентот генерал напутствие не применёт сказать, чует мое сердце. Ты ему внемли, он хоть и хитрец, но вам во вред всячину творить не будет.