— Мисо, живи! Не отключайся! Пообещай мне, что выживешь! Не молчи!

Кровь проступила на ее губах. Она улыбнулась из последних сил и прошептала:

— Выживу, если пообещаешь мне свидание…

— Обещаю! Только живи! — закричал я, усилив слова ворожбой убеждения.

Ее глаза закрылись, улыбка исчезла.

Поп оттолкнул меня, накладывая бинты, сыпя кровоостанавливающие гранулы и применяя исцеление школы света.

Меня трясло от обиды и злобы. Я стоял, дрожа, не зная, что делать. Материализовал пламенный сгусток и поднес его к лицу. Жар вернул меня к реальности. Эмоции ярости, свойственные ворожбе огня, накрыли лавиной.

Ну, тварь, *цензура* тебе!

— Пандора, срочно усиление связок и костей на меня!

Женщина непонимающе уставилась на меня.

— Быстро!

Мой крик заставил ее вздрогнуть, но просьбу она все же выполнила.

Рюкзак с тротилом за спину, гранатомет на плечо. В левой руке — ТТ. Бегу к церберу.

От очередного заклинания Кайзера адский щит лопается.

Выжидаю момент, когда гигант накрывает лапой нескольких федералов и раскрывает пасть.

Подношу дуло ТТ к своему виску и жму курок.

Активируется талисман времени.

Звуки боя замирают в определенных частотах. Крики, стрельба, ворожба смешиваются в невыносимую не столько для слуха, сколько для психики мелодию. Затыкаю уши заранее подготовленной ватой, свернутой в шарики.

Делаю шаг назад. Вижу, как пуля летит со скоростью престарелого однокрылого пингвина. Зажимаю ее между большим и указательным пальцем. Меняю направление и отодвигаю в сторону, дабы не задеть своих. Тактические перчатки защищают кожу от ожогов, ведь выпущенный снаряд жжется не по-детски.

Обхватываю шайтан-трубу и выпускаю противотанковую гранату прямо в открытую пасть цербера. Посылка медленно летит в цель, оставляя за собой огненный шлейф.

Бегу навстречу. Взбираюсь по лапе ввысь, хватаясь руками за плотную шерсть. Плутаю, обхожу сгустки заклинаний. Перемещаю пальцами пули в сторону, что встречаются на пути. Добираюсь до шеи, после чего закидываю рюкзак со взрывчаткой в открытую пасть.

Спрыгиваю на землю под ворожбой замедления падения. Возвращаюсь на старую позицию, где в воздухе завис гранатомет, и ставлю его на плечо.

Проходит секунда. Поток хроно восстанавливается. Снаряд со свистом улетает в глотку.

Бу-у-ум! От мощной детонации шея цербера разрывается ошметками. Головы с выскользнувшими наружу глазами падают на землю. Тварь дергается еще несколько секунд и заваливается в агонии.

Без усилений Пандоры я бы попросту мог не выдержать перегрузки. Все тело жутко болело! Меня вновь затрясло, как сломавшуюся стиральную машину.

На плечо легла кисть федерала. Я вспомнил его… тот самый, что приехал на последний звонок после битвы с бесами.

— Все кончено! Хороший выстрел, Факел. Чем это ты его? Разве может реактивная граната бахать с такой силой?

— Снаряд какой-то бракованный оказался, видимо…

— Помоги раненым, у нас нехватка рук!

Беготня среди десятков мертвых ведунов, погибших по моей вине, царапала мне сердце. А сколько еще уйдет на тот свет? Не хочу быть слишком строг к себе… все же и добрых дел успел наворотить немало. Но не получается!

Нашел едва дышащего студента-старшекурсника, оказал первую помощь.

— Скорее сюда, здесь раненый!

Среди оставшихся в живых была лишь пара медиков, что имела в арсенале что-то лучшее, чем базовое слабое исцеление.

Через полчаса прилетело несколько грузовых вертолетов с федералами. Наконец, выжившие получили достойную медицинскую помощь.

Мою одногруппницу Мисо вместе с несколькими ребятами загрузили на борт и отправили в госпиталь. Она такая бледная сейчас. Сердце ее бьется слабо…

— Будем за них молиться!

Рядом оказался Поп.

— Будем…

— Не грусти, не по твоей вине девушка пострадала. Не бери грех на душу!

— Она прикрыла мне спину…

Война… война никогда не меняется. Где-то я слышал эту фразу ранее. Будет еще много печали. Главное — не растерять свой дух в карусели смерти.

Следующим вечером, спортивный зал второго корпуса ИжУТН.

Накрытые столы ломились от вкусных яств. Но сегодня никто не улыбался. Погибло тридцать два ведуна. Десятеро тяжело раненных.

— А теперь пьем за Оскара! — воскликнул ректор.

— За Оскара! — громкий хор озарил столовую.

Присутствующие осушили чарки с вином.

— А теперь за Нао́ми!

— За Наоми!

— Уважаемые целители, используйте ворожбу отрезвления на присутствующих, — попросил Сёрчер.

Сквозь ряды пьяных ведунов прошлось несколько сотрудников, что внесли ясность в головы.

— Выпьем же за Понтиа́ка!

— За Понтиака!

Такова традиция ведунов: на следующий день после битвы участники собираются и поднимают стаканы. Если победа была чистой или с минимальными потерями, царит праздничная атмосфера. Но если всё обернулось не так радужно, ведуны поминают павших, грустят и, порой, плачут вместе.

Здесь присутствовали федералы, старшекурсники, преподаватели, группа первокурсников (фак-отряд) и ликвидаторы последствий.

На Сёрчера было тяжело смотреть. Ведь по его приказу погибло множество старшекурсников, а сколько предстоит ему провести бесед с их родителями... Но другого выхода не было. Эвакуировать всех и ждать группу быстрого реагирования? Потребовалось бы несколько часов, за которые цербер мог уничтожить целый район.

Старшекурсники — это не просто студенты, а опытные воины, прошедшие через множество боевых заданий.

Ректор старался держать себя в руках и подавать пример крепкого духа, но ему это удавалось с трудом, как и всем нам.

После многократных поминальных речей и нескольких отрезвлений Сёрчер принялся подбирать слова:

— Для меня было честью сражаться рядом с вами, братья! За нами сила и правда. Все сможем! Благодаря вам тысячи гражданских сохранили жизни! Да… друзей мы не забудем. Их имена будут выгравированы на мемориальных досках на века!

— На века!

— Ничто не скрасит печаль утрат. Лишь время нам помощник. Однако хочу сообщить вам новость. Из Москвы пришла весть. Выделено финансирование для повышения круга на всех ветеранов-участников сражения при прорыве цербера. Таким образом высшее руководство желает выразить поддержку.

— Служу отечеству! — совместный хор не выказывал энтузиазма.

— Достопочтенный Максимус уже в пути. Через час-другой он вручит медали и доставит ящики с жемчужными кристаллами. А теперь помянем же ушедших!

Рядом со мной расположился Мефодий. Он отказывался от ворожбы отрезвления, отчего сильно пошатывался. Профессор воевал в группе Кайзера и спас от адских гончих многих старшекурсников. Корни фиксировали на месте десятки тварей, давая время расправиться с ними.

— Факел, как же я ошибался… старый идиот! Ты настоящий друг и воин. Глядя в твои юные глаза, я многое понял!

— Да, как-то не задалось у нас. Но это позади. За них!

— За них!

Мы опустошили стаканы, до краев наполненные крепленым вином.

— Товарищ Мефодий, вы знаете ведуна, что обладает высшей ворожбой исцеления?

— Да. Не переживай. Он уже в госпитале, работает на пределе своих возможностей.

Это радовало.

Мы искали утешения на дне бутылки. Но не особо получалось. Происшествие сплотило ведунов. Теперь каждый желал не допустить новых жертв. Когда множество единомышленников объединяется, цели становятся вполне достижимыми.

Ректор дал понять, что гость из столицы прибудет с минуты на минуту. Прошла очередная волна ворожбы отрезвления — по кругу.

— Прошу пожаловать на плац, — сказал Сёрчер.

Плац изрядно пострадал. На первый корпус и вовсе было печально смотреть. Уцелело лишь левое крыло, и то под снос. А дальше — строить по новой.

Послышался шум винтов, и вдалеке показались мигающие лампочки приближающегося вертолета.

Прошла пара минут ожидания.