Присев на корточки, она обхватила мою руку обеими ладонями, и потянула меня вверх.

– Что с тобой такое? Ты же пьешь только на вечеринках.

Пошатываясь, опустил одну ногу в желоб, пока Тэйт не притянула меня ближе, чтобы я мог перебраться на разделительную линию.

 – Ничего. – Улыбнулся одним углом рта. – Я шучу, Тэйт. Я… – замолчав, взмахнул рукой, – просто… шут… Шучу, – поспешил добавить.

Она продолжала держать меня, однако я почувствовал, как ослабла хватка ее пальцев под коротким рукавом моей футболки.

– Мэдок, ты не шут. – Ее взгляд был все так же серьезен, но немного смягчился.  

Ты не знаешь, кто я.

Не отводя от нее глаз, хотел все ей рассказать. Хотел, чтобы моя подруга… хоть кто-нибудь… увидела настоящего меня. Джаред и Джекс – хорошие друзья, но у парней нет желания выслушивать подобную хрень, к тому же мы не такие наблюдательные. Тэйт подозревала что-то неладное, только я не знал, как ей сказать. Просто хотел, чтобы она знала – под всем этим фасадом скрывался не очень хороший парень.

– Я делаю глупости, Тэйт. Только на них и способен. Только в этом хорош. – Протянув руку, медленно заправил несколько прядей, выбившихся из хвостика, ей за ухо и закончил тихо, практически шепотом: – Мой отец знает. Она знает. – Я посмотрел вниз, затем опять ей в лицо. – Ты тоже знаешь, разве не так?

Тэйт не ответила. Просто изучала меня, пока винтики крутились у нее в голове.

Моя ладонь опустилась на ее щеку, и я вспомнил обо всех моментах, когда она напоминала мне о Фэллон. Поглаживая щеку Тэйт большим пальцем, желал, чтобы она на меня накричала. Желал, чтобы она не беспокоилась обо мне. Насколько проще было бы знать, что в моей жизни нет ничего настоящего.

Держа ее милое, ничего не ведающее лицо в руках, склонился ниже, ощутив едва уловимый аромат ее парфюма. Мои губы оказались еще ближе. 

– Мэдок? – спросила Тэйт, сконфуженно наблюдая за мной.

Наклонив голову, мягко поцеловал ее в лоб, после чего медленно отстранился.

Она обеспокоенно сдвинула брови.

– Ты в порядке?

Нет.

Ну, иногда.

Ладно, да. Чаще всего, полагаю.

Только не по ночам.    

– Вау. – Глубоко вздохнув, улыбнулся. – Надеюсь, ты в курсе, что это ничего не значило, – отшутился я. – В смысле, я тебя люблю. Но не в том плане. Скорее, как сестру. – Не успев закончить предложение, расхохотался, закрыв глаза, согнулся пополам и ухватился за живот.

– Я не улавливаю смысл шутки. – Тэйт нахмурилась.

Звонкий свист пронзил воздух. Мы с ней одновременно подняли головы.

– Какого черта тут происходит? – громкий голос Джареда, в духе большого злобного папочки, разнесся по боулингу, отчего у меня заболели уши.

Разворачиваясь к нему лицом, случайно ступил обратно на дорожку.

– Ох, проклятье! – У меня перехватило дыхание, когда я поскользнулся, по глупости перенеся свой вес на Тэйт. Что для нее оказалось слишком. Мы вместе рухнули на жесткий пол. Я завалился на спину, а она – мне на колени. Моя задница, скорее всего, превратится в сплошной синяк, зато Тэйт повезло. Она приземлилась на меня. Я совсем не возражал.

Только когда перевел глаза на своего друга, который стоял у начала дорожки, сверля нас убийственным взглядом, оттолкнул его девушку от себя с отвращением.

– Чувак, она напоила меня виски и пыталась изнасиловать. – Я указал на Тэйт. – Бутылка под стойкой спрятана. Иди, посмотри!

Зарычав, Тэйт перебралась обратно на разделительную линию. Ее резинка для волос держалась на честном слове.

– Джекс! – заорал Джаред в сторону дорожки справа от меня, где Джекс тоже пытался карабкаться по скользкому покрытию. – И ты. – Он обернулся обратно ко мне. – Сели в мою машину, сейчас же. 

– Ооооох, кажется, Джаред хочет тебя отшлепать, – нараспев сообщил Тэйт, которая разгневанно двинулась по разделительной линии к своему бойфренду.

– Заткнись, дурачок, – огрызнулась она.  

Фэллон

– Это был твой первый поцелуй? – спрашивает он, отстранив голову назад, чтобы посмотреть на меня. Я не поднимаю взгляд, сжимаю кухонную стойку у себя за спиной. Это ощущается неправильно. Он прижимает меня к стойке, я не могу пошевелиться. Больно.

"Просто посмотри на него", – внушаю себе. Подними глаза, идиотка! Скажи, чтоб проваливал. Он эксплуататор. Из-за него ты чувствуешь себя грязной.

– Иди сюда. – Он хватает меня за лицо, отчего я морщусь. – Давай покажу, как лучше использовать язык.

Это ощущается неправильно.

– Фэллон? – тихий, невнятный голос прорвался в мой сон. – Фэллон, ты проснулась?

Послышался стук.

– Я вхожу, – объявила женщина.

Открыв глаза, еще несколько раз моргнула, разгоняя сонный туман в голове. Но пошевелиться все не получалось. Такое ощущение, будто голова была отделена от тела; руки и ноги словно срослись с матрасом, а на спину опустили десятитонный груз. Мозг уже был активен, однако тело до сих пор находилось в глубоком забытьи.

– Фэллон, – снова пропел голос. – Я приготовила яйца пашот. Твои любимые.

Я улыбнулась, поджала пальцы на ногах и сжала кулаки, чтобы вернуть их к жизни.

– С тостом, который можно обмакнуть в желток? – спросила из-под подушки.

– С тостом из белого хлеба, потому что хлеб из нескольких видов зерна для слабаков, – невозмутимо сообщила Эдди.

Я вспомнила, как сказала ей то же самое почти четыре года назад, когда моя мама вышла замуж за Джейсона Карутерса, и мы переехали сюда.

Со смехом скинув с себя одеяло, села.

– Я скучала по тебе, подружка. Ты одна из немногих в этом мире, кого мне не хочется прирезать.

Эдди – домработница, хотя от нее я получила больше заботы, чем от собственной матери. К ней у меня претензий не накопилось, а это большая редкость.

Она вошла в комнату, осторожно неся поднос, полный вкусностей, которых я так давно не ела: яйца пашот, круассаны, свежевыжатый апельсиновый сок, фруктовый салат из клубники и черники, заправленный йогуртом. И настоящее сливочное масло!

Ладно… я его еще не попробовала. Но, зная Эдди, оно точно настоящее.

Как только поднос оказался передо мной, я заправила волосы за уши и подхватила свои очки с прикроватной тумбочки.

– Мне казалось, ты говорила, что слишком крута для хипстерских очков, – напомнила она.

Я обмакнула кусочек хлеба в яйцо.

– Как выяснилось, в прошлом у меня было немало убеждений. А вся эта хрень меняется, Эдди. – Радостно ухмыльнувшись, положила тост в рот. Когда теплый солоноватый желток, сдобренный маслом, коснулся языка, у меня слюнки потекли. – Очевидно, твои кулинарные навыки не в счет! Черт, девочка моя. Я скучала по такой еде.

Эдди далеко не девочка внешне, а особенно по складу характера. Она не только проявила себя как ценная домработница, но и доказала, что именно такая хозяйка особняка нужна мистеру Карутерсу. Эдди следила за всем так, как не умела моя мать. Разумеется, она не спала с мистером Карутерсом, будучи лет на двадцать его старше. Но… Эдди все держала под контролем. Дом, сад, социальный календарь своего шефа. Предугадывала его нужды. Она – единственная, кого мистер Карутерс никогда не уволит. Серьезно. Эдди может назвать его конченным идиотом, на что он лишь закатит глаза. Она сделала себя незаменимой, вследствие чего получила право диктовать условия в этом доме.

Помимо прочего, она заботилась о Мэдоке. И именно поэтому была мне нужна.

– А я скучала по тебе, – ответила Эдди, поднимая с пола мою одежду.

Отрезав кусочек яйца, положила его на тост.

– Брось. Не надо. Я уже взрослая женщина. Я в состоянии за собой прибрать.

Пусть я не оплачивала счета, но, по сути, жила самостоятельно на протяжении двух лет. Мать сдала меня в школу-пансион, а папа не являлся сторонником тотальной опеки. Заболев, я тащила свою задницу к доктору. Если мне была нужна новая одежда – покупала. Когда скапливалась стирка – делала уроки в прачечной. Никто не указывал мне какие фильмы смотреть, как часто есть овощи, когда стричь волосы. Я сама все решала.