— Задержаться в качестве кого? — вмешался в разговор я. Мне изначально не нравилось наше возможное вступление в АА, но сейчас эта история начала обрастать еще большими не совсем приятными обстоятельствами.

— В поясе есть рабы, — мрачно изрекла Лаура.

— Рабы⁈ — побледнел Том. — Мне нельзя в рабы. У меня мама на Луне, старенькая. Она волноваться будет и… и вообще.

— Не говори чуши! — Клер зло зыркнула на Лауру. — Мы боремся за свободу! Откуда у нас рабы?

— А как вы их называете? — на губах Лауры заиграла издевательская улыбка.

— Военнопленными! Они временно выполняют некие трудовые обязанности. Но в поясе по-другому нельзя — мы не можем позволить себе содержать нахлебников! Чтобы наше сообщество могло выжить, трудиться должен каждый. Начиная с десяти лет и по…

— И когда вы их из плена домой отпустите? — Лаура не стала дослушивать пламенную речь о пользе раннего и, возможно, очень позднего труда.

— Как одержим победу над прогнившей системой, которая обосновалась в Солнечной и…

— Ясно, никогда, — подытожила Лаура.

Эта короткая перепалка подействовала на наш коллектив угнетающе. Военнопленным или рабом не хотелось становиться никому. Да еще и на неопределенный срок. Пояс воевал с внутренними обустроенными планетами уже больше ста лет. И победы прогрессивного социализма над «прогнившей» системой потребления не наблюдалось.

— Нам бы испытания орудия провести, — напомнил Мирко нашей погрузившейся в невеселые мысли компании. Люди разместились по постам, но энтузиазма по поводу предстоящих стрельб не испытывали.

— Я бы не советовала этого делать, — не поддержала его инициативу Клер.

— Но нам надо испробовать пушку в деле!

— Людям пояса стрельба у их границ может не понравиться. Они могут начать стрелять в ответ.

— Да каким людям? Мы в секторе одни!

— Люди пояса наблюдают.

— Ох уж эти мистические и всемогущие люди пояса! — хохотнул Мирко. — Даня, не слушай ты ее, давай орудие активируй. Смотри, сколько целей!

Ответить Мирко я не успел. Как и подумать над его предложением.

— Простите, но у меня на мониторе какая-то светящаяся точка появилась, — подал голос Том. Он сидел за пультом штурмана, но я не рассчитывал всерьез, что он штурманские обязанности исполнять будет. Но поди ж ты, он что-то умудрился обнаружить!

Обычно мы летали без штурмана, поэтому его экраны были продублированы на моем пульте управления. Я бросил на него взгляд. Том поднял панику не на пустом месте — на радаре действительно сияла отметка. Интеллектуальные системы нашего корабля сами оценивали скорости и траектории объектов и выдавали на экран только те из них, которые представляли для штурмана и пилота интерес.

— Это корабль.

— Чей⁈ — занервничал Мирко.

— Чей еще может быть. Людей пояса! — Лаура произнесла это, пародируя интонацию Клер.

— Да, другие корабли стараются сюда не соваться.

Осторожно, стараясь не вызвать агрессию приближающегося незнакомца, я развернул «Ржавый Ангел» ему навстречу. И дал малый ход. Мирко уселся в кресло справа.

— Посмотрим-поглядим. Ага, пушка шевелится!

— Ты бы поменьше ею игрался, — предупредила моего напарника Клер, — они могут подумать, что мы собираемся дать бой.

— Это было бы слишком опрометчиво, — я настроил оптику и поймал в нее спешащий к нам корабль, — это крейсер!

— Целый, мать его, крейсер⁈ — переспросил Мирко.

Я такой тип крейсеров видел впервые. С земного военного флота их списали до того, как я первый раз выбрался в космос. Но о «решете» или «скелетах», как их называли, был наслышан. Я не знаю имени инженера, которому пришла в голову гениальная идея этой конструкции, но до него никто таких не создавал. Как и после него тоже. У этого типа кораблей корпус отсутствовал, его заменяла пространственная рама, на которую навешивалось оборудование. Крейсер имел форму ромба, к его раме крепилось сразу две командные рубки: основная и резервная. Также прямо на раме висели двигатели, ракетные установки, орудийные башни и прочие корабельные системы. Задумка создателей была проста: нет корпуса — нет и попаданий в него. Стрелять в основную раму противнику приходилось прицельнее. Концепция себя, может, и оправдывала, но экономическая составляющая проекта подкачала — обслуживать корабли, построенные по этой схеме, было намного дороже. Из-за разнесенности систем размер у них получался намного больше, чем у кораблей классической компоновки, и это требовало верфей просто циклопического размера.

Обычно крупные корабли космофлота шли на слом и никогда не продавались в чужие руки. Крейсер, пусть даже и устаревший, являл собой слишком грозную силу.

— Это «Прометей», — узнала его Клер, — наш флагман.

— Он ведь не будет стрелять? Ведь не будет? — засуетился Том.

— Мне нужна связь! — сказала Клер, и я не мешкая отправил на «Прометей» вызов. Даже при беглом осмотре крейсера можно было насчитать десятки орудийных стволов. Если флагман АА решит, что мы представляем угрозу, нас уничтожат за секунды. Я кивнул Клер, подтверждая, что связь установлена.

— «Прометей», здесь Тень, повторяю — я Тень, нахожусь на «Ржавом Ангеле». Мой личный номер три-шесть-два-восемь-восемь-сорок четыре.

— Понял… Те… — Сволочные помехи от кометы глушили связь даже на поясе. Поэтому Клер на всякий случай повторила свой номер и позывной еще трижды. И — о чудо — нас услышали и не расстреляли! Однако мы испытали довольно неприятные ощущения в тот момент, когда «Прометей» наехал на нас. В прямом смысле этого слова — «Ржавый Ангел» оказался внутри его рамы, крейсер-скелет нас как бы поглотил. И что самое неприятное — навел на нас с десяток стволов.

— Что-то мне подсказывает, что мы теперь военнопленные, — тоскливо изрек Мирко.

— Выкрутимся, — сказал я. И сам ощутил, что уверенности в моем голосе не было.

Команда «Прометея» как издевалась. Минут тридцать ничего не происходило, датчики моего корабля говорили о том, что нас сканируют, просвечивают до каждой молекулы. Но снизойти до общения экипаж «Прометея» так и не соизволил.

— Может, мы полетим потихоньку? — предложил Том. — Мы им, скорее всего, неинтересны.

— Нет, мы все-таки их заинтересовали, — возразил я.

— С чего ты так решил?

— С того, что к нам гости, — я увидел отделившийся от крейсера шаттл, — пойдемте их встречать.

— Только ты и я, — Клер встала из-за пульта, — не стоит создавать ненужную массовку.

— У твоих приятелей нервы шалят? — спросил Мирко, но девушка просто неопределенно пожала плечами в ответ. Мол, как хочешь, так и понимай.

Я с ней был согласен, что не надо в шлюзовой камере собирать толпу. Вдруг люди с пояса окажутся теми еще злодеями? И вместо того чтоб поздороваться, начнут палить без лишних слов? В таком случае пострадаю только я. Ну и, может быть, Тень-Клер.

Однако и ребята с «Прометея» решили свое присутствие ограничить. Причем до нуля — когда открылись двери шлюза, нас за ними ожидала пустота. Полнейшая!

— А… где же твои друзья-товарищи?

Было заметно, что мой вопрос поставил Клер в тупик.

— Давай поднимемся на борт челнока.

— Ты уверена? Без приглашения? — Как бы Клер ни рассказывала о своих друзьях как о борцах за свободу и справедливость, но для меня они были в первую очередь террористами. И в гости к ним без предупреждения я заявляться опасался.

— Меня они не тронут!

Хороша уверенность, а меня⁈ Но несмотря на сомнения, мне ничего не оставалось, как следовать за девушкой. Мы прошли шлюз, но остановились перед задраенным люком в шаттл. На нем висел листочек прозрачного пластика, на котором от руки было выведено: «Жду на „Прометее“. Всех». Подписи под распоряжением не было.

— Зовем остальных. Это Габриэль.

— Откуда ты знаешь?

— Почерк узнала.

— И этот Габриэль — такая большая шишка, что мы должны бегать перед ним на задних лапках, как собачки?