Он даже бровью не повел, когда Фантомы обступили его полукругом. Его не смутило, что четверо из них уже мертвы и совершенно не поддаются его магии. Его не беспокоило присутствие Эа. Не вызывало тревоги наличие полу-демона... черт! Да что вообще происходит, если я буквально кожей ощущаю исходящую от братьев смутную неуверенность?! Ведь казалось бы, подходи и бери эту сволочь голыми руками. Он тут один. Ослаблен. И даже личного демона уже лишился! На пути скаронов - прямая дорога в Невирон. Заклятие Пирамид, если и не снято полностью, то значительно повреждено. Ничто не мешает нам сейчас пройти сквозь расщелину и попасть в Благословенную. К тому же, на Тихом Плато... а с заработавшими порталами добраться оттуда к Вратам - сущие пустяки... с нетерпением ждет от нас вестей еще одна огромная армия. И немало магов, против которых жалкие несколько сотен... да пусть даже тысяч некромантов не будут стоить абсолютно ничего.
Сколько в Невироне осталось неупокоенных Тварей? Сколько Пирамид, которые теперь разрушить магией - раз плюнуть? Сколько мирных жителей, которые не сумеют оказать никакого сопротивления? А сколько нас?
Вот то-то. Так почему же этот проклятый жрец остается таким безмятежным? Почему даже в ус не дует, глядя на то, как медленно и неумолимо сжимается вокруг него кольцо обозленных Фантомов? Блин. На нем ведь даже доспеха никакого нет!
- Как вы, наверное, знаете, я родился в Валлионе, - с самым невозмутимым видом начал говорить господин Георс, старательно прикидываясь, что не видит, как Тени кровожадно посматривают на его обманчиво беззащитную фигуру. - И это было так давно, что стало уже абсолютно неважным. Семья... ну, думаю, что вам это неинтересно. Поэтому скажу только, что она отнюдь не была богатой. Что с ними потом сталось, я не знаю - не интересовался. Мы с родителями никогда особенно не ладили. Они хотели одного, меня же интересовало совсем другое... поэтому я с радостью покинул их дом и в течение нескольких лет охотно жил у одного малоизвестного мастера-огневика, который и обучил меня основам магического искусства. Имя его вам совсем ни к чему - старик давно умер и вряд ли еще остались те, кто о нем помнит. Самое же главное заключалось в том, что в то время у нас не было никакой Магистерии, Школы Магов или просто единой системы обучения. Каждый чародей занимался с учениками так, как считал нужным. Причем, между ними все время существовала жесткая конкуренция. Владеющих даром ведь в действительности рождается не так много, а владеющих даром достаточной силы вообще - единицы. Поэтому за учеников шла постоянная, невидимая простому глазу, но очень напряженная борьба. Их переманивали, отнимали, порой даже убивали. При этом секреты мастерства тщательно хранились, передавались от учителя к ученику и стойко утаивались даже от коллег. Никакого доверия не было и в помине. И не было никакого обмена опытом, поэтому и уровень развития магии в целом был невысок... собственно, это меня и спасло в тот день, когда я впервые открыл для себя Дабараэ, случайно оживив убитого мною... тоже - по нелепой случайности... хозяйского петуха. Признаться, это было не самое приятное открытие в моей жизни - оживленная тварь выглядела откровенно мерзко. К тому же, в Валлионе звание "некроманта" и сейчас звучит, как приговор, а тогда, если помните, даже малейший намек на него означал немедленную и мучительную смерть. Церковь в то время была слишком категоричной в отношении так называемое "темной" магии, а я слишком хотел жить, чтобы добровольно отдать себя в ее руки. Поэтому убил того петуха повторно, тщательно спрятал труп и скрыл от учителя неожиданно обнаружившееся умение...
Господин Георс, сделав коротенький перерыв, внимательно оглядел молчаливых собеседников и, убедившись, что глупостей никто из них делать не собирается, снова взялся за четки.
- Свою тайну я хранил достаточно долго: целых пятнадцать лет, поскольку в то время искренне верил в то, что Дабараэ приносит только зло, и не собирался больше к нему обращаться. Но, к сожалению, в те времена мы не знали почти ничего о магии Разума: она слишком необычна, чтобы Церковь могла оставить ее носителей в покое. Жизнь и смерть... Эйнараэ и Дабараэ, слившиеся в единое целое... ни один маг Разума не в состоянии прожить лишь с одной частью своего дара, ни разу не обратившись к другой. Это противоестественно. Это попросту невозможно, поэтому из века в век моих коллег старательно отыскивали и беспощадно уничтожали. А поскольку разбираться в причинах никто не хотел... поскольку использование Дабараэ в любой форме приравнивалось к "темному искусству", как его тогда называли, то мало у кого были шансы скрыться от бдительного ока Карающих... и мало кто из них доживал хотя бы до совершеннолетия.
Ал-тар сделал еще одну паузу и вдруг со странным смешком признался:
- Мне, если честно, просто повезло. И тот дурацкий турнир, который ежегодно проводился среди учеников магов, стал для меня, как ни удивительно, не прямым путем на плаху, а дорогой в светлое будущее. То самое, которое каждый из нас, в идеале, должен был бы принять с гордо поднятой головой. Понимаю, это трудно понять... все-таки, помня о прошлом, сведения о равноценных магах мы до сих пор тщательно скрываем... однако можете мне поверить: хорошо обученный маг Разума настолько же могущественнее обычного "светлого" или же "темного" чародея, насколько Высший демон превосходит какого-нибудь мелкого шейри. Но это, наверное, давняя беда человечества: делить мир на белое и черное, а магию - на темную и светлую, хотя принципиальных различий между ними никогда не было. Просто есть люди, более склонные к работе с Эйнараэ, а есть люди или нелюди, с большей охотой использующие Дабараэ. Только и всего. И мне совершенно непонятно, по какой причине одни вдруг стали превозноситься до небес, а вторых Церковь решила уничтожить поголовно. На мой взгляд, это все равно, что взять и в один миг вырезать всех темноволосых мальчиков, оставив жить лишь тех, кому повезло родиться с более светлым цветом волос... впрочем, я отклонился от темы. Так вот, тот поединок... хотя и его подробности вам, наверное, тоже ни к чему. Поэтому скажу только, что своего противника я тогда убил. И убил по причине того, что слишком разозлился на его упорство, вследствие чего потерял над собой контроль и невольно обратился ко второй стороне своего дара. Как я уже сказал, для мага Разума не сделать этого - противоестественно. Поэтому во время сильных эмоций... радости или гнева... мы легко теряем над ней контроль, что порой становится причиной нелепых случайностей, страшных ошибок или даже чьей-то гибели...
Фаэс при этих словах заметно помрачнел, а Ас откровенно задумался.
- Мне пришлось бежать, - подытожил господин Георс. - Как вы знаете, на всех подобных мероприятиях всегда присутствуют священники, поэтому, показав самый краешек свой настоящей силы, я был вынужден скрыться из Валлиона до того, как они проведут окончательную проверку и установят причину смерти одного из участников турнира.
- После этого ты пришел к нам, - неожиданно подал голос Эа, пристально разглядывая своего бывшего ученика.
Ал-тар снова кивнул.
- Совершенно верно. Куда мне было идти, как не к мудрейшим долгоживущим, которые знали все тайны мироздания? И вы, как ни удивительно, приняли меня. Охотно. А спустя несколько лет ты, Ра-Кхкеол, даже согласился взяться за мое обучение.
Эа тяжело вздохнул.
- Маги Разума действительно слишком редки, чтобы мы позволили себе отказаться. Но я слишком поздно понял, что это была самая большая наша ошибка.
Я отвела глаза: кому-кому, а мне не надо было объяснять, по какой причине высокомерные эары вдруг согласились принять в ученики человека. И для чего они так долго и упорно обучали незнакомого смертного всем премудростям Дабараэ. Среди людей он бы не смог получить должных знаний и рано или поздно погиб бы, попавшись на глаза Карающим. Или же вызвал по недомыслию какого-нибудь демона - с тем же результатом и далеко идущими последствиями. Допустить его гибели эары не могли: такой дар, как у ал-тара или Эннара Второго, слишком редкое явление, чтобы они, отчаявшись снискать благоволения дремлющего в надежном коконе Знака Леса, не рискнули его использовать. Для того, чтобы вернуть утраченные позиции, им нужен был именно человек. Как раз такой, чтобы Эо смилостивился и вернулся, наконец, в мир полноценным, сильным, дарящим надежду Знаком. Ведь если эары оказались обречены ждать его возвращения, то кто мог помешать им хотя бы поторопить это событие, найдя для него достойного носителя?
