Когда эта тварь воскресла, когда рассмеялась, когда посмела что-то сказать и я отправился к ней, оставив Калию за спиной, всё так же продолжать видеть свою жену во всех деталях, как остатки жизни покидают её тело, как уходит тепло.

Тварь умерла, а я вернулся. Видеть — не означает знать, что делать.

В тот момент я был абсолютно растерян. Калия казалось хрупкой. Тронь — и рассыплется. Развеется пеплом. Я попытался найти участок, куда её положить, и не смог, потому что вокруг всё было сожжено. С трудом я выбрал участок почище, ощущая, насколько это неправильно.

Она не должна была умереть. Вся наша подготовка была не зря. Мы победили выводок Адама. Уничтожили их подчистую. Единственная наша ошибка в том, что не напали на день раньше, но… но… Какая теперь разница?

Калия была мертва. Я не знал, как поступить. Не знал, куда положить её тело. Кусок плаща стал ей постелью, окутал и колебался вокруг. Её волосы трепал ветер, и это всё казалось пугающе нереальным.

Что я ощущал?

Растерянность сменилась болью. Мне нужно будет как-то объяснить нашей дочери, почему я не сберёг её мать.

Боль пульсировала, усиливалась, резонировала и гуляла по всему телу. Следом за ней пришёл гнев. Смешался с болью, вырвался наружу. Я сам не заметил, как сила духа, густая, непокорная, стала бить из меня. Какая-то часть меня продолжала осознавать, что в таком состоянии я опасен для своих же.

«Гэцу! — закричал я мысленно. — Найди Адама, немедля!»

Время потянулось мучительно больно. Я ушёл, оставил Калию, но её образ остался со мной, продолжал жечь изнутри. Нестерпимо захотелось вырвать себе глаз, чтобы хоть на секунду прекратить эту пытку, но сдержался.

Я знал, куда направить свою боль и гнев.

Гэцу справился быстро, насколько это возможно.

Адам подготовился. Устроил основательную ловушку, и, будь сейчас другое время, я бы отдал должное его предусмотрительности. Но сейчас единственное, что меня волновало, как прикончить его побыстрее.

Гэцу внутри меня что-то кричал. Требовал обрести гармонию. Собраться. Взять под контроль себя же. Это по большей части проходило мимо моего сознания, затопленного болью, но рефлексы есть рефлексы. Слишком много я тренировался, доводя навыки до автоматизма.

Мысль у меня была только одна. Разорвать тело Адама самым мучительным образом, но тело отреагировало куда мудрее.

В этом была своя ирония. Своя дань уважения Такену, потому что я убил Адама точно так же, как мой король когда-то убил предводителя пиратов. Быстро, непринуждённо, плавным движением.

Адам рассыпался золотой пылью.

«Опять ушёл! — воскликнул Гэцу. — Я взял след, он сбежал к себе во дворец!»

«Так веди», — промелькнула мысль.

И он повёл.

Я был самой неотвратимостью. Мы добрались до сердца земель Адама. Вышли в мире духов. Здесь было оживлённо, тысячи тварей кружили вокруг. На земле и в небе, они были повсюду. Я вышел не таясь, и никто из них не решился напасть.

Мы переместились в мир людей и узрели, что Адам на сегодня ещё не все козыри использовал. Приготовил кое-что для финальной битвы.

Умерев так быстро, Адам впервые ощутил страх. Всё ранее демонстрируемое беловолосым не вписывалось в то, что он показывал сейчас. Откуда такая сила? И что за оружие он использовал?

Вопросов было много, но Адам не сомневался, что Гэцу, этот дух охоты, быстро его найдёт, а значит, счёт шёл на секунды. Не просто же так Адам пытался выманить духа. Как раз для этой цели, лишить Грозового союзника, способного отыскать его, короля, где угодно.

Но не срослось.

Получилось то, что получилось. Дети погибли, никого сравнимого с ними под рукой не осталось. По следу шёл взбешённый беловолосый, пугающий своей силой.

А раз так, то всё же придётся задействовать последний козырь.

Когда-то очень давно Адаму… Не сказать, что повезло найти исток. Там он получил силу, но вовсе не безвозмездную, как рассказывал Такену. Цена была кровавой. Принеси в жертву тех, кто дорог, и получишь новую силу. Первый раз хватило и обычного знакомого, к которому проникся симпатией. Дальше цена повышалась. Соратник, любовница, а там и жена с детьми. Но и эти пути были полностью исчерпаны. Тогда Адама посетила простая мысль. Что будет, если качество заменить количеством? Что такого можно принести в жертву, чтобы она была принята и дерево раскрылось на полную мощь?

Вариантов было не так уж много, откровенно говоря, мало, и единственный, который можно было реализовать в обозримом будущем, — королевство. Чем не детище? Детище, дорогое сердцу. Не просто так Адам вернулся именно в свой мир. Не просто так столько сил и времени вкладывал в это направление. Он формировал устойчивую связь. До конца не уверенный, что действительно сделает этот шаг. Силой он не был опьянён. Никакой наркотической зависимости. Никаких голосов в голове. Собственного могущества тоже хватало с запасом.

Перед Адамом банально не стояло таких вызовов, чтобы принести в жертву целое королевство.

Пока не явился архимаг, запретивший разобраться с одним юнцом. Это само по себе было тревожным звоночком, а всё дальнейшее… Трезво оценив, что при любых раскладах выжить будет не так-то легко, Адам вспомнил старый план и взялся за подготовку. Искренне сожаления, что так приходится делать. Удар по их миру будет страшный. Король одного королевства умер. А люди второго королевства — исчезнут.

Но об этом можно было подумать и позже. Сейчас главное — выжить.

Поэтому, когда все козыри кончились и Адам воскрес в последний раз возле древа-основы, он не стал медлить, не стал предаваться горестным размышлениям, а просто приступил к ритуалу, уже в процессе задумавшись, как всё неудачно повернулось и что теперь опять придётся начинать сначала.

В то же время листья с тысяч золотых деревьев, что прорастали все эти годы по королевству, сорвались с ветвей, закружилась и принялась собирать кровавую жатву.

Процесс был запущен, и его нельзя было остановить. Адам и сам точно не знал, что будет и какая сила откроется. Но то, что в него стал вливаться поток мощной силы, он ощутил с первых же секунд.

Беловолосый явился, кто бы мог подумать. Завис в небе над дворцом. Адам встретил его, сидя у основания дерева на одном из корней. Броню он убрал. Предпочёл обычную рубаху и удобные штаны.

— А ты упорный, — сказал Адам, зная, что противник его услышит.

От того прилетел снаряд. Проломил крышу дворца, добрался до Адама и взорвался, разметав всё вокруг.

— Дворец за дворец, — хмыкнул Адам. — А жаль, искренне жаль.

Поднявшись, он отряхнул невидимую пыль и взлетел, завис напротив Спартанца.

Тот оглянулся вокруг, казалось, догадавшись, что происходит. Адам усмехнулся.

— Поздно. Ты опоздал, беловолосый. Мы могли бы разойтись миром, что я и предлагал, но ты так и не успокоился. Всё, что случилось, — твоя вина. Живи теперь с этим. Впрочем, жить ты будешь недолго.

Беловолосый отшатнулся. Или нет, не отшатнулся, а отлетел назад. Дальше и дальше. Адам не понял, что происходит, а когда понял, было поздно.

Спар обнажил едва светящийся меч. Опять это оружие. Обломанное, неполноценное, будто насмешка над важностью всего происходящего, прямо на глазах оно обрело законченную форму.

Перехватив меч двумя руками, беловолосый замахнулся с натугой. Адам вскинул руки. Миллионы золотистых листьев устремились к беловолосому.

В полном безмолвии, с напряжением, будто гору сдвигает, Эдгар опустил меч вниз.

Адам увидел вспышку, разрез. Неведомая сила смяла дворец, разрезала листья и добралась до него, разрубая на части.

Надо отдать Адаму должное. Неприятно удивлять он умеет, как и доставать козыри. Его новый ход и вовсе пробил брешь в моём эмоциональном хаосе.

Я не сразу сообразил, что он сделал. Да меня это и не волновало. А вот Гэцу заметил, шепнул, подсказал, куда смотреть. Всего мы не видели, но думаю, не сильно ошибусь, если скажу, что он всё своё королевство в жертву дереву собрался принести. Тысячи и тысячи кровавых потоков энергии стекались к нему, усиливая.