Брамс вновь рассеянно кивнула, но через мгновение решительно нахмурилась и упрямо тряхнула головой. Девушке вдруг стало стыдно: поручик едва на ногах стоит, не ходит — ковыляет, и её ещё успокаивает, а она ведёт себя, как… как… Как барышня кисейная!

Да и сила живника, конечно, помогла успокоиться и взять себя в руки. А может, не столько она, сколько горячие ладони и ласковый взгляд тёплых карих глаз…

— Я всё-таки попробую, если флейта цела и саквояж тоже.

— Уверены? — чуть нахмурился Натан.

Девушка снова решительно кивнула, и мужчина, еще раз поцеловав её пальцы, нехотя выпустил их.

…Когда, встревоженные звонком Федорин с Никитиным примчались на место, картина им предстала запоминающаяся. У обочины — почти новый «бычок» с помятой мордой, к заднему колесу которого привалился «Буцефал» с малость погнутым рулём. Следом вдоль дороги стоял легковой автомобиль и, чуть дальше, мотоплатформа — простое как дубина и столь же примитивное средство, на каких по обширной территории «Взлёта» перевозили из цеха в цех небольшие грузы, а вместе с ними порой и рабочих. Четыре колеса, плоская поверхность без ограждений, единственное, не закрытое даже от ветра сиденье для водителя, маломощный движитель под ним, небольшой руль на высоком штыре колонки да пара длинных рычагов — вся техника.

На борту мотоплатформы сидела Аэлита, укутанная брезентовым чехлом не иначе как от самолёта. Вещевичка сосредоточенно хмурилась, неотрывно наблюдая за стоящим в паре шагов Титовым, который, энергично размахивая одной рукой, обсуждал что-то со светловолосым, полуседым, неприметной наружности мужчиной лет пятидесяти. Рядом с девушкой прислонился к платформе пожилой тип в длинном тёмном плаще и белой докторской шапочке, который посматривал на поручика с явным неодобрением.

Сам же Натан выглядел особенно жалко: без кителя и рубашки, в порванном нательном белье, частью туго забинтованный, с одной рукой на перевязи. В прорехах штанов тоже виднелись бинты, а на плечи был накинут старый, с чужого плеча, засаленный и кое-где даже прожжённый ватник. Чуть помятая, мокрая и местами грязная фуражка сидела криво, набекрень.

— Ну, хорош! — насмешливо присвистнул Федорин, окидывая поручика взглядом. — Ты ж на ногах едва стоишь! Что тут у вас случилось? Здравствуйте.

— Вот, может, вы на него повлияете как сослуживцы? — спросил мужчина в докторской шапочке. — Ему хоть день бы отлежаться, пока без ноги не остался! А то, вишь ты, чудом без переломов обошёлся и уверовал в свою неуязвимость…

— Попробуем, — хмыкнул Федорин.

Все представились. Светловолосый оказался Русаковым Романом Анатольевичем, начальником службы безопасности «Взлёта», до которого сыскари не доехали всего ничего, а второй — дежурным доктором оттуда же.

Вскоре Титов убедил Русакова собрать нужные сведения об интересующих полицию людях, и тот вознамерился отбыть обратно на «Взлёт». Он выпустил из машины сидевших там шофёров — хмурого и недовольного водителя «бычка» и довольного жизнью сухощавого типа, который на мотоплатформе привёз доктора.

Натан в горячке рыпнулся было позвать Брамс и сесть в машину к Русакову, но Федорин, молча стоявший рядом, с ухмылкой подхватил оступившегося на первом же шаге начальника под локоть и протянул насмешливо:

— Ку-у-уда? Нет уж, Натан Ильич, довольно тебе на сегодня подвигов. И не спорь, это ты в раже пока бегаешь, а через полчасика как пить дать свалишься. Что я, не вижу? И Брамс вон совсем замучил.

— И ничего не замучил! — вставила та, сползая с платформы и укладывая обратно брезент, прихваченный с неизвестной целью, но пришедшийся очень кстати.

Натан скривился в ответ на слова Василия, но глянул на девушку — и спорить не стал.

— И то верно, что-то я разогнался. Не даёт покоя эта чертовщина! — вздохнул Титов. — Поможете коня погрузить? — он кивнул на «Буцефала».

— Поможем, а ты пока сядь, смотреть на тебя больно. Что у вас тут стряслось-то? — негромко спросил Φедорин, помогая едва стоящему на ногах Титову добраться до машины.

— По дороге расскажу, — поморщился тот, с блаженным видом откидываясь на спинку сиденья и прикрывая глаза.

С Русаковым и шофёром мотоплатформы о том, чтобы «Буцефала» временно прихватили с собой, Натан договорился заранее. Не бросать же коня на дороге, а сейчас за руль даже Брамс не рвалась, даже из упрямства.

Возни с мотоциклетом оказалось немного: откуда-то из-под брезента хозяин мотоплатформы с проворством фокусника достал широкую доску, которая исполнила роль сходен, и вчетвером мужчины с лёгкостью закатили железного коня на транспорт. Аэлита согласилась пройти в машину к сыскарям, только ревниво приглядев за погрузкой и за тем, чтобы раненого «друга» тщательно укрыли всё тем же брезентом.

За руль уселся Никитин — он это дело искренне любил и с удовольствием пользовался при возможности автомобильным парком Департамента. Тронулись, и Натан принялся за рассказ.

История получилась недлинной: толком определить место, где находился некто, покушавшийся на жизнь Брамс и Титова, не вышло, как не вышло разобраться в сути самого происшествия. Аэлита, конечно, воспользовалась умброметром, но с ходу получить какую-нибудь зацепку не удалось, для этого предстояло ещё запросить на заводе стандартный уровень умбры для данной модели автомобиля (а разнообразных вещей внутри подобной сложной техники хватало) и произвести определённые вычисления.

Однако Натан не верил, что и тогда картина прояснится.

После собственно происшествия уже не случилось ничего примечательного. Сначала прибыл доктор, следом за ним — Русаков, который после краткого рассказа шофёра отправил того посидеть в служебном авто и не трепать языком: решил, что распространяться о происшествии не стоит, и возжелал пресечь болтовню. Правда, в успех этого предприятия Титову тоже не верилось.

— Вот уж точно — чертовщина, по-другому и не скажешь, — подвёл поручик итог. — Бабахнуло как из пушки, но ведь не воздухом же! Да и без чертовщины я уже решительно ничего не понимаю в этом деле. Положим, серийный убийца. Или, положим, кто-то пытается замаскировать единственное преступление под серию. Ладно. Но взрыв и вот это нападение?! Кто мог знать, что мы поедем именно сейчас, если мы с Брамс сами точного времени не знали? Или он там сидел в засаде несколько суток кряду? Положим, это хитроумная ловушка, расставленная на нас, привязанная к определённым людям как-то вроде наших пропусков. Но всё это слишком, неоправданно сложно! Ну захотели нас убить, ну сядь в кустах с винтовкой возле — и надёжнее, и проще.

Да даже чёрт с ним, со способом. На кой это вообще нужно? Маньяки так себя не ведут, да и хитрец, решивший спрятать дерево в лесу, сроду не стал бы покушаться на сыскарей: это самое глупое, что вообще можно придумать! Ну что мы, незаменимые какие? А так он даёт понять, что мы идём верным путём, и привлекает к себе всё больше внимания. Не говоря уже о том, что в случае гибели полицейского весь Департамент на уши поднимут!

Я бы и допустил, что эти два дела вовсе не связаны, но… Кроме самой Наваловой да случайного свидетеля, о том доме никто не знал, поэтому взрыв мог быть связан только с ней и её смертью. И подготовил его тот, кто знал о её визитах, и опасался, что следствие рано или поздно доберётся до этого дома. А если покушались не на нас, а просто хотели убить любого, кто пришёл бы по её следам, или, напротив, того, с кем она там виделась, тогда как привязать сюда сегодняшнее происшествие? Тут уж явно прицельно били, хоть и не ясно как.

— Слушай, Титов, а как получилось, что вы вообще живы остались? — задумчиво проговорил Федорин. — Ну в прошлый раз ладно, Алечка умбру почуяла дурную. Она девушка талантливая, могла и на расстоянии ощутить. А теперь-то что?

— А теперь я что-то почуял, — со вздохом отозвался Натан, потирая шею — та, потянутая при падении, противно ныла. — Только объяснить не смогу. И, предваряя твой следующий вопрос, нет, прежде я ничего такого не припомню и чутьём таким никогда не отличался, снарядов загривком не предсказывал. А то бы, может, поныне в армии был. А впрочем, мне сейчас пришла одна странная, но правдоподобная мысль… Вот скажите, вещевики, а есть ли какое-нибудь оружие, которое на вещевой силе работает?