— Жалко, — пробормотал он, убирая безнадёжно испорченное оружие в кобуру.

— Что? — переспросила, не расслышав, Аэлита, всё внимание которой было сосредоточено на комнате за порогом, куда она пока не могла проникнуть: жених перегораживал проход.

— Наган, говорю, жалко. Наградной же, надёжный, ни разу не подвёл, — отозвался Натан, проходя в подвал.

Первым делом они осмотрели стены, и не напрасно, у лестницы обнаружился выключатель. Вполне рабочий, так что Брамс погасила фонарь. Потом Титов приблизился к секретеру, внимательно осмотрел его, впрочем, не прикасаясь, хотя руки так и чесались.

— Надо бы это всё изъять, — заметил он наконец. — Подозреваю, здесь мы найдём очень много интересного. Но для начала стоит поискать всевозможные сюрпризы — и вещевого характера, и обыкновенного. Секретер выглядит старым, здесь наверняка множество потайных отделений, а те же иглы с ядом ещё никто не отменял, создатели подобных вещиц их обожали. Было бы нелепо пережить встречу с хозяйкой всего этого великолепия и вот так проколоться.

— Я ничего определённого не чую, — проговорила Брамс, осторожно погладив ладонью полированный бок секретера. — Но проверить тщательно будет нелишне, я чувствую, что секретер этот — вещь, пусть и довольно слабая. А флейты у меня нет. Как-то не подумала прихватить…

— И славно, а то осталась бы ты без неё и без умбрографа. Давай осмотримся наверху и добудем тебе всё нужное. Если тут есть телефон, воспользуемся им, если нет — отправим городового.

Дверь, ведущую из подвала, даже не пришлось ломать, она запиралась на обыкновенную щеколду. А наверху, за ней, обнаружился ничем не примечательный двухэтажный особнячок. Кирпичный, достаточно небольшой, обставленный хоть и хорошей мебелью, но скудно и без души, без отпечатка личности обитателя. Похоже, в верхних помещениях фомора почти не бывала, хотя жила тут одна: в гардеробной нашлась только женская одежда, на первый взгляд, одного размера.

Сильнее всего Титова заинтересовали три вещи в этом доме: роскошная ванная комната, табличка с номером и названием улицы снаружи, на фасаде, ради которой пришлось выйти, и телефон, с которого поручик тут же совершил звонок в Департамент. Михельсон, судя по недовольному тону, была перехвачена на пороге, но спорить с желающим поработать Титовым не стала и пообещала прислать с посылкой кого-нибудь, кто не успел удрать.

На этот раз поручик решил дождаться подкрепления прямо у входа, чтобы никуда не вляпаться и не потеряться, и вскоре очень порадовался собственной такой предусмотрительности: почти одновременно возле особнячка на Предтеченской затормозили два автомобиля, и если из первого появились Шерочка с Машерочкой, то из второго выбрался — тоже, впрочем, не вызвав удивления, — Бобров собственной персоной.

Предотвращая неизбежный в случае столкновения конфликт, поручик сбежал по ступенькам крыльца, сходящим сразу к тротуару, безо всяких палисадников и иных излишеств.

— Доброго вечера, господа, — проговорил Натан, сначала приветствуя рукопожатием коллег из полиции, и только после — уже начальника Охранки. Это было некоторое нарушение устава, но нарушение сознательное: Боброва сюда никто не звал.

— Я с самого начала подозревал, что он совсем не добрый, а сейчас-таки в этом уверен. Куда ты, Титов, снова влез? — фыркнул Шерепа, после чего пояснил, противореча собственным словам: — Михельсон велела посылку передать, но мы посовещались и придумали лучше: передать вам в помощь себя.

— Я полагаю, вы можете спокойно ехать отдыхать, — снисходительно заметил Бобров, выразительно глянув сначала на них, потом на поручика.

— А я полагаю, что это не ваше дело, — ровно ответил тот, спокойно выдерживая потяжелевший, недобрый взгляд начальника Охранки. — При всём уважении, Михаил Павлович, мне до смерти надоели эти пляски. Дело ведёт уголовный сыск полицейского Департамента, а вы либо не вставайте нам костью в горле, либо забирайте уже это дело себе.

— А вам не кажется, поручик, что вы слишком многое на себя берёте? — раздумчиво, с расстановкой и вроде бы без угрозы проговорил Бобров.

— Отнюдь. Я просто пытаюсь тщательно выполнять свою работу.

Повисла напряжённая тишина, в которой Титов продолжал мериться с начальником Охранки взглядами.

Прошло несколько секунд — вязких, удивительно долгих, — когда перед глазами поручика очертания собеседника начали слегка расплываться, кожа Боброва словно бы посерела, собираясь тяжёлыми складками. Натан мелко, едва ощутимо, вздрогнул от неожиданности, моргнул, и наваждение спало. Впрочем, чтобы сделать вывод, хватило и такого намёка.

— Скажите, Михаил Павлович, я верно понимаю, что решительно все вопросы вашего общения с людьми на территории города — или даже губернии — лежат в нашей с Аэлитой компетенции? — тем же спокойным, протокольным тоном спросил поручик.

— Титов, ты всё же стукнулся головой? — не удержался от замечания Шерепа, удивлённо вскинув брови.

— Наглый, — без выражения проговорил Бобров, игнорируя всех прочих. — Это… полезное качество. Предлагаю пройти в дом и разговаривать там.

— Разумно. Не думаю, что хозяева станут возражать, — не стал спорить поручик, в ответ на полные недоумения взгляды Владимиров пока только отмахнувшись.

В дом прошли пятеро: пара служащих Охранки, безмолвными тенями сопровождавшая начальника, осталась снаружи, а вот Шерочка с Машерочкой, почуяв интересное, окончательно решили остаться. Разместились в небольшой гостиной, где Брамс первой с мученическим стоном рухнула в ближайшее кресло и, выразительно глянув на Титова, подпёрла кулачком подбородок. Мужчина в ответ только виновато развёл руками.

— Значит, вы намерены поставить своих коллег в известность? — первым вернулся к разговору Бобров.

— Не вижу смысла скрывать, раз уж свыше принято решение восстанавливать прежние связи. Тем более это глупо, учитывая тот факт, что как минимум двое из служащих уголовного сыска и так осведомлены о нынешнем положении вещей гораздо больше моего.

— Принимается, — кивнул начальник Охранки.

— Что, и всё? — вырвалось у Титова озадаченное. — И спорить не станете, грозить?

— И не думал даже, — улыбнулся уголками губ его собеседник. — Это и вправду ваше дело, и я вполне удовлетворён вашим рвением и готовностью отстаивать собственную точку зрения. Было бы довольно странно доверять столь серьёзное дело человеку, который оной не имеет, согласитесь.

— То есть проверяли? — со смесью растерянности и раздражения предположил поручик.

— Всегда, — спокойно кивнул Бобров.

— Вы о чём вообще? — не выдержал наконец Шерепа. — Ещё морзянкой бы начали перестукиваться. Поимейте совесть, Володьку вон Шурочка дома ждёт, и если он явится чёрт-те когда, головомойку опять устроят мне!

— Прости. Сейчас я всё объясню…

Рассказ занял неожиданно много времени, хотя Титов и старался быть кратким. Шерепа энергично взмахивал руками и ругался, засыпая начальника вопросами, Машков — молчал и хмурился, о чём-то напряжённо размышляя. Бобров наблюдал за разговором с видимым интересом, порой вставлял какие-то замечания, но больше тоже выступал слушателем. Весьма заинтересованным, особенно рассказом о погоне в подземелье.

— Значит, от фоморы вы город избавили? — подытожил Бобров. — Прекрасно. Я очень на вас рассчитывал в этом вопросе.

— Вы именно её умбру тогда показывали, да? — уточнил поручик.

— Нет, что вы. Стоит всё же больше доверять вашей второй половине, она же ясно сказала. Так бы эта фомора и далась умбру с неё снимать! Это просто один из местных жителей. Я лишь хотел подтолкнуть вас к скорейшему осознанию собственного положения в окружающем мире, навести на нужные мысли, подготовить. Если угодно, даже предупредить: не было никаких сомнений, что рано или поздно эта чужачка прознает про вас и постарается избавиться. А сказать напрямую на тот момент не мог, существует строгий свод неписаных правил нашего существования в Яви.