— Отдай мне, — говорит, — Василю, Ясата!

— Пролижи дверь, я его тебе на язык посажу.

Лизнула змеиха раз, а за вторым разом и дыру уже пролизала.

— Всунь язык, я тебе его отдам!

Тем временем разогрел он клещи, и только она всунула, а он ее язык — клещами! А потом и убили ее.

Отдал тогда Ясат коня царю, а тот за него дочку выдал и полцарства выделил.

И живут они, проживают там и теперь. И я там был, мед, вино пил, по бороде текло, в рот не попало. Вам сказка, а мне бубликов вязка.

Шел однажды по селу парень, детина росту высокого. Повстречался ему по дороге хозяин и спрашивает:

— Откуда ты, сыне, идешь?

— Иду, — говорит, — может, где на работу наймусь.

— Ну, — говорит, — ладно. Будешь у меня служить.

И поступил тот хлопец к хозяину на работу.

Начал хлопец в поле работать, старался и за это хозяину понравился. Вот проработал он так год, а хозяин и говорит:

— Ну, теперь, сынок, я тебе заплачу, ты у меня пробыл год и работал прилежно. Что ж тебе за труды заплатить?

А тот говорит:

— Ничего мне, дядько, не надо, дайте мне только буханку хлеба да две копейки.

А хозяин говорит:

— Я тебе заплачу больше, этого мало, что ты?

— Больше я не хочу, — говорит.

Взял он буханку и две копейки, — а была там возле болота криница, вот отнес он их и бросил в нее. А сам приходит и говорит:

— Что ж, буду служить у вас, дядько, и дальше.

Проработал второй год, и говорит ему опять хозяин:

— Ну, сыне, я тебе заплачу.

А тот платы не хочет, просит хлеба буханку и опять две копейки.

Отнес он их снова к той кринице, бросил туда хлеб и две копейки, а сам приходит и говорит:

— Что ж, дядько, послужу я у вас еще.

Проработал он третий год, а хозяин говорит:

— Ну, сыне, теперь я должен тебе хорошо заплатить.

А тот говорит:

— Я ничего не хочу, а только хлеба буханку да две копейки.

Отнес их и бросил в криницу. Приходит к нему:

— Ну, дядько, теперь уж не буду я у вас больше служить, пойду домой.

Подходит он к той кринице, глядь — все всплыло наверх — и шесть копеек, и три буханки хлеба. Взял он их и идет себе своей дорогой. Идет, видит — дети окружили кого-то и бьют, как случается и у нас на улице. Он подходит, а они обступили маленького щенка и убить его собираются. А он говорит им:

— Ребята, не бейте его, жалко песика! Я вам за него заплачу, отдайте мне его.

— Ладно, берите, — говорят.

Дал он им две копейки и полхлеба, взял песика и идет себе дальше.

Вот прошел он часть дороги, так, примерно, как до Конюшкова, видит — идет гурьба ребятишек. Подходит он к ним:

— Куда вы, ребята, идете? — спрашивает.

— Несем котика топить.

— Нет, лучше я его у вас куплю.

— Что ж, купите.

Дал он детям две копейки и полхлеба, отдали они ему котика. Пустил он котика, дал ему немного хлеба, накормил песика и котика, идет своим путем-дорогой.

Идет, идет и идет лесной дорогою, а там на поляне среди леса косари траву косят. Бросили они косить и гоняются с косами по траве. Подходит он к ним и спрашивает:

— За кем вы, люди добрые, так гоняетесь?

— Да вот тут, — говорят, — змея, хотим ее убить.

— Пустите ее, я вам за нее заплачу.

Отпустили они змею, дал он им буханку хлеба и две копейки. Собрался и пошел дальше. А та змея повстречалась с ним в лесу по дороге и говорит:

— Ступай туда-то и туда-то, и попросись там-то и там-то на ночлег, и у кого ты заночуешь, та будет моею сестрой. Она спросит тебя: «Что ты хочешь за то, что спас мою сестру от смерти»? Она будет тебе предлагать и деньги, еду и питье, а ты проси, чтоб дала тебе только одно — тот перстень, что у ней на руке. И когда она тебе тот перстень даст, — а сначала-то она давать его тебе не захочет, а даст потом, — и вот когда даст она перстень, ты ударь им по столу или по лавке, или по чему другому: и что задумаешь, то и исполнится.

Вот сказала змея ему это, и пошел он дальше своим путем-дорогой, а змея своей.

Вот идет он лесами, лесами, лесами далеко-далеко, уже и день коротается, к ночи подвигается, глядь — стоит хатка в лесу. И видит он — кругом всюду лес, и подходит к хатке, просится на ночлег, а котик и песик за ним следом идут, поспешают. Подошел он к той хатке, просится переночевать. В хатке никого нету, одна только женщина, и говорит она ему:

— Вот и хорошо, что вы зашли, ну и ночуйте, мне веселей.

Сели они. Начала она парубка угощать и давай его спрашивать:

— Что вы хотите за то, что сестру мою от смерти спасли?

Говорит:

— Денег я от вас не желаю, я — кавалер, мне денег не надобно, еды мне тоже не надо, у меня свой хлеб имеется, ничего, — говорит, — не хочу. А вот есть у вас на руке перстень, так дайте мне этот перстень. Я человек холостой, он мне пригодится.

Видит, что он отказывается, ничего не желает, взяла и отдала она ему свой перстень. Переночевал он, собрался и пошел своим путем-дорогою.

Идет, идет и идет и приходит прямо к своему дому. Стоит по-прежнему такая же старая хата и такой же плетень, что вот-вот развалится, и сидит старик-отец возле хаты и спрашивает:

— Где же ты, сыне, так долго ходил, где бывал? Я совсем расхворался, даже на кусок хлеба заработать не в силах.

А он говорит:

— Да что, тато, о том спрашивать!..

А сам думает про себя: «Постой, дай-ка я попробую, что оно у меня за перстень?»

Подошел он к столу, снял с пальца перстень, стукнул об стол: вдруг сделались такие хоромы, такие стены!., а сам он в новой одеже. Вот и думает он: «Уж теперь у меня такие хоромы и одет я с отцом, как полагается». Вышел на подворье, посмотрел на все, весело ему стало, и подумал он про себя: «Вот имеется у меня теперь и то и это, хорошо бы, — думает, — если были бы у меня еще кучер, и карета, и кони». Пришел, стукнул перстнем, и стал он уже не такой, как был прежде, а совсем другой, — стукнул: глядь и кучер по двору ходит, стоят карета и кони. И говорит он теперь своему отцу:

— Тато, садитесь в карету да поезжайте к королю, пускай выдает за меня свою дочку замуж!

А старик говорит:

— Сыне, да как же мне ехать-то!

Ведь был он только что таким бедняком, а теперь прямо чудо какое-то совершилось, неведомо откуда все и взялось. Но теперь уже старик, крути — не верти, хоть и отпирается, а приходится ему ехать сына сватать.

Приезжает к королю, а кругом везде войско, стража поставлена. Видит стража, что приехал какой-то, и кони у него холеные, красивые, и сам богато одетый, пропустили его.

Пришел он к королю во дворец, а там, как и у панов, сразу же принимают, чаем угощают, закуской какой-то потчуют, о том да о сем разговоры пошли. А он и говорит:

— Приехал я с тем, чтобы отдали вы вашу дочку за моего сына замуж.

А от того места, где жил король, большое озеро до села тянулось, вроде моря. И подумал король: «Какой там у него сын, я еще толком не знаю, — надо бы ему такую загадать задачу, чтобы не смог он взять моей дочки замуж».

Вот и говорит старику:

— Что ж, дочку я замуж отдам, коль построит он мне такой мост через Дунай, чтобы шел прямо от моего дворца к его дворцу, да чтоб по обеим сторонам моста каменного росли всякие деревья плодовые и чтоб на тех деревьях были сливы, груши и яблоки, да чтоб всюду на ветках золотые птицы скакали и пели, и чтоб мост был золотыми гвоздями сколочен…

Ну, старик на том и простился. Едет домой и говорит, домой вернувшись:

— И куда уж тебе, сыне, тягаться, и зачем тебе это?

А тот спрашивает:

— Ну, а что ж он сказал вам?

— Сказал он, чтоб построил ты мост от его дворца и прямо до нашего и чтобы была по обеим сторонам мраморная мостовая, и чтоб по обеим сторонам всякие деревья росли плодовые, и чтоб на тех деревьях были бы яблочки, груши, сливы и померанцы, и чтоб был где-то там и телеграф, и чтоб на ветках птицы золотые скакали и пели. И когда будет вое это сделано, и ты будешь ехать на свадьбу (чтоб было все до венчания готово), и будешь ты уже выезжать, чтоб колокола у тебя сами звонили, а как будешь ехать, чтоб у короля колокола тоже звонили. А если не будет всего того, что я рассказываю, то на четырнадцатый день ты будешь казнен (дал ему четырнадцать дней сроку).