— Клянусь, в меня больше ничего не влезет, — Шон расправился с десертом из тыквы и, шумно выдохнув, откинулся на спинку стула.

— Спасибо, мам, все было очень вкусно, — сказал Майкл, — как всегда.

— Слава Богу, хоть один из моих сыновей не выражается, как деревенщина! — воскликнула Нина.

Шон, сделав пристыженный вид, рисовал в воздухе над своей головой очертания нимба. Мы все засмеялись.

Первой из-за стола встала Нина.

— Я помогу убрать со стола, — сказал Майкл.

— Ещё чего! Я сама все уберу, идите отсюда оба! — она махнула рукой в сторону двери. — Шон мне поможет.

— Опять я, — обреченно сказал Шон.

— Какие-то вопросы, молодой человек? — уже строго спросила Нина.

— Нет, мэм.

Шон мне определённо понравился. Не смотря на свой острый язык, он производил впечатление доброго и простодушного парня.

Поблагодарив Нину за прекрасный ужин, я вслед за Майком вышла из столовой. Мы поднялись в ту же самую комнату. Я не ошиблась, когда решила, что это была спальня Майкла. Прикрыв за собой дверь, Майкл распластался на кровати, которая теперь была ему явно не по росту. Он похлопал по кровати, предлагая мне устроиться рядом. Сидеть в комнате больше было не на чем, а стоять после такого сытного ужина я была не в состоянии. Я села на краешек узкой кровати.

— Ложись рядом, обещаю рук не распускать, — предложил Майкл. — Мне даже пальцем пошевелить сейчас лень. Мама всегда кормит нас на убой. Теперь ты понимаешь, почему я выбрал бокс? Иначе, мне пришлось бы участвовать в том телешоу про худеющих толстяков.

Оказалось, что и мне сидеть было проблематично. Пояс моих джинсов больно врезался в живот.

Без лишних раздумий я улеглась на кровать.

— Не знала, что ты любитель телешоу.

— А то как же! Каждый день перед сном смотрю выпуск «Топ модель по-американски» или…как его… «Залететь в шестнадцать»?

— «Беременна в шестнадцать», — смеясь, поправила я его. — Прошу, прекрати, ты сейчас почти разрушил моё представление о тебе, как о…

— Как о ком?

— Неважно, — я решила сменить тему. — А где твой отец, Майкл? — спросила я.

— Папа умер три года назад, — тихо ответил он.

— Извини меня, пожалуйста, — блин, ну что я за дура, — я не знала.

— За что ты извиняешься? Он утонул. Он двадцать лет рыбачил на этом озере. И утонул. Мама очень тяжело это переживала, сомневаюсь, что это вообще можно пережить. Мы просто учимся жить без него. Потом заболела мама, — он запнулся, — тяжелое было время, но мы справились.

— Мне очень жаль, Майкл.

— Да… А ещё у меня была бабушка. Она была настоящей индейской женщиной из атабасков. В детстве я почти все дни проводил с ней в ее доме у самой реки. Она учила меня рыбачить и охотиться. А как она измывалась над моим отцом! — он засмеялся, — ведь тот приехал из Ирландии, не имея за душой ни гроша! Затем он повстречал маму, и они поженились против воли бабушки. Первое время отец, пытаясь задобрить ее, часто приходил к ее дому, приносил чай и сигареты. Курила она, как матрос! Но бабушка оставалась непреклонной и из дома не выходила, пока отец, потоптавшись возле двери, не уходил прочь. Однажды, отец все же рискнул войти в дом без приглашения. Так она наставила на него ружье и, со словами: «Пошел вон, проклятый ирландец!», стала стрелять ему под ноги. Отец сам не помнил, как оказался возле своего дома в тот день. Так продолжалось до тех пор, пока на свет не появился я. Насколько могла, бабушка оттаяла по отношению к нерадивому зятю. Бывало, они даже курили вместе, но всегда молча. Она называла меня Вэрамакки.

— Что это значит?

— Ветер, дующий в сторону берега.

— Очень красиво, Майкл! Вэра-макки, — я тихо проговорила это имя, будто «пробуя» на вкус.

— Ты правда так считаешь?

— Конечно! Хотела бы и я иметь такое красивое имя. Зови меня, скажем, Смышленым Окунем.

— Думаю, тебе больше подойдёт что-то более «горячее» в качестве прозвища.

— Например?

— Прости, но я не могу произнести это вслух. Не думаю, что синяки или сломанный нос украсят мое лицо.

— А ну, признавайся, извращенец! Что ты там придумал?

Я приподнялась на локте, чтобы другой рукой схватить его за воротник рубашки и добиться признания, но уже в следующий момент оказалась лежащей на спине. Майкл был сверху.

— Ты правда хочешь это услышать, Алекс? — он улыбался, но его взгляд был испытующий и…плотоядный.

— Слезь с меня. Живо! — мне стало трудно дышать.

Майкл, не отводя от меня взгляда, дотронулся до меня, повторяя ладонью линию от моих бедер почти до самой груди. Я застыла в ожидании того, что он сделает дальше и провела кончиком языка по своей нижней губе. Клянусь, я не специально! Майкл приблизил своё лицо к моему, едва касаясь моих губ своими. И тут в дверь постучали.

— Майкл, я иду спать, — из-за двери проговорила Нина. — Я постелила тебе в комнате у Шона. На полу. На всякий случай. Спокойной ночи, Алекс!

— Хорошо, мам, — нависая надо мной, ответил ей Майкл. — Я, наверное, тоже пойду. Спать. Иначе, боюсь, что если не уйду сейчас, то потом точно уйти у меня не получится.

Он быстро поцеловал меня в лоб и встал с кровати. Матрац подо мной ощутимо приподнялся.

— Спокойной ночи, Алекс, — сказал он, выходя из комнаты.

Я приняла душ, и снова оказалась в кровати. Находиться в постели Майкла было немного странно и волнующе. Да и само мое пребывание в этом доме тоже казалось мне необычным. Где-то под подушкой завибрировал мой мобильный. Звонила Нэнси. Обида на эту наглую лгунью у меня уже давно прошла. На нее просто невозможно было долго злиться.

— Привет, Нэн.

— Привет, Хьюстон! Я не о чего или кого важного тебя не отрываю?

На заднем фоне я слышала гул голосов и музыку.

— Прости, но нет. Я собиралась спать.

— Как спать? Одна? — закричала та в трубку. — Ты безнадежна, Хьюстон! Остаться с парнем наедине на двое суток, и просто лечь спать! Где вы?

— Мы у него дома. Он познакомил меня со своей семьей.

— Вот как?! Беру свои слова назад! Хороший ход, Хьюстон, одобряю!

— Нэнси, ну сколько можно? — воскликнула я обреченно.

— Не буду мешать, сладких снов, подруга. Жду тебя завтра с полным отчетом. Мне тоже есть, что тебе рассказать.

Из Гирдвуда мы выехали сразу после завтрака. С самого утра я проглотила столько калорий, что ещё два дня о еде можно было не думать. Шон был на удивление молчалив за столом. Борясь со сном, он даже пару раз промазал, пытаясь наколоть на вилку кусок жареного бекона. Нина, решив, что обед мы пропустим в дороге, а ужин будет ещё не скоро, снабдила нас рыбным пирогом и картофельной запеканкой.

Когда мы уже отъехали от дома, я сказала:

— У тебя замечательная семья, Майкл. Мне очень приятно было побывать у тебя дома.

— Я рад это слышать. Расскажи теперь ты о своей семье, — Майкл убавил громкость радио, — если хочешь.

— Эээ…Хорошо. Моя мама секретарь в благотворительной юридической организации, и отец там же работает. Он помогает тем, кто не может оплатить услуги юриста. В основном это матери-одиночки, безработные и бедные старики.

— Должно быть, твои родители мечтали, что и ты пойдешь по их стопам, поступишь на юридический.

— В точку! С отцом последнее время мы мало общались. Он был не доволен моим выбором профессии, да и колледжем тоже. С мамой было проще. Но я знаю, она волнуется за меня. Ещё у меня есть сестра Сара. Ей скоро семнадцать. Вот и все. А ты почему пошел на юридический?

— У меня тоже не обошлось без влияния отца. — Майкл включил поворотник и начал обгон. — Он говорил, как и все родители, о том, что, если хочешь чего-то добиться в жизни, нужно иметь хорошее образование.

— Ты так не считаешь?

— Как отца я его понимаю. Он хотел, чтобы у меня и у Шона было больше возможностей, чем было у него. Благодаря боксу я получил спортивную стипендию. Учиться мне интересно. Но я чувствую, что это не то, чему бы я хотел посвятить свою жизнь.