— Ты и есть эта ведьма.

— Я? Вы смеетесь? Я не владею магией.

И тут мне окончательно стало не по себе — тетя Эла не обманывала, ее магический дар исчез. Из всех присутствующих магия исходила только от кота, не считая меня, конечно. Остальные были самыми обыкновенными людьми. Но как такое возможно? Дом тети Элы был полон следов ее магии. Воспоминания детства тоже говорили о том, что она владела ею в совершенстве. Но дар не может исчезнуть просто так. Для этого нужно… я даже не знаю что. О подобном я не слышала.

Кот тоже оказался растерян.

— Раньше владела, — произнес он.

— И что теперь будет? — осторожно спросила тетя Эла. — Вы отдадите меня этим… как их там… ведьмам ковена?

Мы с котом переглянулись. Никому из нас эта идея не показалась хорошей.

— А сама ты чего хочешь? — спросил кот.

— Вернуться туда, где я живу, и пусть все остается как есть.

— К этой бабке? — ужаснулась я. — Как ты вообще там живешь? И почему?

Тетя Эла задумалась.

— Не знаю. Этот дом — первое, что я помню. Тетушка Труза приютила меня, и я ей за это благодарна.

— Еще бы она тебя не приютила, — проворчала я. — Дармовая еда на блюдечке. Она пожирает твои силы, а ты не сопротивляешься.

— Если бы не она, я жила бы на улице.

— Но почему, Герти? Я же предлагал купить тебе дом. Мне не сложно, — в голосе Рудольфа послышалась обида.

— У нее есть дом, — произнесла я.

— Ну какой это дом? Ты же видела! — возмутился Рудольф.

— Не этот. Настоящий. Ее собственный дом, о котором она забыла.

Рудольф и тетя Эла уставились на меня одинаково удивленными взглядами.

— Мой дом? — переспросила тетя Эла.

Через некоторое время мы уже стояли у знакомой калитки. Вид у тети Элы по-прежнему был растерянный.

— Я его не помню, — произнесла она, хмурясь. — Это точно мой дом?

— Точно, — улыбнулась я, уступая ей право первой открыть калитку.

Тетя Эла осторожно протянула к ней руку… и, вскрикнув, отдернула.

— Жжется.

Я дотронулась до деревянной поверхности с опаской. Ничего не почувствовала и, повернув засов, первой ступила на тропинку. Так, на всякий случай. Прошла до крыльца и, оглянувшись, увидела, что все так и стоят по ту сторону. Кот, подумав, все-таки просочился мимо остальных.

— Они не могут, пригласи, — произнес негромко.

— Проходите, — торопливо сказала я.

Перешагнув невидимую границу, тетя Эла и Рудольф вошли во двор.

— Как же этот дом может быть моим, если он меня не пускает?

Вопрос тети Элы поставил меня в тупик. Чтобы дом не принял хозяйку?

— Магия, — ответил ей кот. — Твоя магия исчезла, и дом тебя не признал.

— Идемте, — я открыла дверь и сделала приглашающий жест. В последний момент передумав, вошла в дом первой. Мало ли что еще вычудит это жилище.

— Тетя Эла, давай пройдемся по дому, может быть ты узнаешь это место, — и оно тебя, добавила я мысленно.

Мы заглянули в гостиную и на кухню, затем поднялись наверх. Постояли в дверях тети Элиной комнаты, зашли в гостевую и снова спустились вниз.

— Нет, — покачала головой тетя Эла. — Я не узнаю этот дом. Пожалуй вы всё-таки ошиблись, приняли меня за другую.

— Это невозможно! — в отчаянии воскликнул кот. — Элика, ты должна вспомнить!

— Я Гертруда, — негромко поправила его тетя Эла. — Простите, мне жаль, что я вас расстроила.

Кот сделался совсем несчастным.

— Простите, а можно мне ложечку сахара? — спросил Рудольф.

Пока мы пребывали на экскурсии, Макарий собрал на стол. А когда усаживались, расстроенно шепнул, что в доме нашлась только заварка. И чаепитие у нас получилось чисто символическим. Должно быть Рудольф к такому не привык.

Кот уже открыл рот, чтобы ответить, когда тетя Элла, поднявшись, вышла на кухню, а затем, вернувшись, поставила на стол слегка запыленную сахарницу. И тут же, оойкнув, отдернула от нее руку, словно это была змея.

— Ну вот, — с довольным видом произнес Макарий, — а кто-то говорил, что не помнит. Память — штука тонкая.

— Но я не… — тетя Эла готова была расплакаться, — я не понимаю, как это получилось!

— А тут и понимать нечего. Ты столько лет здесь прожила, что рефлексы сработали. А значит, мы на верном пути. Постепенно память вернется. Думаю, тебе стоит тут немного пожить.

— Но я не могу, — произнесла тетя Эла. — Этот дом… он хочет, чтобы я ушла. Странный он какой-то.

Я пожала плечами.

— Нормальный ведьминский дом. Просто он тоже пока тебя не вспомнил. Вам стоит получше присмотреться друг к другу. Давай ты поживешь здесь, освоишься, вспомнишь…

— Нет, не могу! — воскликнула тетя Элла, едва не плача. — Я не могу здесь оставаться, — и шепотом добавила: — Здесь страшно.

Это как раз было поправимо.

Покинув гостиную, я вышла в прихожую. Приложила ладони к стене, прислушалась…

Дом волновался, нервничал. Его сила текла нервными рывками, похожими на удары пульса. Он чувствовал чужаков и всеми силами стремился от них избавиться.

“Послушай, — мысленно произнесла я, обращаясь к нему, — тетя Эла — твоя хозяйка. Она потеряла магию, и поэтому ты ее не узнаешь. Она много лет грела тебя своей силой. Хранила и берегла. Она наложила на тебя защиту и сделала тебя таким, какой ты есть. Ты — часть ее прежней. Сейчас она слаба, ничего не помнит и похожа на обычного человека. Просто дай ей шанс, ладно? Присматривай за ней, но не обижай”.

Дом замер, недовольно скрипнули половицы, и я почувствовала как он успокаивается. Недовольство все еще бродило в его крови, но было похоже на ворчание сторожевого пса, на которого подействовали слова хозяина.

Погладив шершавую стену, я произнесла: “Умница”. И, улыбнувшись, вернулась к остальным.

Атмосфера заметно изменилась: все стали чувствовать себя более непринужденно. Когда я вошла, Рудольф, судя по смеху остальных, рассказывал что-то забавное. Смеющаяся тетя Эла была чудо как хороша и выглядела совсем девчонкой. И судя по искрящемуся взгляду, была на самом деле влюблена в судейского сына.

А уж о его к ней любви можно было не сомневаться.

— Все в порядке, — сказала я в ответ на вопросительные взгляды. — Мы договорились, живи спокойно.

— Кстати, — воскликнул кот. — Нам надо обсудить дальнейшие действия. Домой мы Элику вернули, но что делать с ковеном?

— А ничего, — ответила я. — Пусть и дальше ничего не знают.

Остальные дружно согласились. И тут тетя Эла внезапно озадачила нас вопросом:

— Простите, а вы сами имеете отношение к ковену?

Макарий заерзал, словно стул под ним внезапно нагрелся. Мне тоже стало не по себе. Рудольф сверлил нас пытливым взглядом.

— Имеем, — я решила прояснить ситуацию раз и навсегда. — Макарий раньше был фамильяром верховной ведьмы. А я его увела.

— Я сам увёлся, — фыркнул кот. — Но это еще не всё, Анфиса — твоя родственница.

Я оказалась удивлена не меньше, чем остальные. И воскликнула:

— Вовсе нет!

— Да, — кот оказался непреклонен. — Я тут на днях навел справки, твоя мама и Элика — родные сестры. Так что ты, Анфиса, Элике племянница.

Я растерялась. Никто — ни мама, ни бабушка — не говорил мне ни о чем подобном.

— Семейные тайны, — развел лапами кот.

— Такого не бывает! — не сдавалась я.

На помощь коту пришел Рудольф:

— Бывает. У нас в роду и не такое встречается.

Я посмотрела на него с любопытством: жизнь аристократии — сплошные загадки.

— Жаль, что я ничего не помню, — вздохнула тетя Эла. — Но племянница — это хорошо, — она улыбнулась, мгновенно вернув меня в детство — эту ее улыбку я хорошо помнила.

— Стало быть, так и сделаем, — подытожил кот. — Ты, Элика останешься здесь и постараешься никуда не выходить, чтобы не попасться на глаза ведьмам. Продуктами и всем необходимым мы тебя обеспечим. А вот Рудольфу бывать здесь не стоит, чтобы не привлекать внимания.