Сейчас бы поспать часок другой. Холодными ладонями Ягис растёр уши. В привычке ни свет ни заря нападать на тихо дремлющего противника сокрыта не только изрядная доля коварства, но и большой практический смысл.

В предрассветный час любой часовой чувствует себя маленьким грубо стёсанным болванчиком на спичечных ножках. Ни сон, ни бодрствование, а некое промежуточное состояние. На боевом посту ходишь как последний дурак, еле-еле переставляя ноги. Каждый угол, каждая стенка кажутся приветливо расстеленной кроватью. И подобное состояние больше всего донимает часового именно в предрассветные часы. Недаром в караульном уставе Тивнице часовому категорически запрещено садиться, прислоняться к стене и тем более ложиться – уснёшь моментально.

Ну всё, пора действовать. За полчаса со стороны частокола не долетел ни один звук. Такое впечатление, будто стойбище вымерло. Неужели они там и в самом деле все поголовно спят?

Ягис, развернувшись на месте, безмолвными жестами передал лежащему рядом спецназовцу приказ действовать. Вторая группа бойцов залегла слева от дороги. Их главная задача обезвредить часовых на левой половине частокола.

Ягис осторожно пополз вперёд.

Да-а-а… Похоже, охотники не зря оставили столько сушняка на контрольной полосе. Ползти по трескучему бурелому из сухих веток, пеньков и зарослей молодых березок сущее наказание. Полы маскировочной накидки то и дело цепляются за малейшую хрень. Неловкое движение и грубая ткань с оглушительным щелчком соскакивает с очередного невидимого в потёмках сучка или веточки.

Ягис тщательно ощупывает пространство перед собой. Ожидать от охотников изысканного коварства трудно, но бережёного бог бережёт. Мало ли какой сюрприз поджидает любителей ползать по контрольной полосе? В полумраке можно запросто напороться на яму с колышками на дне, на капкан из щелкающих веток-челюстей или на самый опасный вариант – взведённый самострел. Заденешь пальчиком тоненькую ниточку, и тут же схлопочешь стрелу прямо в лоб. Правильно сделанный и чутко настроенный самострел может оставаться в убийственной готовности до года и более. Хорошо, что на Миреме ещё самых настоящих мин не изобрели.

Хвала Создателю, чисто. Наконец озябшие пальцы нащупали бугорки мягкого мха по низу частокола. Теперь нужно приподняться. Стараясь двигаться как можно более плавно, Ягис встал и прислонился спиной к округлым брёвнам. Следом из тёмного бурелома выскользнули ещё четверо спецназовцев.

Пока всё идёт хорошо, даже слишком. Ягис напряжённо слушает тишину. Ладони ощущают шершавую древесину. Шаги часового, если такой всё же пройдёт над головой, обязательно отдадутся в ладонях еле заметными толчками.

Минут. Другая… Ничего.

Медные колышки без труда утопают в щелях между брёвнами. Ягис осторожно поднимается к верхнему краю частокола. Сосновые и еловые стволы заметно подточены дождём и Геполой. Наконец, последнее усилие и руки цепляются за верхний край.

Покачиваясь на руках, Ягис снова напряжённо слушает тишину. Сейчас будет самый опасный момент. Скрип дерева и глухие удары могут запросто привлечь внимание часового. Руки заняты, а под ногами пятиметровая бездна. Появись сейчас часовой… Лучше не думать.

Пять. Десять секунд. Ничего. Опять ничего. Шагов как не было, так и нет. Да спят они что ли? В Тивнице…, да за такую службу…

Просторная маскировочная накидка висит за спиной. Пальцы жжёт соблазн дёрнуть за шнурок, развязать узел и скинуть её к чертовой матери, но нельзя. В потёмках просторная накидка размывает силуэт человека и делает его менее заметным.

Подтягиваясь на руках, стараясь не зацепиться за тупые концы, Ягис осторожно залез на верх частокола. Теперь перевалиться во внутрь и спуститься на доски боевого хода.

За частоколом вообще ничего не видно. Боевой ход, словно чёрная вуаль, накрывает тень. Да где же часовой! Вправо, влево ни малейшего скрипа, стука или хотя бы зевка. Ягис закутался в маскировочную накидку.

Куда идти? Влево, к воротам, или вправо, вдоль частокола? Часового во что бы то ни стало нужно найти и обезвредить.

Проклятье! Как на грех залаяла собака. Невидимая в потёмках псина разразилась утробным лаем. Ягис замер на месте. Бояться нападения сторожевого пса не стоит. Другое дело, что нервное гавканье запросто может разбудить стойбище.

- Заткнись!

Отрывистый возглас прозвучал словно выстрел. От неожиданности Ягис вжался в угол между частоколом и боевым ходом. Что-то коротко свистнуло. Невидимая в темноте псина, тихо поскуливая, отбежала в сторону.

Значит, часовой всё же есть. Судя по голосу, он где-то возле ворот. Ягис осторожно двинулся вперёд. Левая рука скользит по холодным брёвнам, иначе можно ориентацию потерять. Дар Создателя, подчиняясь мысленной команде, соскользнул с запястья и превратился в узкий клинок.

Наконец в свете зарождающейся зари можно различить часового. Ягис остановился. В просвете между частоколом и створкой ворот маячит тёмный силуэт. Но… Что он делает? Часовой, наклонив голову, еле слышно напевая под нос, водит рукой по длинным распушенным волосам. А тот тёмный плоский предмет у него в руке не иначе гребешок. Стройная фигура и слишком тонкие для мужчины руки. Да он, она – девушка! От удивления Ягис едва не бухнулся на доски боевого хода.

Впрочем, оно понятно. Мужчины ушли на войну. В стойбище остались ни на что не годные старики, женщины и дети. Но ведь кому-то нужно нести караульную службу. Но только девушка, сидя в потёмках на боевом посту, может заняться собственными волосами. Если однажды женщина, тем более молодая и красивая, перестанет следить за своей внешностью, значит сородичам пора класть её на погребальный костёр. И то родственницы на прощанье приведут её причёску в полный порядок.

В голове моментально созрел дерзкий план. Дар Создателя из смертоносного клинка превратился в маленькую дубинку. Убить не убьет, но… Девушка. Если, к тому же, молодая и красивая, это, это же такой трофей! Всем трофеем трофей! Ягис на миг зажмурился. Если только представить, какой переполох поднимется в Тивнице.

У первобытных охотников не принято воровать невест. Браки между молодыми людьми заключаются по весне на Большом Сборе, ежегодном собрании племени. Но во время войны, а между собой племена воюют часто, бывает уводят из чужого стойбища женщин по моложе и по симпатичнее. Обычно пленница автоматически становится женой похитителя и получает все права полноценного члена племени. Так что прецеденты есть.

Опять залаяла собака. Может та, может другая. Девушка слегка наклонилась и крикнула в полумрак:

- Заткнись! Кому говорю.

В два прыжка Ягис подскочил к девушке. Маленькая дубинка стукнула её по голове, а левая рука быстро зажала рот. Ягис навалился на горе-часового всем телом. В потёмках легко промахнуться. Но… Всё нормально – девушка обмякла и не думает сопротивляться. Тем лучше.

Ягис быстро обшарил стройную фигуру. Оружия при ней нет. Зато… О-го-го! Под тонкой одеждой руки нащупали упругую грудь и приятную на ощупь кожу на запястьях и шее. Ладно, более близкое знакомство с трофеем придётся отложить на потом. Сейчас пора действовать.

Сняв с пояса моток верёвки, Ягис надёжно закрепил медный крючок между брёвнами и выбросил свободный конец наружу. Подниматься на частокол по медным штырям долго и опасно. Спецназовцы услышат шорох падающей верёвки и найдут гораздо более безопасный и быстрый путь наверх.

Запасной моток оказался очень кстати. Как будто специально знал. Пока девушка без сознания, её нужно связать. Орудуя в темноте, Ягис быстро опутал ноги и руки пленницы прочными узлами – не убежит. Последний конец верёвки надёжно зафиксировал импровизированный кляп из куска ткани, не выплюнет, не заорёт.

Медный крючок глубоко впился в брёвна, натянутая верёвка тихо шелестит. Не прошло и пяти минут, как на доски боевого хода спустились три спецназовца. Жаль, дороги на левую половину частокола нет. Ворота трехметровой пропастью разделяют боевой ход. Ни шума, ни драки, ни дикого ора с той стороны до сих пор не последовало. Значит часового либо уже сняли, либо его не было вовсе.