Зато перед внутренним взором бешенным калейдоскопом замелькали свежие воспоминания: брачный обычай и заляпанные кровью мускулистые тела дикарей, полки с книгами в кабинете витуса Саяна и золотой знак на чудном письменном приборе, ужасный длинный нож тёмно-синего цвета и пьяное лицо витуса Ансива. Типат вспотел от напряжения. До боли в спине, до жжения в животе, захотелось высказать то, что так давно бурлит в душе на медленном огне страха. Высказать то, о чём мучительно думал всю долгую, долгую дорогу домой, но так и не решился рассказать даже витусу Акуномо. Осторожность из головы вон. Страх перед самим Великим Князем вон. Типат набрал полную грудь воздуха и выпалил:

- Великий Князь!

От волнения даже забыл добавить обязательное обращение.

- Мне удалось допьяна напоить одного из главных дикарей. Страшные вещи поведал он мне.

На миг Великий Князь отвлёкся от созерцания прелестей дикарки. Типат, воодушевлённый успехом, продолжил:

- Этим летом главарь дикарей крепости вокруг Великого Столба завоевал окрестные племена и обложил их налогами.

- Ну и что? – лениво поинтересовался Князь.

- Он сам и оба его подручных бессмертны. В самом деле бессмертны. Там! На севере. Они создают самое настоящее государство. У них есть земледельцы, ремесленники и даже собственная письменность!

Последнюю фразу Типат едва не прокричал в полный голос. Но в ответ Великий Князь только усмехнулся.

- Эти дикари ни на что не способны, - уверенно заявил Князь. – Трусы все до единого. На честный бой никогда не выйдут. К тому же, как звери дикие воюют друг с другом. Дикари, в общем. Единственное, на что они способны – работать от зари до зари, и то из-под палки надсмотрщика. Хотя… - Князь блудливо улыбнулся. – Женщины у них хороши. Страсть как хороши.

Кончиками пальцев Князь дотронулся до щеки юной дикарки. Лицо пленницы передёрнула гримаса отвращения. Как будто до неё своими скользкими холодными щупальцами дотронулся живой мертвец. Дикарка демонстративно отвернулась.

Нужно бы вмешаться. Отвести беду. От Великого Князя отвести. От себя отвести! Но Типата окончательно прорвало:

- Великий Князь! Главарь дикарей люто ненавидит Миренаар. Он собирается повести свои дикие орды на юг. На вашу Благословленную долину. На ваш великолепный дворец.

Типата понесло так, что совершенно не обратил внимания на грозно сжатый кулак витуса Донага. Едва сдерживая гнев и страх, благородный недвусмысленно приказывает заткнуться пока не поздно.

- Повелитель! – Типат упорно гнёт своё. – Пока ещё не поздно. Пока ещё можно. Людей нужно остановить! Их главарь…

Но Великий Князь совершенно не слушает его.

- Женщины у них хороши… - томным голосом произнёс Князь, водя кончиками пальцев по нежней щёчке прекрасной дикарки.

На изъеденном пороками лице Великого Князя засветилась похотливая улыбка. Даже у него, повелителя всех менгов, никогда не было такой наложницы. В его власти заполучить на свое ложе любую женщину страны Миренаар. Даже члены Совета Благородных мечтают уложить в его постель своих жён и дочерей. А вот дикарок никогда не было. Ни разу. Князь ущипнул пленницу за мочку уха.

Случилось то, чего Типат боялся больше всего – дикарка дёрнулась всем телом, резко развернулась и тяпнула Великого Князя за палец.

- Ах ты зараза!!! – отдёргивая руку, взревел Князь.

Повелитель с размаху влепил строптивой пленнице оглушительную пощечину. Сбитые волосы окутали лицо дикарки. На укушенном пальце выступила кровь. Благодушное настроение Великого Князя враз улетучилось.

Нужно бы умолкнуть, склонить голову, и, ещё лучше, упасть на гранитный пол и распластаться перед стопами Великого Князя. Переждать. Авось пронесёт. Но вместо этого Типат впал в дикое исступление и прокричал:

- Князь!!! Вы должны немедленно послать войско на север! Разрушить крепость дикарей вокруг Великого Столба, а самого Умельца и его подручных упрятать в темницу до скончания веков!

Великий Князь покраснел, глаза грозно сузились.

- Да ты кто такой?!! – взревел Князь. – Да как ты смеешь указывать мне!!!

Раскаты княжеского гнева словно облили студёной водой. Типат тут же заткнулся и задрожал всем телом от ужаса. Без сил, словно подрубленное дерево, Типат сполз к ногам Великого Князя. Только поздно. Гнев владыки требует выхода.

- Отрубить ему голову, – отрывисто приказал Великий Князь.

От стен отделились двое слуг. Здоровенные откормленные менги, точно такие же, что до сих пор держат строптивую дикарку. Слуги ловко заломили Типату руки за спину и рывком поставили на ноги. От ужаса Типат окончательно онемел. Из раскрытого рта вместо запоздалого потока унизительных просьб о пощаде вылетел жалкий писк. Колени сами собой подогнулись, но слуги так и не дали Типату рухнуть на пол.

- Великий Князь, – неожиданно заговорил витус Донаг. – Не слишком ли много чести для этого простолюдина?

Опытный придворный уловил самый подходящий момент, чтобы отвести беду от себя лично.

- И то верно, – охотно согласился Князь, присаживаясь обратно на гранитный трон. – Повесить его.

Мускулистые слуги поволокли мычащего Типата на выход.

- Князь!!! – запоздало крикнул Типат, когда высокие двухстворчатые двери с массивными медными ручками захлопнулись перед носом.

Дар речи вернулся, но уже слишком поздно. Слуги Великого Князь ловко тащат его через весь дворец. Типат заверещал как недобитая овца на бойне, попытался вырваться, или хотя бы лягнуть мучителей, но мускулистый слуга только наградил мощным подзатыльником. От сильного удара перед глазами заплясали цветные круги. Надежды нет, приказы Великого Князя, да будь он проклят, исполняются очень быстро.

Слуги приволокли Типата на задний двор. Возле кирпичного сарая с крышей из вязанок тростника они остановились. От ужаса Типат опять лишился дара речи. Прямо напротив раскрытых настежь ворот стоит виселице. Полинявшая от солнечного света петля слегка раскачивается под дуновением лёгкого ветерка.

- Эй!!! Пасс!!! – позвал один из слуг. – Выходи!!! Для тебя халтурка!

Из раскрытых ворот вышёл придворный палач, невысокого роста, но невероятно крепкий и мускулистый менг в заляпанной бурыми пятами юбке. Вытирая руки грязной тряпкой, жуя на ходу словно корова, палач спросил:

- Чё у вас?

- Великий Князь, да здравствует он и правит нами вечно, приказал повесить этого идиота, - слуга грубо ткнул пальцем в лоб. – Ты не поверишь: этот придурок смел указывать самому Великому Князю, да здравствует он и правит нами вечно.

- А-а-а, - протянул палач. – Давайте его сюда.

Слуги подтащили обмякшего Типата под виселицу. Грязная вонючая петля ткнулась прямо в нос. Типат постарался хотя бы закричать. Но палач ловко затолкал в рот грязную пахнущую прелым жиром тряпку.

Верёвочная петля обняла шею. Типат забился в истерике, но палач только плотнее сжал удавку. Отступив на пару шагов, Пасс плавно потянул верёвку на себя. Ступни Типата оторвались от пыльной земли. Слугу проворно отскочили в стороны. Типат, дёргаясь всем телом, захрипел и ухватился руками за верёвку. Но ладони только напрасно соскользнули по смазанной жиром удавке.

Бесполезная борьба за жизнь быстро закончилась. Через пару минут богатый купец перестал хрипеть и окончательно затих. Руки последний раз соскользнули со смазанной жиром верёвки и бессильно повисли вдоль тела.

- Ну всё, мы пошли! – крикнул на прощанье один из слуг.

- Ага, валяйте, - Пасс лениво зевнул.

Шмотки у купца славные. Пасс стащил с повешенного дорогую юбку и сандалии. А чёрт! Обмочил, зараза. Да и ладно, Пасс закинул юбку на плечо. На рынке пару серебренный нутов обязательно дадут.

Пасс развернулся и ушёл обратно в сарай. По правилам повешенному полагается болтаться в петле до наступления темноты. А там пусть родственники забирают. Если рискнут, конечно же.

Что и следовало ожидать. Чадир, придворный летописец Великого Князя Онира 4, да здравствует он и правит нами вечно, отошёл от стрельчатого окна на третьем этаже в здании напротив сарая придворного палача.