Высокие двери наглухо закрыты. Как заранее предупредил витус Акуномо, даже членам Совета Благородных иногда приходится ждать по десять, двадцать и более минут, пока Великий Князь, да здравствует он и правит нами вечно, соизволит принять их. И все эти мучительно долгие минуты высшие аристократы Миренаара так же ждут на пороге.

- Хватит дрожать, как камыш на ветру, - оглянувшись через плечо, бросил витус Донаг.

- Слушаюсь, витус, - Типат поклонился.

Но… От нервного напряжения коленки затряслись ещё больше. Витус Донаг высокомерно ухмыльнулся и отвернулся. Типат в очередной раз попытался успокоиться и задышал глубоко. Куда там! Если бы не прохлада, даже холод, в приёмной, то лоб давно бы покрылся от напряжения испариной. Это благородному хорошо, он во дворце Великого Князя, да здравствует он и правит нами вечно, частый гость.

Слава богу, витус Донаг отвернулся. Пользуясь моментом, Типат оглянулся. Пока, вроде как, всё нормально: дикарка, накрытая большой полупрозрачной вуалью светло-голубого цвета, стоит и не дёргается. Пленница удивленно пялится по сторонам. На всякий случай парочка слуг, здоровенных упитанных молодцов, держат её за руки. И где только нашли таких? Слуги во дворце как на подбор: высокие, мускулистые менги на одно лицо. На каждом дорогая тёмно-зелёная юбка и сандалии с высокой шнуровкой до колен.

Великий Князь, да здравствует он и правит нами вечно, соизволил ждать всего один день. Времени на воспитание дикарки считай и не было. Слава богу, старый раб витуса Менлоу хоть как-то сумел договориться с дикаркой. По крайней мере, одна дала себя вымыть и привести в порядок. Витус Донаг лично заверил, что Великий Князь, да здравствует он и правит нами вечно, только глянет на неё, но подходить близко не будет. После дикарку отведут в гарем Великого Князя, да здравствует он и правит нами вечно. Пускай дворцовые евнухи с ней мучаются.

Стыдно признать, но… Уж лучше бы Великий Князь, да здравствует он и правит нами вечно, просто повелел привести дикарку во дворец. Как говорил незабвенных Наллух, от власть предержащих лучше держаться подальше. Никогда не знаешь, какая блажь ударит им в голову. Типат с тоской взглянул на запертые двери. Не получилось. Как на грех, витуса Акуномо на аудиенцию не пригласили. Не приведи господь, обидится. Ну сколько же можно ждать?

Тук. Тук. Тук.

Типата нервно вздрогнул. Ровно три удара возвестили о начале величайшей аудиенции. Наконец-то! Типат подобрался, распрямил спину и втянул живот. Высокие двухстворчатые двери величественно разошлись.

- Великий Князь Онир четвёртый, да здравствует он и правит нами вечно! Повелевает подданным своим войти в зал! – торжественно возвестил витус Кишод, главный церемониймейстер.

На плечах церемониймейстера мешком висит просторный тёмно-зёленый халат, такой длинный, что совершенно скрывает ноги благородного. На гладко выбритой голове серебренный обруч, острый подбородок украшает узкая длинная бородка. В правой руке церемониймейстера высокий посох с символом Великого Создателя. Трёхлучевая звезда с сильно закруглёнными концами символизирует власть Великого Князя, да здравствует он и правит нами вечно. Ведь он прямой ставленник создателя всего сущего в этом мире.

Тук. Тук. Тук.

Церемониймейстер звонко стукнул посохом три раза и отошёл в сторону. Началось! Типат, стараясь держаться за спиной витуса Донага, вошёл в Малый зал.

Да какой же он Малый? Высоты, простору, ярких красок, роскоши ещё больше. Величественные колонны подпирают потолок, стен не видно. А там, на противоположном конце зала, на ступенчатом возвышении, на гранитном троне с высокой спинкой восседает… ОН!!! Типат едва не рухнул ниц на гранитный пол.

Страх и волнение удавкой сдавили горло. Типат с трудом вздохнул. На вид Великому Князю, да здравствует он и правит нами вечно, лет шестьдесят. Хотя, говорят, ему нет и сорока. Оплывшая фигура, обвислые щёки и тёмные мешки под глазами. Волосы цвета полинявшего золота зачёсаны назад. На правителе светло-синяя юбка с широким золоченым поясом и такого же цвета рубашка с короткими рукавами. Объёмный животик с трудом сдерживает широкий пояс. А пальцы! Пальцы правителя щедро унизаны толстыми золотыми кольцами. В некоторые из них вделаны цветные камни.

На гранитному полу обозначена тёмно-зелёная линия. Этикет категорически запрещает пересекать её кому бы то ни было. Четверо рослых молодцов с массивными секирам по сторонам гранитного трона зорко следят за соблюдением запрета. Витус Донаг дошёл до линии и с лёгким поклоном остановился. Типат, как и положено простолюдину, бухнулся на колени и стукнулся лбом о гранитную плитку.

- Можешь подняться, - великодушно разрешил Великий Князь.

Типат с превеликим трудом оторвал колени от пола. Руки предательски трясутся, тонкие струйки пота стекают по щекам. Великий Князь задумчиво смотрит на закутанную полупрозрачную вуалю дикарку. Наконец повелитель произнёс:

- Ну, показывай, что у тебя там.

Великий Князь говорит небрежно, как менг, который уже изведал все мыслимые и немыслимые удовольствия, которого трудно чем-либо удивить. Но… Типат приободрился. В голосе правителя можно уловить плохо скрытое нетерпение. Плохой бы получился из Великого Князя торговец.

Разрешение получено, можно говорить. Неожиданно Типат легко и свободно вздохнул полной грудью. Колени перестали дрожать, а руки трястись. Страх перед грозным правителем настолько пропитал душу, что бояться дальше некуда.

- О повелитель, да здравствует Великий Князь, да правьте вы нами вечно. Из далёких северных земель привёз я вам дар, который, надеюсь, достоин вас! – нараспев произнёс Типат.

Долгое общение с благородными даёт о себе знать. Нехотя научишься говорить длинно и витиевато.

Типат повернулся к дикарке и взялся за край вуали. Но, в самый ответственный момент, как бы призадумался на мгновенье. Мало иметь хороший товар, гораздо важнее правильно подать его. Небольшая пауза, мнимая задумчивость, только раззадорит покупателя, но и затягивать то же нельзя. Плавным движением Типат стащил с дикарки покров тайны. Словно языки пламени, концы светло-голубой ткани лизнули пленницу и опали. Обнажённая дикарка предстала перед Великим Князем во всём своём великолепии: светлая кожа, упругий живот, высокая грудь и длинные густые волосы. И всё это великолепие тщательно отмыто и намазано дорогими благоухающими маслами. Гладкие бёдра и плечи дикарки сверкают, как покрытые влагой драгоценные камни.

Великий Князь великолепно владеет собой. На краткий миг в его глазах блеснул интерес, но тут же погас за маской напускного равнодушия. Целую минуту могучий повелитель могучей страны разглядывал ценный подарок из-под полуопущенных ресниц. Но, хвала Великому Создателю, остался сидеть на месте.

- Ну, что ещё интересного ты можешь поведать нам? – спросил Великий Князь.

Вопрос явно задан для проформы. Князя интересует дикарка и только она. Однако отвечать всё равно необходимо.

- Да здравствует Великий Князь, да правьте вы нами вечно! Много интересного узнал я о далёких северных дикарях. Главарь их говорил со мной. На деле они не настолько дики, как кажется. С ними можно торговать…

Не переставая говорить, Типат пристально вглядывается в лицо Князя. Хвала Создателю, пока всё хорошо. Повелитель сидит на гранитном троне на безопасном расстоянии с безразличной миной на лице.

Дикарка едва ли может шевелить руками, слуги Князя по-прежнему цепко держат её. Распушенные волосы девушки сползли с плеч. Пытаясь отбросить непослушные пряди от глаз, пленница тряхнула головой. И тут её девичьи грудки соблазнительно запрыгали и заколыхались. Типат едва не подавился словами, когда Великий Князь поднялся с гранитного трона. Повелитель Миренаара спустился с возвышения и подошёл к дикарке. От ужаса Типат заткнулся.

- Ты чего молчишь, как рыба с открытым ртом? – усмехаясь, спросил Князь.

Типат в немом изумлении уставился на Великого Князя. Тёмные круги под глазами и ранние морщинки, а так же весёлый тон и улыбка подействовали самым невероятным образом. Ореол суперменга, ставленника самого Великого Создателя на этой грешной земле, треснул и со звоном рассыпался на тысячи осколков. Только вблизи, при взгляде в упор, стало понятно, что Великий Князь самый обычный благородный, со слабыми изнеженными ручками и следами порочной жизни на лице.