— Ну, уж точно не служу головорезом в крепости! — не лезет за словом в карман наглый дворянчик.

— И зря! А вот наш барон Долеман выбрал военную карьеру, и у него для этого есть отличные задатки. Сам попросился служить в полк головорезов, чтобы пройти все ступени военной карьеры: от младшего офицера крепости до армейского генерала, командующего легионом.

— Да, какие там задатки…! — фыркнул кто-то из восточников — Ирвин вечно прятался за юбкой баронессы Эмельды.

— Ну, если для вас мнение маршала Алистера и майора Дэкура ничего не стоит, помочь ничем не могу — равнодушно пожимаю я плечами. Не вступать же князю в перебранку с какой-то швалью, явно нарывавшейся на скандал — А эти прославленные боевые офицеры весьма хорошо отзываются о бароне Долемане и считают, что он станет отличным армейским командиром.

Специально выделяю голосом титул Ирвина, подчеркивая этим, что баронство осталось за семьей Долеманов. И теперь еще запущу увесистый булыжник в огород предателей

— Господа, а что стало с молодым Аберконом, сбежавшим в Тибал? Бедняга ведь превратился в барона без баронства. Слышал, что фамильное оружие и доспехи он уже продал и теперь проедает в столице последние деньги?

Ничего я, конечно, не слышал, но едкая шутка сработала — многие дружно скривились, подтверждая мое предположение, но кое-кто и злорадно ухмыльнулся. А чем еще заняться молодым дворянам в отсутствии военной службы? Только бесцельно прожигать жизнь в столице и задирать друг друга, в надежде поймать заинтересованный взгляд надменной Иоганны. О тайном решении Регентского Совета откупиться княжной от Тиссенов, этот молодняк конечно же никто не уведомил.

— Барон — снова поворачиваюсь я к Ирвину — завтра в столицу прибывают ваша матушка и сестра, вы сможете повидаться с ними. Майор Дэкур за примерную службу дал вам увольнительную на три дня, так что идите, собирайтесь. Увидимся сегодня за ужином.

Глаза Ирвина радостно вспыхивают, но больше он ничем себя не выдает. С достоинством кланяется мне и уходит, не сочтя нужным попрощаться с восточниками. Я провожаю взглядом его подтянутую фигуру в мундире головореза, который молодому барону очень идет. Всего пара месяцев службы на Ведьмином перевале, а паренек заметно изменился и внешне, и внутренне. Сдержанным стал, более уверенным в себе. Молодец.

— Как был деревенщиной… — начинает один из дворян, но я не даю закончить ему

— Господа, вы ведете себя вызывающе. Прошу покинуть пределы Западного Эскела и не появляться здесь, пока не научитесь вести себя учтиво. Так, как подобает любому потомственному дворянину. Прощайте.

Мой ледяной тон подействовал, как ушат холодной воды и остудил горячие головы. Но было уже поздно. Они конечно, не ожидали, что я проявлю такую жестокость, но грех не воспользоваться чужим промахом. Ну, да… ситуация эта для дворян, прямо скажем, унизительная. В переводе на солдатский: поцелуйте наши ворота, а теперь катитесь в свой Тибал, придурки! Но заслужили ведь? Еще и порога не переступили, а уже скандал затеяли. Даже не понимают, идиоты, что Долеман вообще-то находится на службе.

Подозвав трех головорезов, которые видимо примчались, чтобы заступиться за своего коллегу, я велю им проводить молодых восточников до ворот. В ответ получаю кивки и довольные оскалы. Угу… провоцировать головорезов я бы никому не советовал. Это еще Ирвин неопытный и зеленый. А эти трое такого бы не спустили — обязательно нашли бы восточников в Минэе и заставили бы ответить за каждое слово. Причем кровью.

— Повезло дуракам, живыми домой вернутся! — тихо говорит Лем, подтверждая тем самым мои собственные мысли.

— Повезло — соглашаюсь я. А вот мне нет. Чувствую, что предстоящие праздники станут для меня той еще головной болью. Про навязанную мне невесту стараюсь вообще пока не думать, чтобы не расстраиваться. За все время, пока мы знакомы, княжна Иоганна даже не удосужилась сменить на своем лице презрительную гримасу. Так и стоит холодной статуей рядом с Фридрихом и графом Рицлером. Такую корону на голове даже лопатой не сбить. Только меня ей не обмануть — внутри там сейчас бушует настоящая ярость.

И при виде этой зазнайки — «королевишны» на ум мне почему-то приходят слова из известного мультика: «Ваня, эта Ульянка — хуже керосину!»

Подобным образом Иоганна ведет себя и при знакомстве с будущей свекровью — даже не улыбнулась, зараза! На нее мне плевать, а вот за Софию очень обидно — княгиня такого не заслужила. Матушка так готовилась к приезду будущей снохи, столько сил положила на то, чтобы устроить для нее максимально удобные покои. Ну, ведь красиво же получилось — с большим вкусом! А эта неблагодарная стервозина первым делом велела вынести из покоев прекрасный диван, на перетяжку которого София потратила столько времени.

За обедом изображала из себя мумию, даже не притронувшись к еде. Хотя все гости с восторгом нахваливали салат наподобие «Оливье», поданный в серебряных креманках. Майонез конечно же, и восточникам понравился, но на их вопросы: из чего этот соус сделан, София только загадочно улыбалась. Вот хрен вам, а не рецепт майонеза! Тереза его сразу же засекретила, и из всех кухарок только она и поваренок Тьер знают, из чего майонез сделан.

На ужин Иоганна вообще не явилась, сославшись на то, что она сильно устала в дороге. Ну, и черт с ней! Зато за столом царила веселая атмосфера и никто не сидел с мордой обмороженной щуки. Даже восточники расслабились и вели себя непринужденно. Ну, а Фридрих весь вечер сыпал остроумными шутками, заставляя гостей то и дело взрываться смехом.

София улучила момент и склонилась к моему уху

— Не расстраивайся, сынок. Просто девочка обижена на всех за то, что ее не спросили, хочет ли она этого брака.

— Матушка, вы слишком добры к ней. Я тоже не желаю этого брака, но не капризничаю и не отравляю жизнь окружающим. Кроме собственных обид должно быть еще уважение к незнакомым людям, которые заботятся о тебе. А эта дура успела уже мебель в покоях переставить и наших девчонок до слез довести. Бедняга Конрад с ног сбился, стараясь угодить этой привереде, хотя все ее капризы выеденного яйца не стоят. Я кажется, начинаю понимать, почему Регентский Совет с такой радостью поспешил сбыть ее с рук.

— Не преувеличивай. И подожди немного, все у вас наладится. Поверь, скоро Иоганна и сама поймет, как ей повезло с будущим мужем.

— Вот только мне не повезло. И будем мы с ней жить счастливо и долго: я долго, счастливо она.

София покачала головой и с улыбкой отстранилась. Эта добрая женщина во всех хотела видеть только хорошее. Она и к покойному Альбрехту относилась уже с жалостью, забыв в какое чудовище он превратился в конце своей жизни. Не удивлюсь, если матушка простила мужу даже то, что он бросил ее перед смертью в темницу. Святая женщина!

Краем глаза замечаю, как в парадную столовую заходит пожилая служанка из свиты Иоганны. И поколебавшись немного, решительно направляется прямо ко мне.

— Ваше Сиятельство! — склоняется она в поклоне — моя госпожа просила передать вам послание.

Протянутый женщиной лист оказывается совсем короткой запиской, состоящей всего из нескольких слов. «Через два звона будь в библиотеке».

Приглашение Иоганны встретиться, не отличалось любезностью и больше походило на строгий приказ командира подчиненному. И меня просто подмывало проигнорировать его. На переговоры приличные люди так не приглашают. А то, что княжна хочет со мной о чем-то договориться, ясно как божий день.

Хмыкнув, я передал записку Софии. Матушка, едва взглянув на нее, тут же расплылась в победной улыбке. «Ну, я же говорила!» — было написано на ее красивом лице.

— Пойдешь?

— А у меня есть выбор? — пожал я плечами — В любом случае нужно девушку выслушать. Но далеко не факт, что княжна получит от меня то, что она задумала. Плясать под ее дудку я точно не собираюсь!

Жестом подозвал слугу, кивнул ему на свой опустевший кубок. А когда тот наполнил его фесским, не спеша, сделал пару глотков. Потом добавил, демонстративно зевнув