И тогда нагайна, убрав чешую, пустила его в сокровенные глубины своего тела. Узко. Горячо. Восхитительно! Тяжелое тело буквально размазывало его по кровати, но отлепляться от нее не хотелось, ее тепло и запах стали просто необходимы. Зверь, отбесившийся в его душе, теперь завывал сошедшим с ума котом.
Еще. Еще! Сейчас. Да! Они падали, падали вместе, как он и хотел, но вверх, в небо! Тело выгнулось дугой, даже приподнимая нагайну, и та закричала громко, пронзительно, выгнувшись навстречу. Черты лица исказились судорогой удовольствия, все мышцы свело, приподнимая, и затем, расслабившись, она стала падать. Раздавит! Нагайна, увидев перепуганные глаза, в последний момент вывернулась и упала на кровать рядом, довольно рассмеявшись. Учитель, прикованный к кровати, избитый, искусанный, униженный и изнасилованный, вымотанный до потери сознания, уснул довольный, уткнувшись в плечо своей нагайны. Он спал, а нагайна осторожно убирала растрепанные темные волосы, гладила расцарапанное, избитое лицо, и никак не могла понять, что же это сейчас произошло. Она добилась своего, но победила ли она?
О том, что королевская нагайна должна быть зачата в боли и крови, чтобы стать непредсказуемой, опасной хищницей, змейка как-то забыла.
Глава 15.
*** Линарэс.
Арт купил нам сабли и кинжал. На мой удивленный взгляд и немой вопрос в глазах, он заявил, что шпага – оружие для человеческих драк, нам же предстоит совсем другое, а когда я объяснил ему про дуэль, он сказал, что такой глупости он мне точно не позволит, и убьет всякого, кто с подобной ерундой подойдет ко мне.
Что-то я себя как-то странно чувствую, словно барышня и мне это не нравится, не нравится, когда все решают за меня, я этого уже с Валентом наелся. Ведь мог бы нормально все объяснить, поговорить. Или у них там так не делают? Мне иногда кажется, что я его не понимаю, а иногда, что просто боюсь. Мы слишком разные с Артом, слишком непохожие у нас понятия о жизни вообще. Но если бы мне сказали выбирать, уйти или остаться, я бы остался, потому что, несмотря ни на что, мне хочется прижаться к Арту и не отпускать его от себя никуда. Он сказал, что открыл для меня свою душу. Так вот что это было, то полное единение чувств, когда ты ощущаешь жизнь за двоих, так ярко, так пронзительно, что становится почти больно. Когда ласкаешь чужое тело и ощущаешь как свое, а свое удовольствие эхом восторга возвращается от другого. Я никогда не смогу отказаться от этого, но и потерять себя, став безвольной куклой, я не позволю. Нужно поговорить с ним, объяснить, ведь будет же он меня слушать, или нет? А если нет, что тогда? Если он просто посмеется надо мной и заставит делать так, как хочет он? Что я смогу сделать против него? Ничего. Я не смогу ничего.
Арт, шедший рядом по улице, вдруг остановился и придержал меня за руку.
- Что-то изменилось. Что? Я знаю, что закрылся от тебя на улице, и тебе это не понравилось, но здесь что-то другое. Что? – он пытливо заглядывал мне в лицо, приподнимая голову ладонью.
Я стоял и хлопал глазами. Сказать?
- Я просто боюсь, что если я не сделаю так, как ты захочешь, а ты будешь давить на меня, я не смогу тебе сопротивляться… и потеряю себя.
- Огонек, - сказал Арт, печально улыбаясь, - а я каждый раз открывая для тебя душу, боюсь, что тебе это вдруг станет не нужным, и ты не захочешь соединиться со мной. Странные мы с тобой оба. Давай лучше забудем все страхи и будем жить, не обращая внимания ни на что, так, как будто этот день последний и потом нас разлучат. А ведь это действительно может оказаться правдой.
И Арт обнял меня прямо посередине улицы, зарываясь лицом в мои волосы.
- Я не знаю, что я могу сделать не так, ты только говори со мной, не молчи, и я не дам тебе потеряться, - вздохнул он и отстранился.
- Хорошо, - на душе у меня явно посветлело, - пойдем в трактир, пообедаем?
- Пойдем, - Арт как-то горько усмехнулся, - если только для меня там миску на пол не поставят.
Трактир искать долго не пришлось. Войдя в самый известный, мы услышали два голоса, распевающие похабные куплеты, один из них был подозрительно знакомый, все это сопровождалось топотом ног, звоном посуды, хлопками рук и музыкой.
- Широко ребятки гуляют, с размахом, музыкантов даже наняли! - услышали мы, войдя.
Арт внимательно огляделся и, видимо, не найдя ничего угрожающего, пропустил меня впереди себя в зал.
- Ничего себе! – восхищенно выдал я, - вот это безобразие устроил.
На двух столах, сдвинутых в центре, под музыку и похабные куплеты, под хлопки и свист толпы танцевал в дым пьяный Валент. Причем получалось у него это довольно-таки художественно. Он умудрялся попадать в такт, высоко подкидывая ноги в каком-то запредельном танце, на ходу размахивая снятой рубашкой. Раскрасневшееся лицо сияло удовольствием.
- Действительно безобразие, - прокомментировал Арт, - сам развлекается, а нас не позвал.
- Господин! – камердинер Валента, Дик, смотрел на меня преданными, пьяными глазами. - Давай выпьем за здоровье... – и задумался, - а мы тут что-то обмывали, – не привыкший много разговаривать, он выглядел обалдевшим, - наверное, здоровье…
- Ну что ж, давай выпьем, - хмыкнув, Арт взял кружку у Дика. - За здоровье... – и расхохотался. - Чтобы было!
- А кто у нас господин? – Валент, разворачиваясь, запутался в ногах и сверзился со стола.
Дик только успел поднять руки и пьяно выругаться, ловя ценный груз.
- Ой, ну раз ты господин, - увидев Арта, просиял Валент, - тогда наливай!
- Подставляй! – засмеялся Арт.
Валент, болтаясь на руках у качающегося Дика, честно пытался попасть сцапанной со стола кружкой под струю. Арт веселился вовсю в погоне за неуловимым сосудом.
А я смотрел на него, не отрываясь, я видел Арта всяким, видел холод в его глазах, видел ярость и улыбку, но сейчас это было совсем другое, сейчас он был как-то по-детски безоглядно радостен, как-то совсем беззаботен.
Он был так доволен, словно мальчишка которого с улицы позвали его друзья, играть в свои игры.
А может, он потому и откликается так, что действительно не звали, и, судя по всему, не было у него этих игр.
- Здесь останемся или пойдем в город? – обернувшись, спросил улыбающийся Арт.
- Конечно, здесь, – мне не надо было выбирать.
- Тогда давай кружку, - оживился Валент, - что ж ты у нас трезвый будешь. Надо сравняться! За здоровье!
И кувыркнулся через руку Дика, поддерживающего его за талию. Арт только успел сцапать его за шкирку. Весело смеясь, они наконец-то усадили пьяного графа на лавку. Но долго сидеть тот был не намерен.
