За спиной Валент в раздражении хлопнул дверью.

- Пойдем мыться? – спросил я, вытирая мокрые щеки.

- Да, - выдохнули уже улыбающиеся губы.

Лин развернулся и пошел в ванную комнату, а я в удивлении смотрел на него. Он не хромал! Шел легко и грациозно, словно танцор.

- Лин! Ты не хромаешь!

Лин обернулся и, подлетев ко мне, рассмеялся, повиснув на моей шее.

- Да, Арт! Да! Ты вылечил меня, а я и не поблагодарил тебя.

И взяв мое лицо в свои ладони, он принялся целовать меня. Щеки, губы, глаза, нос, все, что попадалось. Но разве это я его вылечил? А впрочем… Кто я такой, чтобы спорить с целующим меня человеком. Пока я открыт, можно этим наслаждаться, но потом, выходя из дома, все равно придется закрыться, так что, пусть пока целует.

*** Повелитель Нирэй наль'Лорн, чиэрри.

Чиэррдар – столица чиэрри. Дворец Повелителя. Самый дальний и глубокий подвал.

-Оракул!

-Да, Повелитель.

Гибкое тело прекраснейшей женщины склонилось в поклоне, зашуршали по полу тугие кольца змеиного хвоста. Нагайна устраивалась поудобней.

- Мне нужно узнать, где находится чиэрри, отданный Учителю.

- Повелитель, - нагайна тихо рассмеялась, - ты же знаешь, - кольца золотого хвоста нагайны оплели ноги Повелителя, - я не предсказываю бесплатно.

Прекраснейшее лицо нагайны предстало перед Повелителем. Раскосые, золотые, змеиные глаза смотрели выжидающе. Золотые волосы струились по телу. Обнаженные груди, едва прикрытые золотом украшений, были бесстыдно выставлены напоказ. Золото браслетов прикрывало предплечья и запястья, золотой пояс звенел от движений змеиного тела. Это была Золотая женщина. Опасная в своей красоте, ужасная в своей хищности и почти непобедимая ядовитая гадина. И только ошейник повиновения Высшим держал ее.

- Чего ты хочешь? – Повелитель за последние годы уже привык к странным желаниям Оракула.

- Отдай мне Учителя, - сказала нагайна, облизываясь, - он очень сильный демон, в своих грезах я видела его в драке, и говорят, он прекрасный любовник. Я думаю, Учитель выдержит ночь со мной почти до утра. Мне пришла пора оставить потомство, а то ваш мир останется без Оракулов, - нагайна лукаво улыбнулась.

- Он не захочет, – Повелитель смог отвернуться от гипнотизирующих глаз.

- Шшшто значччит, не захочет? – тело нагайны вздыбилось и стало выше Повелителя, нагайна, смотря сверху вниз, продолжила, - я не сказала, предложи, я сказала, ОТДАЙ! Отдай его мне! Отдай! – нагайна уже орала в исступлении, клыки удлинялись на глазах, уродуя прекрасное лицо. - Он НУЖЕН мне! – яд, капнувший с клыков на землю, с шипением запузырился. Прекрасные руки с острейшими золотыми когтями сжимались в сдерживаемой злобе.

- Забирай! – Повелитель с омерзением отшатнулся, - но ты мне скажешь, где находится тот, кто нужен МНЕ.

- Конешшшно, - получив свое, нагайна успокаивалась, - как только Учитель будет здесь, ты узнаешшшь, где твой чиэрри, - нагайна улыбнулась.

Повелитель скривился, нагайна расплела кольца хвоста, выпуская его на волю.

- Иди, приведи его, - в нетерпении нагайна толкала Повелителя хвостом в сторону выхода.

Когда он вышел, нагайна рассмеялась.

- Чиэрри, если хорошенько за них взяться, можно получить все что угодно, а если еще и по-умному, то даже и что не угодно…

Ритуал зачатия Королевской нагайны был слишком труден и долог, чтобы его могло сорвать что-то неучтенное. Нагайна готовилась уже два месяца и теперь, получив свое, была довольна. Она отомстит им всем. Всем, кто держит ее здесь. Держит уже триста лет, одну, в подвале, без солнца. Теперь, стоит только ее девочке появиться на свет… Королевская нагайна являлась ужасом даже для наг, не каждая мать согласилась бы зачать такое, а уж от демона…

Глава 13.

*** Валент.

Уже было достаточно поздно, а эти двое еще не спускались к завтраку. Одному было скучно, и я решился пройти к ним, может, они опять завтракают у себя?

Я вошел в апартаменты Линарэса, но кругом было тихо. Он что, еще не вставал? Но ведь уже поздно. И я, не сомневаясь, толкнул дверь спальни.

Они оба были в постели. Оба обнаженные и до ужаса красивые. Вид у них был такой, что я ни секунды не усомнился, чем они там занимались.

Оба потные, расслабленные, с еще затуманенными глазами. От обоих так и разило сексом.

Я мысленно закричал от душащего разочарования, теперь демона от этой рыжей заразы не оттащишь, зачем ему я, весь такой потасканный и старый, когда у него под боком само очарование юности. Но я ничего не мог с собой сделать, уязвленная гордость требовала разлучить, любым способом, только разлучить!

Я не помню, что говорил в порыве ревности и злобы. Очнулся, когда демон с легкостью снял браслеты повиновения и бросил нам под ноги. Он снял их сам! Значит, они не работали все это время, и мы жили в доме с неподчиненным демоном! Будь это правильные браслеты для высших демонов, снять их мог бы только тот, кто надел.

Внутри у меня все похолодело. А демон развернулся, явно собираясь исчезнуть. И тогда Линарэс сорвался с места. Я никогда не видел его таким. Белый, с трясущимися губами он прижимался к спине демона так, словно умирала его последняя надежда. Хотя, может, так оно и было?

Ничего не изведавший мальчишка. Это наверняка был его первый раз и первая влюбленность. Сейчас Линарэсу кажется, что свет сошелся клином на его сегодняшнем любовнике. Но как долго демон останется с ним?

Я смотрел на Линарэса и уже видел, что это не вожделение и даже не страсть, что все тут гораздо хуже. Я завидовал ему и в тоже время понимал, что для него все может закончиться очень плохо. Одно дело я, со своими извращенными желаниями, мы бы переспали, и демон ушел, и другое дело еще совсем молоденький мальчишка, не знавший в этой жизни ничего. Он отдаст свое сердце этой рогатой заразе, и Арт погубит его. А общество? Оно никогда не примет такого позора и даже если демон останется с ним, они будут изгоями.

Я посмотрел на эту парочку. Арт нежно обнимал Линарэса, слизывая с его щек слезы.

Все ясно, мне здесь делать нечего. Линарэс не будет слушать меня ни сейчас, ни позже. И я ушел, в раздражении хлопнув дверью.

Ну, как же больно, Тьма тебя забери, почему одним все, а другим ничего? Почему Боги не дали мне ни дня счастья в этом мире? Почему? Одни встречают свою любовь в двадцать, а мне уже тридцать, и не было ни дня, который бы мне хотелось запомнить. Что со мной не так? Почему?