— О, мой дорогой…

— Заткнись, ангел, и проссссто ссссделай это… — устало прошипел Кроули, на миг крепче прижимая его к себе, а потом отстраняясь как можно дальше.

Азирафаэль наконец смог сглотнуть горький комок в горле. Он никогда не сможет расплатиться с Кроули за всё, что тот сейчас делает ради него, — отчётливо понял он. Просто не существует на свете того, чем можно оплатить такую самоотверженность. Но теперь он просто обязан выжить. И если они сумеют спастись, он сделает всё возможное, чтобы добиться справедливости от Рая и вернуть Кроули то, чего он заслуживал больше, чем кто-либо на Небесах. Больше, чем он сам.

Его белые крылья.

Он задержал дыхание. И осторожно, боясь сделать малейшее неосторожное дыхание, взялся за закручивающуюся крышку фляги.

— Хорошо… — пробормотал себе под нос Кроули, разглядывая лопатки лежащего на животе ангела. — Не думаю, что мы можем сейчас сделать что-то большее.

Обожжённые обрубки белых крыльев всё ещё повергали в ужас, но больше не кровоточили и, в целом, выглядели намного лучше, чем когда демон только вошёл в темницу. Азирафаэль тихо вздохнул, понимая, что ответа от него не ждут. Сам он старался не вспоминать, что сделали с его крыльями, и не задумываться о том, сможет ли он когда-нибудь восстановиться полностью.

— Было бы неплохо, если бы ты смог спрятать их, — сообщил ему Кроули, сочувственно хмурясь. — Я имею в виду — тебе определённо не стоит разгуливать с <i>ними </i> здесь: адское пламя, узкие коридоры, и всё такое… Ты сможешь втянуть их?

Азирафаэль тяжело вздохнул. На самом деле, он сомневался, что это вообще возможно — сейчас, с адским ошейником, который полностью перекрывал доступ ко всем его ангельским силам… И потом, крылья всё ещё чудовищно ныли — даже сейчас, когда Кроули почти полностью залечил нанесённые огненным мечом ожоги и что-то сделал с обрубленными краями, так, что он почти не чувствовал саднящей боли в раздробленных костях. Вряд ли он сможет протащить их в эфирный план, не потревожив вновь.

Но…

Азирафаэль скосил глаза на сидящего рядом с ним на корточках демона. И тяжело вздохнул. Кроули выглядел ужасно. Бледный, с потускневшими, словно припорошенными пеплом волосами, губы непрерывно кривятся в неловком, даже на вид болезненном оскале… Ангел так и не получил ответа о том, не ранен ли демон, но, глядя на его измученный вид, почти не сомневался в ответе.

— Я попробую, — улыбнулся он дрожащими губами. — Не волнуйся за меня, дорогой мой. В конце концов, я вполне могу просто спрятать их под одеждой…

Он вздрогнул, представив, как это будет. О, нет, он не хотел получить такой опыт! Кроули, судя по всему, представил это тоже. Плечи его передёрнулись, как в ознобе, он сильно побледнел (на самом деле, особо бледнеть было уже некуда, но у Кроули было хорошее воображение, так что он вполне успешно посерел).

Если бы Кроули был в настроении, он бы, возможно, вспомнил слово «мотивация», введением которого в деловой сленг очень гордился. И наверняка признал бы, что эта самая мотивация на этот раз была вполне успешной. Ангел, нервно поёжившись, напрягся, зажмурился, закусывая в сверхъестественном (в буквальном смысле сверхъестественном, можно даже сказать, мистическом) усилии губы. Остатки крыльев судорожно дёрнулись, словно пытаясь врасти обратно в выступающие лопатки, с губ сорвался сдавленный стон, почти тут же перешедший в мучительный крик. А миг спустя пространство вокруг него исказилось — и искалеченная часть ангельской сущности скрылась в эфирной части мироздания, где больше никто не мог причинить ей вреда — разумеется, до тех пор, пока кто-нибудь вновь не заставит материализовать её вновь.

Кроули облегчённо вздохнул, дрожащей рукой украдкой стирая струйку крови с собственной губы. Демоны, в принципе, не особенно боятся боли, и уж тем более не боятся той, которую причиняют не им. Кроули был редким (если не сказать, позорным) исключением из абсолютного большинства инфернальных существ, и если с неприятными ощущениями собственного физического тела он, волей-неволей, научился за шесть тысячелетий справляться, то вид чужих мучений вызывал у него дискомфорт сродни дурноте, который приходилось скрывать любыми доступными способами.

— Ладно… — слегка дрогнувшим голосом проговорил он. — Тогда сейчас план такой. Ждём, пока за нами придут. И…

Он замолчал, хмурясь.

— И, в общем, по ситуации. Если я всё рассчитал правильно, они будут очень недовольны… и, наверное, не слишком внимательны. Гасим их, как получится, и поднимаемся на третий Круг, к порталу.

Азирафаэль осторожно сел, с опаской поводя плечами. Облегчённо улыбнулся, радуясь почти полному отсутствию боли, а ещё больше — тому, что давящая на сознание мощь Скверны заметно притихла, не в силах бороться с благодатью святой воды. Нахмурился, обдумывая слова Кроули. План был рискованным, очень, очень рискованным — даже их идея воспитать антихриста по сравнению с ним казалась верхом продуманности и логичности.

— Кроули, дорогой, — осторожно начал он. — Я понимаю, ты лучше знаешь Преисподнюю… Но ты уверен, что мы сможем добраться так высоко? Мне казалось, что меня утащили, самое меньшее, на шестой Круг…

— Седьмой, — Кроули, покривившись лицом, медленно поднялся на ноги (ангел при этом испытал острый укол тревоги — слишком уж бледным и измученным выглядел всегда такой импульсивный демон) и, подойдя к двери, принялся осматривать явно нарочно оставленные грубые сколы.

— Богохульники, — удручённо пробормотал ангел. — Я мог догадаться. Погоди, Кроули! Это что, и есть Горючие Пески?! [1]

— О-о-о да, — криво ухмыльнулся тот, — Они самые, во всей красе! Тебе что-то не нравится, ангел?

— Нет, нет! — поспешно возразил Азирафаэль. — Но я представлял это как-то… иначе.

Кроули хмыкнул. Он, не оборачиваясь на собеседника, внимательно простукивал дверь, хмурясь и недовольно прислушиваясь к чему-то.

— Ад индивидуален, ангел! — с невесёлой иронией сообщил он. — То, что для одного кромешный ужас, для другого — норма жизни. Некоторые народы всю жизнь проводят в местах похуже Дита, вот с ними приходится попотеть, чтобы подобрать им приличную версию кары. Ничего, ты ещё Лес Самоубийц не видел!

Азирафаэль тяжело вздохнул. Пробормотал себе под нос, с огорчением разглядывая истрёпанные грязные рукава:

— Спасибо, дорогой мой… Думаю, я предпочту обойтись Горючими Песками с огненным дождём…

— Не забивай себе голову, — отмахнулся Кроули, не глядя на него. — Данте показали… туристическую версию. Если нам повезёт, то мы успеем пройти служебными коридорами. Я всё-таки ещё демон, и у меня есть парочка козырей.

Азирафаэль нахмурился. Он о чём-то напряжённо размышлял,

— Кроули, дорогой мой, — осторожно предложил он наконец. — Даже если нас ждут просто… подземелья, ты уверен, что мы сумеем выбраться наверх? Возможно, нам удастся вырваться из этой камеры, но целых четыре уровня… Охрана, и просто расстояние… Быть может, стоит найти портал поближе?

Кроули, выпрямившись, с недоумением оглянулся на друга.

— Что? Ангел, подожди, ты решил, что я зову тебя прогуляться через охраняемые адские врата?! У меня свой портал. Личный. Прямо в чудесный древний склеп посреди освящённого кладбища. Нам просто нужно добраться до него, а дальше можно не бояться, что ребята снизу смогут подойти к тебе хотя бы на выстрел.

В темнице повисло молчание. Азирафаэль, осторожно разминающий затёкшие ноги, застыл на месте и растерянно захлопал глазами.

— Личный?..

— Ну, не личный, самодельный, какая разница! — с досадой скривившись, резко мотнул головой демон. — Почти то же самое, что призвать демона, только вместо фанатика с гримуаром кто-то с мозгами и Силой, а вместо полноценного вызова — безадресный путь вниз.

Словно иллюстрируя свои слова, он раздражённо изобразил руками в воздухе что-то, что с равным успехом можно было расценить и как мнение об умственном развитии «фанатиков с гримуарами», и в качестве сурдоописания ядерного взрыва. Пожал плечами и устало привалился спиной к закрытой двери.