— О г… господи, Кроули, ты… — запинаясь, пробормотал он. Умолк, сам не помня, что хотел сказать — и хотел ли хоть что-то, или просто не в силах был молчать. Демон со злостью оскалился.

— Решшшай, ангел… — прошипел он.

Азирафаэль прерывисто вздохнул. Ресницы его часто дрожали от с трудом сдерживаемых слёз… Впрочем, нет, уже не сдерживаемых.

— Ты убьёшь себя этим, Кроули… — беспомощно, с мучительной жалостью, выдохнул он. Кроули в ответ истерически расхохотался. Попытался расхохотаться: голос сорвался, и он, судорожно хватая воздух ртом, уткнулся в грудь ангелу, вздрагивая всем телом. Сжался, как от боли, когда руки Азирафаэля с сочувствием прижали его к себе, успокаивающе поглаживая по плечу. Поднял голову и бросил на друга дикий, полный злого сарказма взгляд.

— Мы и так ссссдохнем, ангел. Дай мне хотя бы шанссс, чёрт бы тебя…

Азирафаэль плотно зажмурился. Бесполезно: упрямые тёплые дорожки уже бежали вниз, к губам. Ангел прерывисто набрал в грудь воздух… А потом с неожиданной обречённой решительностью тряхнул головой и открыл глаза, через силу пытаясь улыбнуться. И, бережно придерживая демона под локти, послушно шагнул к стене.

— Что я должен делать, дорогой мой? — пробормотал он трясущимися губами.

— Сссстоять молча, — прошипел в ответ Кроули. Кривясь от боли, он неловким движением плеча высвободился из рук Азирафаэля. Повернулся лицом к стене, мрачно кивая ангелу на неё. — И не шшшевелитьссся.

Азирафаэль сглотнул. В панике вздрогнул, почти оглушённый вдруг раздавшимся из-за поворота яростным (нет, торжествующим… нет, все-таки яростным) воплем. И послушно прижался лопатками к стене, пытаясь слиться с мучительно-холодными скользкими камнями. А Кроули, даже не покосившийся на, судя по всему, почуявших их преследователей, шагнул вплотную к нему, почти падая вперёд. Раздался громкий, дребезжащий грохот: даже не подумав дематериализовать меч, демон с ненавистью впечатал ладони в стену, с двух сторон от головы ангела. Жалобно, долго зазвенел безжалостно прижатый остриём вниз клинок. Азирафаэль нервно покосился на дрожащее в каких-то сантиметрах от его плеча лезвие и с обречённым вздохом опустил веки. Лишь затем, чтобы миг спустя снова через силу разлепить ресницы: не вправе он был оставлять Кроули одного — даже в такой ничего не значащей мелочи.

А Кроули, и не догадываясь, наверное, о том урагане отчаяния, что рвал сущность Азирафаэля в клочки, ухмыльнулся. Яростно, бесшабашно… страшно. Ухмыльнулся — и вдруг сдавленно засмеялся надтреснутым, плачущим смехом.

— Не бойссся, ангел, — выдохнул он ему в лицо. — Я обещщщал. Живым не отдам… И сссам не сдамссся.

И вдруг, сдавленно всхлипнув, качнулся вперёд, измученно прижимаясь лбом ко лбу изумлённо распахнувшего глаза ангела. Поймал отчаянный, переполненный жалостью и ужасом взгляд. И, с трудом скривив трясущиеся губы в слабом подобие улыбки, со стоном материализовал крылья.

— Кроули, нет… — беспомощно выдохнул Азирафаэль. Даже в сумраке коридора он видел, как болезненно вздрагивает сломанное совсем недавно левое крыло. Он ещё не понимал, что делает его друг. Не понимал, но без слов чувствовал, что происходит что-то страшное.

Кроули с яростью оскалился.

— Мол… чи.

И ангел, судорожно вздохнув, умолк на полуслове.

А миг спустя, вдруг решительно поджав губы, поднял руки и, не обращая внимания на шипение Кроули, крепко обхватил его вокруг спины, помогая стоять на ногах.

И зажмурился, замирая вместе с демоном у стены.

…Вылетевшие из-за поворота торжествующе скалящиеся демоны, совершенно уверенные в том, что именно им выпала удача загнать в угол дерзких беглецов, на полном ходу пронеслись мимо совершенно пустой и ничем не отличающейся от других камней стены. Лишь один, самый внимательный, запнулся на мгновение, непонимающе глядя на оплавленную, ещё слабо шипящую выбоину в полу. Совсем как те, что остались на месте убийства герцога Хастура. Встревоженно оглянулся, заподозрив вдруг какой-то подвох…

Но предвкушающие приятную драку и не менее приятное вознаграждение сородичи уже убегали прочь, и отставший мелкий бес, запоздало осознавший, что раздача наград вполне может начаться без него, поспешно сорвался вслед за ними, раздажённо порыкивая в полголоса.

Несколько секунд — и коридор вновь стал совершенно пустым.

Азирафаэль не смел шевельнуться. Не смел даже дышать, боясь нарушить сосредоточение Кроули, повредить ту хрупкую стену, что каким-то чудом выстраивал его друг между ними и жаждущими их крови преследователями. Где-то внутри ворочался острый, раскалённый добела шип: крылья, господи, крылья, он же не долечил их, он же…

Азирафаэль не смел даже заплакать. И изо всех сил гнал от себя мысли о боли, которую должен испытывать сейчас Кроули. Понимая: если позволит себе задуматься об этом, может сделать какую-нибудь глупость.

…Которая наверняка погубит их обоих.

Топот шагов прозвучал уже из-за самого поворота, неожиданно громкий… обрекающий. Ангел вздрогнул — и лишь плотнее зажмурился. Сомкнутыми за спиной Кроули ладонями он чувствовал, как крупно дрожит от чудовищного напряжения всё тело демона. Он не решился открыть глаза, слишком хорошо помня, как просил его Кроули не смотреть наверх тогда, во время безумного полёта сквозь Круги. Только сжался, уже почти чувствуя боль, с которой вонзится в него чужой меч.

…И нет, это не было страшно. По крайней мере, не так страшно, как холодное безжалостное осознание того, что Кроули, этот сумасшедший, упрямый, совершенно неправильный демон не позволит преследователям коснуться его, пока жив сам. Не так страшно, как отчётливое понимание того, насколько невыносимо тяжёлый груз взвалил на себя сейчас Кроули, пытаясь превратить себя, своё тело, свои распахнутые в защитном жесте крылья в основу призрачной стены, которая должна будет закрыть от глаз демонов его эфирную сущность. Потому что — и это Азирафаэль осознавал абсолютно чётко — без него Кроули не составило бы труда спрятаться от погони. Без него, фонящего Благодатью на всю округу.

… Яростный торжествующий вопль на несколько голосов раздался почти над самым ухом. Азирафаэль судорожно вздохнул… крепче сжал трясущиеся руки, вцепляясь в Кроули и сам не понимая, цепляется ли он за него или безотчётно пытается защитить от чего-то… Чего-то непоправимого.

И замер, ожидая смерти. Сперва боли, да, а потом…

Топочущие и лязгающие оружием преследователи на полной скорости пронеслись мимо. Азирафаэль не успел ещё осознать, что случилось. Закусил губу, слыша, как кто-то остановился прямо напротив них, переминаясь на месте и… и, должно быть, глядя в спину Кроули. Оцепенел от сковавшего внутренности холода, почти видя, как стекает вниз непосильный для измождённого Кроули заслон дополнительной реальности, как высовывается из груди демона дымящийся адский клинок…

Ощутил, как затрясся сильнее, скрипнул зубами Кроули, утыкаясь костлявым лбом в его лицо с силой, почти причиняющей боль.

…А потом преследователь что-то раздражённо буркнул себе под нос — и Азирафаэль с облегчением услышал, как удаляются по коридору тяжёлые поспешные шаги.

Всё.

Он замер растерянно, не в силах поверить, что всё кончилось. Что они… что они опять, каким-то чудом, уцелели.

Да нет, при чём тут «какое-то» чудо! Совершенно определённое, невозможное по определению чудо! Он облегчённо вздохнул, чувствуя, как расслабляется в непроизвольной, дрожащей улыбке напряжённое до боли в мышцах лицо.

А потом осознал, что Кроули по-прежнему стоит напротив него, упираясь в него лбом, как мог бы опереться в какое-нибудь дерево, в столб, в стену… Стоит и тяжело, срываясь на едва слышные стоны, дышит. Стоит и — о Господи — ничего, ничего не делает! На миг его прошил ледяной укол страха — ничего ещё не кончилось, а он расслабился, начал шуметь, выдал, о Господи, выдал их погоне!

…Но нет, голоса давно стихли вдали. А Кроули так и стоял, прижимаясь нездорово горячим лбом к его лбу и с каждым мигом всё сильнее наваливаясь на него. Азирафаэль чувствовал крупную, судорожную дрожь, сотрясавшую всё тело демона, и в панике сцеплял крепче руки за его тощей спиной, понимая, что ничем не в силах помочь. Кроули стоял. Молчал. И, вдруг с леденящим уколом ужаса осознал ангел — всё ещё держал ненужную больше стену субреальности.