…Он даже не задумался, зачем Кроули оттолкнул его прочь от себя. Зачем — и куда.

— Ангел?.. Азирафаэль, какого хрена?!.

Если бы ангелы могли умирать от ненависти к себе, Азирафаэль уже превратился бы в горстку пепла. Он никогда не думал, что можно испытывать к самому себе такое омерзение. Такой гнев. Он просто… просто поверил в то, что Кроули мог его бросить. После всего, что его демон для него сделал. После того, как спустился за ним в Ад, после этих бесконечных часов, когда Кроули каждый миг был рядом, чтобы защитить, поддержать, вытащить из смертельной ловушки… После того, как не побоялся напоить убийственной для него водой из собственных рук — после всего этого он просто поверил, что Кроули решил спасаться в одиночестве и оставил его умирать.

— Азирафаэль!!!

Яростный вопль Кроули заставил его вздрогнуть и, опомнившись, прийти в себя.

— Ты что творишшшшь, чёртов ангел? — с бешенством прошипел Кроули, впиваясь взглядом в его лицо и со злостью дёргаясь в сковавшем его камне. — Я же ссссказал, что вытащщщу тебя! Заткниссссь и уссспокойся!

Он прерывисто вздохнул. Господи. Господи, неужели Ты не видишь этого, неужели он не заслуживает Твоего прощения?

— Кроули, я… — он задохнулся словами, всхлипнул, чувствуя, как скручивает всё тело мучительный озноб.

— Тишшше, ангел. Ничего ещщщё не кончилось.

В наступившей на миг беспомощной тишине громко и противно хмыкнул Хастур.

— Вот тут ты прав, Кроули… — недобро ухмылясь, подтвердил он. — Для тебя ещё всё только начинается. И для твоего пернатого приятеля тоже.

Кроули оскалился в жуткой ненавидящей усмешке.

— Он мне не приятель, Хассстур.

Азирафаэль дёрнулся. Раскалённый укол боли прошил сердце, и он с трудом сдержал стон. А Кроули, с тревогой скосив на него глаза, продолжил, и каждое слово было — словно плевок в лицо ухмыляющемуся герцогу Ада:

— Он мой друг, Хассстур, мой лучшшшший друг, четыре буквы, открой ссссловарь и посмотри, как пишшшется. И если ты хоть пальцем его тронешшшь…

Демон презрительно скривился. Шагнул к Азирафаэлю, с садистской ухмылочкой протягивая к нему руку. У Азирафаэля не было сил, даже чтобы испугаться. Сейчас он был бы благодарен за боль. За что угодно был бы благодарен, лишь бы хоть на миг притушить тот мучительный огонь стыда и отвращения к себе, что выгрызал сейчас его сердце.

— И что будет, если трону? — прохрипел Хастур, склоняясь к нему.

— Умрёшшшь, — с ненавистью выдохнул Кроули. И Азирафаэль, содрогнувшись от прозвучавшей в его голосе смертельной убеждённости, увидел, как улыбка медленно стекла с лица Хастура. Демон замер, не дотянувшись до него каких-то дюймов. И, недоверчиво оглянувшись на сверлящего его взглядом Кроули, заколебался.

— Хочешь сказать, ты меня убьёшь? — презрительно скривился он, и Азирафаэль со слабым удивлением понял, что его голос звучит… неуверенно. И вдруг поймал себя на мысли, что сам — верит Кроули. Знает, что тот ничего не сможет сделать… Но не верить — не может.

— Иди сссюда, Хассстур, это нашшш спор, — сквозь зубы прошипел Кроули вместо ответа. — Или риссскни ударить ангела. Я сссдохну, но тебя ссс собой заберу. Даже не сссомневайся.

И Азирафаэль с содроганием понял, что он тоже — не сомневается.

Хастур, нервно отступивший на шаг от него, кажется, не сомневался тоже. Он нахмурился, неуверенно переводя взгляд с него на сверлящего его взглядом беспомощного демона, и снова на него, и вновь — на Кроули. А потом, с явной натугой скривив губы, шагнул к Кроули.

А Азирафаэль, мысленно задыхаясь от страха при мысли о том, что мог задумать Кроули, отчётливо осознал, что им был дан второй шанс. И впервые за последние полчаса вдруг ощутил, как сдавливающее его беспросветное отчаяние немного слабеет, давая вздохнуть чуть более свободно. Кроули видит шанс на спасение. Значит, он теперь тоже должен его увидеть. Увидеть — и помочь своему другу спасти их обоих.

Третьего чуда, понимал он, уже не будет.

…И если этот мерзкий демон оказался способен приказывать камню — значит, они должны найти способ заставить его сделать это ещё раз.

Для них.

Кроули поймал его взгляд. Азирафаэль, холодея, увидел, как тот слабо улыбнулся дрожащими губами, увидел немой страх — нет, не страх даже, слепой нерассуждающий ужас в его глазах…

…И запоздало понял, что на этот раз спасать их придётся ему.

И быстро. Пока жестоко ухмыляющийся Хастур не сделал с Кроули что-то… что-то очень плохое.

Кроули не врал. Ну, вернее, он врал, и врал часто — но сейчас он был искренен, как никогда. Он знал, что может убить Хастура. Знал, что сделает это, если тот посмеет причинить боль Азирафаэлю. Нельзя сказать, что этот выход ему нравился… Взрыв святой воды прямо в собственном кармане не пережить ни ему, ни любому демону в радиусе десятка метров. И на фоне всех остальных вариантов это было даже неплохо, по крайней мере, он не будет мучиться слишком долго. В отличие от Азирафаэля, да. Но, если уж на то пошло, они оба могут здесь сдохнуть, и очень скоро. Так что лучше уж пусть ангел захлебнётся дыханием Ада, чем его будет долго и с удовольствием мучить урод вроде Хастура.

Да, он мог убить Хастура. Без особого труда. На такое простое чудо его сил даже сейчас хватило бы с лихвой. Другое дело, что он не хотел этого делать. Очень сильно не хотел. Так что изо всех сил надеялся, что Хастур поверит.

И, наверное, был достаточно убедителен. Хастур поверил. Кажется, даже испугался. Немного.

Кракен, да даже Азирафаэль, похоже, поверил! И тоже испугался. Очень сильно. Кроули был почти доволен. Хотя нет, не доволен. Он мысленно пообещал себе, что извинится перед ангелом, если они выберутся отсюда. Как-нибудь в своём стиле — пирожные там, бутылка хорошего вина… Может даже потрудиться и добыть какой-нибудь редкий пылесборник для его коллекции. Да, точно. Но сначала — всё-таки выбраться из Ада.

Кроули чувствовал, что его трясёт. Он был зол. Очень зол! На себя, увязшего вместе с Азирафаэлем в этом чёртовом… потолке? Полу? На Хастура, на владык Ада, упёршихся в идиотскую идею мести, вместо того чтобы просто оставить их в покое. На Всемогущую, которая, похоже, просто развлекалась, сбрасывая их из одной ямы с дерьмом в другую. Даже на Азирафаэля, застрявшего в этом идиотском полу, вместо того чтобы нормально выбраться на свободу, когда ещё была такая возможность.

Ну, если откровенно, на Азирафаэля он был зол меньше всего. Странно было бы ожидать от эфирного существа проворства там, где даже демон чуть было не превратился в каменную скульптуру. Ладно. Можно просто порадоваться, что ангел жив и не растворился к чертям собачьим в Скверне за те секунды, пока они оба барахтались в теряющем проницаемость потолке. Зато на себя он злился по-настоящему. Вообще, если подумать, очень логичный исход. Он застрял намертво, Азирафаэль… не так серьёзно, но тоже намертво, безногих ангелов ещё никто не видел, и, наверное, не зря. И на что он, вообще, рассчитывал? Можно подумать, Азирафаэль мог бы выбраться из Преисподней сам, без его помощи! Один вред от этого тупого героизма.

Он был очень зол на себя.

…А ещё ему было страшно. Кажется, Хастур на него по-настоящему сердит. А уж как сердита Вельзевул и остальные… О-о-о, это лучше не представлять. Хастур, по крайней мере, слишком туп, чтобы придумать что-то по-настоящему мучительное.

— Что дальшшшее, приятель? — нервно прошипел он, кривя губы в скабрезной улыбке. — Тебя, я сссмотрю, повысили? Что ты сссделал с Плутосом [1], кссстати?

Не то, чтобы его интересовала судьба невезучего коллеги… Но пока Хастур говорит, он, возможно, не будет ничего с ним делать. И, быть может, он всё-таки сможет придумать, как выбраться из этого дерьма. Он в очередной раз, никак не в силах смириться с беспомощностью, дёрнул руками (или тем, где они должны были быть… Кстати, да, это тоже вопрос). Злость немного приглушала страх. И помогала не обращать внимания на белого до синевы, крупно дрожащего Азирафаэля, который, кажется, уже едва дышал. Приметного блестящего колпачка в кармане жилета видно не было. Вот же чёрт.