…Только для того, чтобы отдать смерти ещё более страшной и мучительной.

Он услышал тихий сдавленный стон — и не сразу понял, что стонал сам. В голове билась воспалённая мысль, что священнику стоило дочитать свою чёртову экзарму. Быть может, тогда Азирафаэль хотя бы не мучился так долго. Быть может, тогда он сам не мучился бы так долго.

Кроули беспомощно всхлипнул. Обхватил себя руками, бездумно раскачиваясь и пытаясь хотя бы на миг заглушить заживо выгрызающую сердце боль. Правая рука наткнулась на что-то твёрдое.

Он замер.

— А почему бы и нет? — с истерическим смешком спросил он, чувствуя, как опасное злое веселье туманит голову. Поднял глаза. — Это Тебя тоже посмешит, да? Смотри, смотри, Тебе понравится!

Голос сорвался на рыдание, и он осёкся, тяжело дыша. Посидел минуту, пытаясь заставить себя думать хоть о чём-то. И с мёртвым равнодушием сунул руку за пазуху, нащупывая гладкий стеклянный бок. Последний флакон. Но ему хватит.

Пальцы вдруг наткнулись на что-то мягкое, заскорузлое от крови. Он судорожно вздохнул, до боли стискивая перо в ладони, и на несколько секунд задохнулся он нового острого укола.

— За что?.. — чувствуя, как сводит горло мучительным спазмом, прошептал он. — Скажи, за что — его?! Хотя бы сейчас ответь мне… Ну?!

Ответа, разумеется, не было. Он сломлено засмеялся. И, скривившись в горькой кривой усмешке, непослушными пальцами вытащил из кармана пузырёк.

— Ты не одобрил бы, да, ангел? — всхлипнул он, с тоской глядя на склянку. — Это же грех, ты не любишь, когда я грешу. Но какая теперь разница, тебя всё равно больше нет!

Перевёл сбоящее дыхание.

— Надеюсь, ты уже не мучаешься.

Это была лишняя мысль. Раскалённое лезвие в груди провернулось вновь, и Кроули со стоном зажмурился, пытаясь хоть на миг заглушить грызущую внутренности агонию. Хастур оценил бы иронию: он избежал купания в святой воде, а теперь сам ищет в ней спасения от боли!

…А кто предложит облегчение страданий Азирафаэлю?

Кроули тихо всхлипнул.

А потом, прерывисто вздохнув, осторожно прижал ладонь к груди, нащупывая сквозь ткань измятое перо.

И нехотя сунул смертоносную склянку обратно в карман.

В конце концов, у него всегда будет время, чтобы сделать это. Потом. Когда… Если поймёт, что всё кончено.

А пока…

— Азирафаэль, чёрт тебя побери… — измученно прошептал он, чувствуя, как кривится в бесслёзном плаче рот. — Дай же мне хоть какой-нибудь знак, чёртов идиот… Ради… ради Бога, дай мне найти тебя!..

Он с яростью вскинул голову, с ненавистью глядя в низкий потолок. Когда-то он, как, наверное, каждый из Падших, кричал, звал, умолял — просил если не прощения, то хотя бы ответа. Сейчас… Сейчас он не хотел уже ничего. Какой смысл молить о милосердии равнодушную Создательницу, планирующую уничтожение всего сущего, словно забавную карточную партию?..

Он медленно выдохнул, заставляя себя не думать, не вспоминать — <i>белый ослепительный свет, равнодушно-жестокие лица, столб адского пламени: «Заткнись и умри наконец!»</i>… Не представлять, как этот огонь охватывает корчащегося Азирафаэля.

Он крови закусил губу, опираясь ладонями о землю. И, шатнувшись, встал на подламывающиеся ноги.

И вдруг замер.

Вокруг было тихо. Только стонали, рыдали проклятые души. Или?..

Кроули задержал дыхание, боясь шевельнуться и мучительно напрягая — не слух, нет — все чувства, которые вообще только были. Шестое, десятое, двадцатое… Показалось? Нет! Ещё раз, снова — далёкий, чем-то неуловимо отличающийся от бесплотных стонов звук…

Он судорожно вздохнул. И, не позволяя себе больше задумываться, рывком бросился вверх, одним движением выбрасывая в материальный план застонавшие от напряжения крылья.

Миг спустя он, стискивая зубы, безумной птицей уже рушился вниз, туда, откуда, как ему показалось, доносился едва слышный, захлёбывающийся исступлённый крик.

— Азира… — он задохнулся ударившим в лицо ветром, — Азирафаэ-эль!

Он сощурился, пытаясь разглядеть что-то внизу. Движение, должно же быть хоть какое-то движение, хоть что-то кроме зияющих могил и метущего по земле горящего песка! Заметался в панике, осознав, что потерял направление. Крик оборвался, стоило ему взлететь.

— Азирафаэль, где ты?!.

Резкий порыв ветра, чуть было не сбивший его на землю. И вновь — едва слышный срывающийся крик. Кроули взвыл от отчаяния, запоздало осознавая, что предательский ветер обманул его, заставил искать совсем не в том направлении, где умирал сейчас Азирафаэль.

Резко, чуть не выламывая болезненно вывернувшиеся крылья, он заложил крутой вираж. Да. Там. Скорее! Он чувствовал, как мучительно скрутилось что-то внутри. За те мгновения, что он метался в воздухе, пытаясь найти нужное направление, крик затих, превратившись в сдавленный задыхающийся хрип. Нет. Он не может опоздать. Только не сейчас. Только не…

Безжалостно сложив крылья, Кроули рухнул вниз.

Сейчас его вел уже даже не слух — какое-то незнакомое, мучительно звенящее внутри чувство, словно натянутая до предела струна — тонкая, дребезжащая, вот-вот готовая порваться… Под крыльями — два десятка раскрытых могил; почти половина тускло светится адскими огнями.

Уже не сомневаясь, он камнем упал к одной из них — прямо внутрь, не думая, как он будет выбираться обратно, если ширина склепов едва-едва позволяет наполовину раскрыть крылья. Не планируя, что будет делать, если ошибся с могилой.

Не ошибся. Не мог ошибиться.

Навстречу ударили низкие языки адского огня. И Кроули задохнулся сдавленным стоном.

…Азирафаэль уже не кричал — просто не мог. Неторопливые языки адского огня плясали вокруг него, скользили по его беззвучно содрогающемуся в агонии телу, лизали беспорядочно подёргивающиеся белые крылья…Он ещё был жив, но вряд ли осознавал уже хоть что-то. Какое-то время назад — возможно, последним проблеском разума — он тянулся к ошейнику, бессознательно пытаясь избавиться от прОклятой вещи, не дающей ему использовать свои ангельские силы. Судорожно скрюченные пальцы и сейчас ещё были подняты к горлу, в слепой муке терзая уже бесповоротно изорванный ворот.

Кроули рухнул вниз, не пытаясь смягчить падение. Просто не вспомнил, не смог задуматься об этом. Накалённый до насыщенного вишнёвого цвета пол больно ударил по коленям, когда он отчаянным рывком подхватил ангела на руки, отрывая его от пышущих жаром камней. Азирафаэль слабо содрогнулся, болезненно выгибаясь всем телом. Дёрнулся перекошенный в беззвучном стоне рот. Кроули показалось, что кто-то безжалостно выдирает из него сердце. Нет! Ещё не поздно. Он не может опоздать! Не думая сейчас об ожогах, которые, наверняка, покрывают не только физическую оболочку, но и саму сущность ангела, он рывком прижал его к себе, пряча лицо Азирафаэля у себя на груди, собственной аурой заслоняя его от злобно взметнувшихся за ускользающей жертвой языков пламени. Услышал яростное ненавидящее шипение — и не сразу понял, что шипел сам.

Он рваным движением поднялся на ноги. Выше, ещё выше от раскалённого пола. Взгляд беспомощно заметался по стенам: не взлететь, не подняться… Надо уйти! Уйти отсюда, прочь от смертельного для ангела пламени! Уйти… куда?! Кроули судорожно вздохнул, в панике прижимая к себе свою драгоценную ношу. Азирафаэль больше не корчился — только слабо, мучительно вздрагивал, уже ушедший слишком далеко, чтобы хотя бы пытаться убежать от сжигающей его боли.

Кроули прерывисто вздохнул, слыша, как срывается на жалкий плачущий стон голос. Бурлящая, мучительно-жаркая волна поднималась из груди, он уже не мог её сдерживать.

…не мог — и не хотел.

— Будьте вы вссссе прокляты… — со страданием прошипел он, без сил оседая на колени.

И, в ярости запрокинув голову к равнодушному каменному небу, рывком расправил крылья, не обращая внимания на тесно смыкающиеся стены.

…Успел увидеть, как в панике метнулись прочь языки пламени. Ощутил плотность хлестнувшего в стороны раскалённого воздуха…