Металлическая крышка звонко клацнула по корпусу фляжки, повисая на цепочке. Кроули изо всех сил пытался заставить себя не дрожать. Пытался представлять, что всё хорошо, что он снова у себя в квартире, что у него на руках надёжные плотные перчатки, что он в безопасности…

Получалось плохо. Азирафаэль до сих пор не пришёл в себя. Даже будучи исцелёнными, ожоги продолжали разъедать его сущность, словно адское пламя разорвало какие-то невидимые скрепы в его душе. Он слабо вздрагивал, короткими, неглубокими всхлипами набирая воздух; Кроули чувствовал эти болезненные вздохи, каждый — словно последний. Пожалуй, их он чувствовал даже лучше, чем своё собственное, ноющее от усталости и святых ожогов тело. Чувствовал — коленями, на которых лежал головой и плечами едва живой Азирафаэль. Всем своим естеством, из которого выскребал сейчас последние крупицы Силы, с отчаянием обречённого вливая их в замершую за шаг до распада душу ангела. Азирафаэль держался. Всё ещё держался, всё ещё дышал, позволяя Кроули исцелять те раны, которые отразились на физической оболочке, и удерживать от углубления те, что проникли в самую суть стража Восточных Врат. Но по его телу то и дело прокатывались волны мучительных судорог, а из-под плотно сомкнутых век беззвучно текли слёзы. Даже во сне ему было больно…

— Не прощщщу, — сдавленно прошипел Кроули, чувствуя, как сводит губы от слепой, выкручивающей внутренности ненависти. Стиснул зубы, напоминая себе, что не имеет сейчас права тратить силы на бесплодную злость. И, опустив фляжку почти к самым губам Азирафаэля, начал медленно наклонять её.

Тихо, сдавленно зашипел, когда первые сорвавшиеся капли упали в страдальчески приоткрытый рот. И полчаса назад он собирался это выпить? С помощью этого надеялся избежать новой боли?! Он чувствовал, как скрутившийся в груди страх медленно раздирает его на сотни тонких ленточек. Лучше уж вечный плен. Бесконечное плавание в кипящей сере. Ежедневное расчленение с последующим сжиганием. Что угодно — только не это. Теперь он понимал, за что его так ненавидит Хастур. И остро жалел, что не может вернуться на полгода назад и найти другой способ защиты.

Что угодно…

— Пей, Асссирафаэль… — отчаянно простонал он, с содроганием следя за тонкой прозрачной струйкой. — Глотай, Сссатана тебя побери! Ну пожалуйсссста!

Лишь сейчас, когда уже поздно было переигрывать, он сообразил, куда потечёт святая вода, если Азирафаэль не сделает глотка. Не то чтобы у него был выбор… Но ведь Азирафаэль, наверное, не умер бы сразу, если бы он на пару минут переложил его на пропитанную Скверной землю? Или?..

Кроули со свистом втянул воздух. Сколько помещается в рот среднестатистического человека? Сколько он уже влил в Азирафаэля? Он невольно затрясся, чувствуя, как ползёт по позвоночнику болезненный холодок. Фляжка в руке тут же едва заметно заплясала. Струя повторила её движение, и Кроули прерывисто вздохнул, замирая и боясь шевельнуться. Только и успел, что поднять руку, останавливая поток воды. Но чем это поможет, если…

Он беззвучно застонал, глядя, как упавшая на щёку Азирафаэля капля слабо дрожит, словно раздумывая, в какую сторону скатиться. Потом, вместе с его облегчённым вздохом, скользнула к приоткрытым губам ангела.

Кроули почувствовал, что его трясёт. Он не был уверен, что ему хватит решимости наклонить смертоносную фляжку ещё раз. Даже если от этого будет зависеть жизнь Азирафаэля. Даже если…

Азирафаэль едва слышно застонал, бессознательно хмуря светлые брови в гримасе страдания. Мучительно сглотнул. И, после короткой, остановившей сердце Кроули паузы вздохнул уже свободнее, без страшных захлёбывающихся хрипов.

Демон измученно всхлипнул, с бессильной тоской вспоминая свои чудесные резиновые перчатки. И, до крови закусив губу, вновь принялся капать святую воду в приоткрытые губы ангела.

Он старался не думать о том, что будет, если фляжка опустеет раньше, чем Азирафаэль придёт в себя. Что будет, если он вообще не очнётся. Его познания в лечении проОклятых ран ограничивались пониманием того, что Адский Огонь для ангелов смертелен. Насколько именно? Как глубоко Скверна поразила Азирафаэля? Сделал ли он ему лучше, залечив страшные, покрывающие все тело ожоги, или только ускорил распад его сущности? Он не знал. Ничего не знал, кроме того, что святая вода — единственное, что действительно может спасти Азирафаэля. Единственное из того, что доступно ему.

…И кажется, это действительно работало. Слабое, с влажными хрипами дыхание ангела успокаивалось, становилось легче, свободнее. С искажённого мукой лица медленно уходило напряжение, разглаживались страдальчески сведённые к переносице брови.

Кроули остро пожалел, что не догадался сделать этого сразу. Потратил драгоценные минуты на попытки самостоятельно залечить раны. Чего бы ему стоило вспомнить о чёртовой воде раньше!

Он тихо зашипел, чувствуя, как кипит внутри злость на себя. И тут ж резко замолчал: Азирафаэль, глубоко вздохнув, шевельнулся на его руках, слабо морщась сквозь сон. Кроули только и успел, что торопливо поднять флягу, не давая очередной капле сорваться вниз, туда, где уже не было губ Азирафаэля.

— Ангел? — севшим голосом окликнул он, боясь надеяться. Азирафаэль едва слышно застонал, поводя головой. Слипшиеся от слёз ресницы вздрагивали, на лице отразилось тревожное, непонимающее выражение. Кроули с болезненной отчётливостью ощутил, с каким трудом Азирафаэль пытается прийти в себя. Он прерывисто вздохнул. Закусил губу, нервно напоминая себе, что ещё ничего не закончилось. И тихо, со всей мягкостью, на которую был способен, окликнул ещё раз. — Азирафаэль… Ангел, ты ссслышишшшь меня?

Поколебался мгновение — и осторожно, боясь напугать, положил свободную руку на пухлое плечо.

— Азирафаэль, очниссссь… Всё уже хр… всё уже хорошшшо…

Он чувствовал, как дрожит, срывается голос. Ощущал, как нарастает внутри нервная, облегчённая дрожь, как вдруг наваливается на плечи чудовищная слабость…

Почти равнодушно подумал вдруг, что не представляет, как будет закрывать чёртову фляжку. И с поднявшимся вдруг откуда-то снизу истерическим смешком представил, что подумает Азирафаэль, увидев его над его телом со святой водой в руках.

И чуть не потерял сознания от острого, всеобъемлющего чувства облегчения.

А потом Азирафаэль повёл головой, едва заметно морщась. И медленно поднял веки.

— Привет, ангел… — чувствуя, как трясутся губы, с трудом пробормотал Кроули. Его мелко потряхивало — от страха, от не спешащего отпускать напряжения, от подкатывающей к горлу дурноты и осознания того, как близко к полной гибели оказались они оба.

— Кроули?.. — слабо спросил Азирафаэль, недоумённо моргая.

— А…ага… — улыбка, должно быть, была совершенно дурацкой, но сейчас он был просто слишком счастлив, чтобы сдерживаться.

Ангел с тихим стоном опустил веки. Кроули дёрнулся от прошившего насквозь ледяного укола ужаса; дёрнулся — но тут же понял, что ничего страшного не происходит.

— Кроули, мой бог, ты всё-таки успел… — невнятно пробормотал Азирафаэль, кривя лицо; Кроули с острой жалостью увидел, как часто дрожат светлые ресницы, словно в попытке удержать слёзы. Испуганно вздёрнул повыше фляжку, видя, как слабо шевельнулись руки Азирафаэля и с тошнотворным приступом паники представляя, что будет, если ангел случайно толкнёт его.

— Тишшше, ангел! — нервно прошипел он. — Не дёргайсссся!

Азирафаэль слабо улыбнулся.

— Ох, дорогой мой… Спасибо тебе! Я…

Он открыл глаза. И пару секунд Кроули имел удовольствие наблюдать растроганное, виноватое выражение на лице своего друга.

Потом лицо это медленно вытянулось, а в светлых глазах плеснулся ужас.

— Кроули! — сдавленно вскрикнул он, остановившимся взглядом впиваясь в открытую фляжку. — Господи, нет! Ты… Зачем ты?..

Чудесный вопрос. Зачем он? Во имя Сатаны, кто бы ему самому объяснил, «зачем он»! И главное, чем он думал!

— Уссспокойся, ангел! — невольно поморщился он. — Я просссто напоил тебя этой пакоссстью! Ничего такого, что ты сссебе подумал.