Не то, чтобы Кроули верил в милосердие Её слуг. Он просто не знал, никогда раньше не знал, что гореть в святом огне настолько больно.

Она тоже не слышала его мольбы, когда он Падал вниз, не понимая даже, за что был проклят. Никто из них не слышал. Только Азирафаэль…

Азирафаэль.

Сломанное у самого очина второстепенное кроющее, разрубленное, обожжённое на конце первостепенное кроющее, кровь, запёкшаяся на лебяжье-нежной белизне…

Чёрные крылья забились сильнее, словно отчаянный мысленный вопль, не сумевший прорваться сквозь сведённое спазмом горло, ушёл в эфирный план, словно даже он пытался вырваться из этой ловушки, улететь, успеть — к тому, к кому опоздать было нельзя, ни в коем случае нельзя…

— Нет… — прохрипел Кроули, каким-то чудом ухитряясь вздохнуть между двумя особенно жестокими судорогами. — Нет, ссстойте… Прекратите… Ради Бога, хватит!..

Он без сил откинулся на скамью, захлёбываясь мучительными сухими рыданиями, и не сразу понял, что обжигающие слова латыни перестали впиваться в его сущность. Он с трудом, преодолевая слабость, поднял голову. Священник стоял, подняв руку в незавершённом крестном знамении, и с опасливым удивлением смотрел на него. Рот его был приоткрыт — Кроули запоздало осознал, что старичок замолчал на полуслове, не завершив строфу одного из самых сильных экзорцизмов, гарантированно не оставивших бы от него даже пепла. Что его остановило? Имя Господа, прозвучавшее из уст порождения Преисподней? Выражение непритворного страдания на лице демона? Кроули не знал, и спрашивать не собирался. У него был всего один шанс, один-единственный шанс и для него, и для Азирафаэля, ждущего помощи где-то внизу, среди ужасов, от которых он сам всегда старался сбежать на Землю.

И Кроули не знал, хватит ли ему сил использовать его. Он не знал, как убедить христианского священника пощадить исчадие Ада, посмевшее войти в освящённые стены.

— П-прошшшу вассс… — измученно прошептал он, чувствуя, как предательское змеиное шипение против воли пробивается в срывающийся от боли и слабости голос. — Пожалуйссста… я не хочу никого искушать. Мне нужна сссвятая вода, только вода…

Священник всё ещё молчал, не наносил последнего удара. Слушал, с удивлённым вниманием глядя на него. Кроули прерывисто вздохнул, и следующие слова вырвались непроизвольным рыданием:

— Пожа… пожалуссста, я должен ссспасти друга…

Всё. Если ему не поверят…

Он с прерывистым стоном уронил голову на скамью, обессиленно опуская веки. У него уже не было сил бороться.

Спустя минуту он услышал, как стоящий в десятке шагов священник шевельнулся, делая несколько шагов вперёд. Он вздрогнул, в панике открывая глаза и пытаясь хоть немного приподняться, распластанные на соседних скамьях крылья слабо дёрнулись в непроизвольной попытке закрыться от удара.

Седой пастор замер, настороженно косясь на него.

Он всё ещё молчал. Всё ещё позволял ему жить. Возможно, у него ещё есть шанс спастись…

— Разве демоны знают, что такое дружба? — неожиданно мягко, с задумчивым удивлением, спросил старик, не спеша опускать поднятую для смертоносного благословения руку.

Кроули почувствовал, как скручивается что-то в груди. <i>Огонь, лижущий книжные полки, дым и гарь, забивающие горло, страшная, мёртвая тишина пустого магазина… Окровавленное бело перо, лежащее на дне картонной коробки…</i>

Он судорожно вздохнул, содрогаясь от приступа неожиданно острой, на миг забившей даже агонию от покрывающих всё тело ожогов, боли. Нет! Он успеет, он должен успеть, должен найти своего ангела… Он ухватился за спинку скамьи, с трудом заставляя своё тело двигаться. Сдержать сдавленный вскрик не получилось — но зато он смог сесть, судорожно хватая ртом воздух и вцепляясь, словно утопающий в кусок мачты, в лакированное дерево скамьи.

— Не имеют… права… — прохрипел он, с трудом фокусируя расплывающийся взгляд на отступившем назад бледном священнике. — Кому нужна в аду… добродетель?

Он перевёл дыхание, поморгал, пытаясь собрать двух призрачных старичков в сутане в одного материального. Добавил с тоскливой, его самого удивившей горечью:

— Я посссмел… подружитьссся ссс ангелом. И пр… проклят за это и Небессссами, и Преиссссподней.

Он чувствовал, что каждое слово отнимает намного больше сил, чем ему нужно, чтобы хотя бы выйти за пределы церкви. Даже если его отпустят живым… Ещё вопрос, сумеет ли он найти Азирафаэля. Боль немного притихла; кажется, у неё уже тоже не было сил, чтобы напоминать о себе. Кроули в изнеможении опустил голову на гладкое дерево спинки. Глаза закрылись сами собой.

— Пожалуйссста… — уже без голоса выдохнул он, на последних каплях воли борясь с подступающей темнотой. — Его забрал Ад… Я должен… с… спасссти…

Спустя, кажется, бесконечно долгое молчание священник тяжело вздохнул.

— Господи, помоги слуге своему избежать козней диавольских… — пробормотал он. Раздались негромкие шаги, а миг спустя — плеск воды. Кроули вздрогнул, непроизвольно оборачивая крылья вокруг себя и сжимаясь в комок. Наверное, будет не слишком долго? Лигур сгорел за пару секунд — правда, и воды было немало… А впрочем, какая разница… Когда-нибудь боль закончится — для них обоих. Быть может, и Азирафаэль уже мёртв, может, его не смогут больше мучить потому, что он так глупо погиб не там, где его ждали для казни…

— Этого количества хватит? — негромко прозвучал над самой его макушкой спокойный, лишь едва заметно напряжённый голос. Кроули, не веря себе, вскинул голову. Старый священник стоял рядом, насторожено глядя на скорчившегося на скамье демона; в его протянутой руке лежала небольшая металлическая фляжка. Кроули тупо моргнул, не в силах понять, что происходит.

— В-вы… отпуссстите меня? — запинаясь, беспомощно пробормотал он, чувствуя, что не имеет сил даже просто протянуть руку за подарком.

Священник помолчал.

— Бог есть любовь, — тихо проговорил он наконец. — Я верю, что для него есть прощение для каждого его создания. Возможно, даже для созданий Сатаны. Не думаю, что я вправе отказывать в искуплении кому-то лишь потому, что это кажется невероятным. Если ты солгал мне, чтобы спасти свою жизнь, Он будет тебе судьёй.

Кроули почувствовал, как чудовищное облегчение наваливается на плечи, лишая последних остатков сил. Со слабым всхлипом он уронил голову обратно на спинку скамьи.

— Я не создание Сссатаны… — пробормотал он трясущимися губами. — Я был с… создан Богом… Т…тогда, в сссамом начале… Пока не Упал. С… связался не ссс той компанией…

Священник помолчал. Потом шагнул вперёд, и почувствовал, как сухая старческая рука вкладывает что-то металлическое в его безвольную ладонь.

— Тогда, возможно, именно теперь пришло время подняться обратно?

Кроули прерывисто вздохнул, усилием воли душа очередной подкатывающий к горлу всхлип. Благодарно сжал ладонь, чувствуя в ней прохладной тяжесть наполненной до краёв фляги. Поднял голову. И улыбнулся — невесело, криво, чувствуя, как дрожат от слабости и прокатывающихся по телу раскалённых волн губы:

— Нельзя… Упасть обратно.

— Возможно… — задумчиво согласился священник. В его внимательных глазах больше не было страха — только задумчивое удивление. — А как насчёт искупления?

— Умереть на кресссте за грехи живущщщих? — с горечью усмехнулся Кроули. Прикусил язык, запоздало понимая, что богохульствовать — не лучшая сейчас идея.

— Не обязательно, — неожиданно мягко усмехнулся священник. — Быть может, достаточно будет за свои?

Кроули промолчал. Слабость, показалось ему, медленно отпускала; боль, правда, не утихала, но этого он и не ожидал. Возможно, ему действительно хватит сил найти Азирафаэля…

— Вряд ли они выберут крессст, — невесёлая кривая усмешка сорвалась с губ против его воли. Он смеялся — а что ему ещё оставалось? Ему было страшно, так страшно… Зачем этому пастору понадобилось заставлять его думать о казни, ему ведь и так непросто было решиться…

— Они?