— Ваше превосходительство, радиограмма с «Витязя», — на губах у протянувшего листок бумаги шифровальщика застыла многозначительная улыбка. Николай Оттович прочитал текст, машинально посмотрел на часы. Затем протянул листок Бахиреву, а сам подумал, что грешно сомневаться в промысле — придется церковь строить, ибо такое не случайность. Отстав на десяток миль от «асамоидов» сюда шли «Цукуба» и «Икома», которых пока в дымке не видно, далековато все же.

— Мы между ними и гаванью, ваше превосходительство. Грешно теперь нам сомневаться в воле провидения! Сами в руки идут!

Эссен удивился созвучию мыслей, но хладнокровно ответил, уже без всякой горячки, которая обуяла его во время стрельбы.

— Надо ввязаться в бой как можно скорее. Хотя мы забивали искрой радио с «асамоидов», но то, что их сообщения примут и прочитают вполне возможно. А время главное, хотя мы разделались с противником за полчаса, что меня самого изрядно удивило — хотя мы их застигли врасплох, и стреляли в упор, но все же я о столь быстрой победе не помышлял.

Адмирал посмотрел на взметнувшийся в небо султан воды у борта погибающего «Якумо» — легкий крейсер удачно выполнил пуск и попал одной торпедой, что было вполне достаточно. А вот «Ивате» добивать не потребовалось, вражеский броненосец неожиданно быстро ушел под воду, словно топор, видимо, слишком много было подводных пробоин. «Рында» спустил катера и шлюпки, чтобы вылавливать японских моряков, «купание» в апрельском море для многих окажется и кратковременным, и смертельным одновременно, хотя вода не такая и холодная, все же теплое течение.

— Нам нужно поторопиться, Михаил Коронатович — нужно догнать «Цукуб», а бой с ними затянется — «Георгий» не имеет преимущества, а у нас лишь полуторный перевес в залпа. Важно успеть, потому что при появлении броненосцев мы будем вынуждены выйти из боя. Возможность уничтожить всю неприятельскую эскадру по частям, в двух схватках, редко когда представится. Нам откровенно повезло, это следует признать!

— Вы правы, Николай Оттович — такой шанс упускать никак нельзя, нас просто заклеймят трусами. И в погребах «Рюрика» снарядов вполне достаточно, на хороший бой хватит. Главное сократить дистанцию до самой близкой, а наша скорость это позволит сделать!

— Вот за это я и преклоняюсь перед Зиновием Петровичем — он предусмотрел именно такой вариант. Ведь «Георгий Победоносец» заложен раньше «Инвинсибла», да и в строй вошел за год до «англичанина». Так что грех не использовать наши сильные стороны, благо противник подходящий…

После русско-японской войны англичане спешно построили девять броненосных крейсеров, предназначенных для боя в составе эскадры. В качестве гипотетического противника они выбрали все семейство «Асамы», подняв главный калибр до 234 мм, а средний потихоньку увеличив до 190 мм. Вот только ход в 23 узла был хорош для сопровождения броненосцев, но пришло время линкоров, и достаточно мощные крейсера превратились для их пушек в жертвы, что показало Ютландское сражение. Они не могли ни драться, ни убежать от линейных крейсеров, и страшный взрыв «Дифенса» стал эпитафией…

— Николай Оттович добился блестящей победы, государь, каких русский флот давно не испытывал, даже в прошлой войне, в которой было немало славных дел для флага Андреевского.

Рожественский говорил, что на душе испытывал — успех Эссена поразил не только всю Россию, но и многие флоты мира. Всего два линейных крейсера с удвоенным числом крупнокалиберных орудий, легко и непринужденно отправили на дно три броненосных крейсера, которые даже считались броненосцами второго класса из-за своей избыточной защиты против восьми и шести дюймовых орудий. Пусть схватка произошла перед рассветом, и японцы никак не ожидали столь дерзкого появления русских кораблей вблизи Нагасаки, но тут все вопросы к погибшему адмиралу Камимуре, что допустил такую чудовищную оплошность. Однако не стоит винить старика — все же еще ночь стояла, а Эссен рискнул атаковать и победил. А потом навязал сражение двум подошедшим броненосцам, «улучшенным» по сути «асамоидам», и снова добился ошеломляющего успеха, хотя на этот раз схватка длилась полтора часа. И успел уйти от появившихся вражеских броненосцев, спешивших на помощь, хотя поврежденный «Георгий Победоносец» больше двадцати узлов выдать не смог. Да и «Рюрику» досталось — получил до десятка попаданий 305 мм снарядами и большое число шестидюймовых разрывов, но ничего, выстоял, и триумфатором вернулся в Дальний. А там пошли реляции от наместника и командующего флотом, что славили Эссена на все лады, впрочем, вполне заслуженно.

Николай Оттович получил очередных «орлов» на погоны, став вице-адмиралом, да к нему золотое оружие с бриллиантами — даровать звезду с большим белым крестом император не стал, а 3-ю степень Эссен уже заслужил. Бахирев стал капитан-командором, и вот его наградили этим белым крестом на шею, достаточно редкой даже для адмиралов наградой. Но четвертую степень вместе с «золотым оружием» он получил в прошлой войне, а такая победа для отличившихся командиров могла быть отмечена исключительно какой-либо наградой из «георгиевского статута». Тут даже лентой Станислава и крестом с мечами не отделаешься, не поймет никто.

Все офицеры и нижние чины тоже были награждены поголовно, редчайший случай — кто внеочередным званием, кто орденом, кто знаком отличия. И приказано медаль отчеканить в честь столь славной победы, как когда-то Петр Великий сделал с надписью — «небываемое бывает»…

— Победили и все награждены, кроме вас, Зиновий Петрович.

От слов монарха Рожественский опешил, а потому ляпнул первое, что только ему на язык легло:

— Меня за что, государь, милостью одаривать, с какого боку? Я примазываться к чужой славе не хочу…

— А придется, — царь усмехнулся, они гуляли по парку, который стремительно пробуждался от зимней спячки, зеленела травка, набухли почки, проклюнулась первая листва. — Вы ведь рапорта внимательно прочитали, и я тоже — а там у всех прописано, что созданием этих кораблей всецело обязаны только вам. Так что примите алмазные знаки к ордену Александра Невского, которые я вам вручу перед отбытием в Крым, вам надо пройти там курс «лечения», благо погода там стоит «чудесная». Как раз вам там место, Зиновий Петрович, чтобы прибыть вовремя к известным «событиям».

Царь пристально посмотрел прямо в глаза, и Рожественский сообразил, почему монарх говорит аллегорично — император явно опасался чего-то такого, что могла не укладываться ни в какие расчеты. А потому спросил прямо, как всегда делал в таких ситуациях:

— Мне возглавить Черноморский флот и атаковать Босфор⁈

— Именно так и надлежит вам сделать — примите общее командование «союзным флотом». Нашим, греческим и болгарским, хотя последний представлен парой канонерок и миноносцами. Думаю, что пора начинать десант — болгары подошли к Андрианополю, и взяли его приступом. Сербы и греки заняли Македонию, Эпир и Халкиду — армия визиря наголову разгромлена. Да и мы уже давно готовы — великий князь Николай Николаевич уже выехал в Одессу, а вам надлежит вечером уехать в Севастополь. Пора, Зиновий Петрович, пора — раз Макаров воюет, теперь ваша очередь!

— Государь, я готов!

Рожественский склонился в поклоне, безмерно благодарный императору за немыслимую возможность сделать то, что оказывалось не под силу нескольким русским царям. Причем, в обход великого князя, что среди гвардии имел прозвище «Лукавого». Пожелание было высказано четко — флот раньше армии должен быть в Константинополе, легендарном Царьграде.

— Англия собирает еще одну эскадру для отправки в Средиземное море — ее нужно опередить. И в любом случае не дать ей пройти Дарданеллами, Зиновий Петрович, не дать!

— Возможно, государь, да что там, скорее всего так и будет, придется отражать этот поход силой оружия. Сие означает войну с Англией, и не только там, но и на Дальнем Востоке.