— Государь повелел защитить маньчжуров от избиения, если понадобиться, то вооруженной силой, но за пределы собственно Маньчжурии не выходить, и китайцев сюда не впускать более во имя человеколюбия. Князь Чунь меня просил об этом слезно, умолял принять их всех под покровительство державы нашей. А потому приказ я отдам, но китайцев оберегать дальше будут, а то их тут всех вырежут без всякой жалости. Революция, да еще у азиатов — страшная штука! Без всякой жалости друг дружку истребляют!

— Это точно, видел, как у Мокпхо и Фузана корейцы японских переселенцев резали, все имущество забирая. Ни стариков, ни детей не жалели, да и своих одноплеменников. Спаслись те, кого под защиту взяли, их потом всех пароходами вывезли на острова, едва половину.

Александр Михайлович даже глаза закрыл, вспомнив страшные картины, и встряхнул головой, окончательно их изгоняя из памяти. Подобное сейчас поначалу сотворилось и Маньчжурии, но русские штыки прекратили эти безобразия. Однако изгнание китайцев приняло массовых характер, и теперь два народа решительно «отмежевались» друг от друга. Маньчжуров относительно немного — в южной части восемь миллионов. В огромной северной, от Забайкалья до Приморья, полтора миллиона жителей едва наберется — незаселенный и пустынный край. Как построили КВЖД, туда хлынули десятки тысяч китайцев, и теперь их изгоняли, причем наместник «руку приложил», как и председатель Совета Министров Столыпин. Именно Петр Аркадьевич направил сюда поток русских поселенцев — казаков и «крепеньких» мужиков, и таковых уже было не меньше полумиллиона, и процесс только набирал ход. Больно там места пригодные для жительства и земледелия, в отличие от таежного Приамурья, пусть и не такие удобные, как в южной части Маньчжурии. Но именно казаки и крестьяне окончательно закрепят эти земли за Россией. А дальше продвигаться на юг нет смысла — большая война не нужна, пусть воюют меж собой китайцы с маньчжурами и монголами.

— Как только мы о том объявим, Япония немедленно нападет — им такое не по нраву, уже нотами засыпали. Ничего, надеюсь, мы дадим им снова урок, — наместник хладнокровно пожал плечами. Сейчас все прекрасно понимали, что война со Страной Восходящего Солнца неизбежна, весь вопрос только в том, кто в нее еще вступит…

За два месяца до Цусимского сражения в Японии заложили первые броненосцы с учетом опыта сражения в Желтом море. Эта были те же самые «асамоиды», только с увеличенным водоизмещением, и в башнях установили двенадцатидюймовые пушки, так как 203 мм орудия оказались для эскадренного боя откровенно слабыми…

— Зиновий Петрович, теперь против турок непременно выступит коалиция «Балканского союза», в который входят Болгария, Сербия, Черногория и Греция. Во всех эти странах начаты подготовительные мероприятия, всеобщая мобилизация будет объявлена в ближайшие дни.

Рожественский внимательно слушал военного министра — генерал Куропаткин вопреки обыкновению был необычайно оживлен и многословен. К тому же этот весомый пост он уже занимал полтора десятка лет, что было необычайно много для империи. Но такое «долгожительство» имело под собой прочное основание — как администратор Алексей Николаевич был вне всякой критики — въедливый, энергичный и целеустремленный, к тому же отличался прямо-таки необычайной и невероятной работоспособностью, которой никто из сановников, за исключением, пожалуй, председателя Совета Министров Столыпина, не обладал. Вот только полководческими талантами Куропаткин был обделен, хотя являлся штабным работником высочайшей ценности, что отмечал еще легендарный «белый генерал» Михаил Дмитриевич Скобелев. К счастью, его присутствия в Маньчжурии не потребовалось, иначе бы война могла пойти совсем иначе, по самому худшему варианту. Ведь без поддержки армии флот не смог бы закрепить за собой господство в прибрежных водах Кореи, и тем более овладеть Цусимским проливом. Но о том знал только он один, и тогда удалось уговорить императора не отправлять в далекую Маньчжурию военного министра — там без него справились, с ним бы пошли сплошной чередой неприятности.

— Думаю, объединенных сил хватит, чтобы сокрушить османов одновременным ударом с разных направлений. Союзники выставят не менее двадцати пехотных дивизий полнокровного состава, прекрасно вооруженных и в должной степени обученных. К тому же меня из Афин недавно уверили, что греческий флот сорвет любые перевозки турецких войск морем, заблокирует южный вход в Дарданеллы и начнет блокаду побережья Оттоманской Порты. Надеюсь, что не вводят нас в заблуждение.

— Что касается флота, так оно и будет — после продажи эллинам «Ратника» и «Витязя», и покупки ими еще одного новейшего крейсера большего водоизмещения, греки имеют неоспоримое преимущество над турками. У них в эскадре три современных корабля итальянской постройки, достаточно сильных и быстроходных, чтобы навязать бой трем старым броненосцам, которые были проданы кайзером Вильгельмом.

Рожественский усмехнулся — купленные у итальянцев «гарибальдийцы» на войну с Японией не успели, но зато они «узкоглазому» противнику не достались, как случилось в иной реальности. После подписания мирного договора, держать низкобортные, с плохой мореходностью корабли на Дальнем Востоке было бессмысленно, только для береговой обороны, что совершенно непозволительно. Потому их в срочном порядке продали в рассрочку грекам, их выкупили охотно, хотя до сих пор не вернули оставшуюся четверть платежных сумм. Зато подписали некие дополнительные статьи в договоре, весьма важные уже для России, на случай неизбежной войны с Оттоманской Портой. Так что оставалось только надеяться на храбрость потомкам древних эллинов, что смогут доблестно воевать не только за свои, но и за русские интересы — ведь обе стороны прекрасно понимали всю важность для России проливов Босфор и Дарданеллы.

— Мы вступим в войну с турками при неблагоприятном для наших союзников ходе боевых действий, что возможно только в одном случае — открытого вмешательства Британской империи в эту войну. Или в тот момент, когда нам будет выгодно самим начать боевые действия. Потому до начала войны будет объявлено о призыве запасных на большие военные сборы и маневры, которые по плану должны быть поведены в июне.

Рожественский кивнул головой, потянувшись за папиросами — главное было сказано, и даже больше. Речь шла о частичной мобилизации двух военных округов — Одесского и Кавказского, причем без объявления таковой, как события. Просто за счет призыва запасных до полного штата будут развернуты два десятка дивизий, две трети которых предназначены для войны в горах, и занятия турецкой Армении и Понта.

— Черноморский флот готов к действиям — это на Балтике лед, а там мы корабли давно в резерв не выводим, как и на дальнем Востоке — ко всем чертям такую «экономию», что только вредит без всякой пользы!

Рожественский смачно выругался, нехорошим словом поминая покойного Витте — им «заваренную кашу» до сих пор приходится расхлебывать. Казне нанесен колоссальный ущерб, подсчитать который сложно. Приблизительные цифры Рожественский знал — от них волосы дыбом вставали. Только на афере с курсом серебра счет шел на полтора миллиона, и не рублей — пудов, в каждом из которых по сорок фунтов, в 408 грамм. КВЖД по отчетам Витте приносила грандиозные убытки, но стоило ему умереть, а наместнику взяться за дело, так появились первые сто семь миллионов рублей прибыли. Хотя для этого потребовалось отдать под суд назначенных бывшим всемогущим сановником чиновников, присоединив к ним дельцов, что «кормились» на заказах, многократно завышая на все цены и поставляя откровенное дерьмо. Война позволила вскрыть этот «гнойник», и наместник, и без того имевший далеко не ангельский характер, к тому же неистово ненавидящий Витте, стал предавать его адептов военно-полевому суду, там ведь приговор только один, и жалость к «падшим» в нем не предусмотрена.