Ралидж с содроганием вспомнил, как однажды довелось взглянуть в глаза Подгорному Людоеду. Похожее ощущение.

Жутковатый незнакомец склонился над наемником.

— Пароль! — спокойно, без нажима сказал он. От этого голоса хотелось на погребальный костер лечь. Короткая пауза — и истошный, поросячий визг стражника.

Сокол отвернулся, кляня себя за мягкотелость. Все шло правильно. Они ведь и собирались захватить кого-нибудь из стражи и вытряхнуть из него нужные сведения. Так и говорили — «вытряхнуть»... и совершенно не задумывались над тем, что это подразумевает пытки. А теперь спутник взял на себя самую грязную работу — ну и спасибо ему...

Но почему же так невыносимо тошно слышать за спиной негромкое:

— Видишь этот нож? Ближе, сволочь, гляди! Это последнее, что ты видишь. С глазами прощайся. Сначала левый... потом снова вопрос задам... не ответишь — правый... А с чем расстанешься потом — угадай... вижу, угадал... — И вдруг резко, свирепо: — Говори, сука, ну! Пароль!..

Стражник выложил все. И пароли, и расположение пленников в камерах. И не сопротивлялся, когда ему, бледному и трясущемуся, затыкали рот и связывали руки.

Ралидж открыл дверь чулана, швырнул туда стражника (изнутри донесся крик слуги) и вновь задвинул засов в пазы.

— Ну что, пойдем? — обернулся он к своему спутнику. На него смотрел Рифмоплет. Прежний... ну, почти прежний: белый как мел и с трясущимися губами.

— Я... я ему ничего не сделал... припугнул только...

— Ну и хорошо. Пойдем, нам пора.

Рифмоплет заступил ему дорогу и заговорил яростно, страстно, забыв о вежливом обращении в третьем лице:

— Противно тебе, да? Вижу, противно... А ведь то было нужно... тебе же первому нужно! А теперь — брезгуешь? Все правильно, сам понимаю... То, что я делал... мерзость! Ну, скажи — мерзость?!

— Я тебе сейчас и похуже скажу! — рявкнул Ралидж. — Тебе что — по морде дать, чтоб истерику прекратить? Хочешь, чтоб нас тут заграбастали?

Окрик привел юношу в чувство.

— Да-да, разумеется... Нам отсюда на галерею и до такой высокой дубовой двери...

— Как думаешь, долго Ингила сможет удерживать их внимание?

— Мой господин может не шептать, с галереи голоса не слышны... Не знаю, она же из всей труппы одна работает, Тихоня больше для охраны. Есть, правда, номер: она пляшет у него на плечах. А мальчишка только на лютне бренчит.

— Нет, в последнее время он фокусами увлекся. И я даже догадываюсь, у кого он набрался этого умения... Вот эта дверь?

Вместо ответа Рифмоплет ударил кулаком по дубовой створке, подождал, ударил еще дважды.

— Пароль? — еле слышно донеслось из-за двери.

— Черная секира! — громко, раздельно произнес Рифмоплет. Одна из створок с тяжелым чавканьем приотворилась. Рифмоплет сунулся в щель, выставив перед собой поднос, на котором громоздились какие-то небольшие горшочки — все, что попалось под руку на кухне.

Но стражника смутил не странный набор посуды, а вид Ралиджа, вошедшего следом. Фиолетовый плащ, чешуйчатый шлем — все вроде бы в порядке, но...

— А где арбалет? — буркнул стражник. — Велено же — без взведенного арбалета и не соваться...

Он не договорил, получив по физиономии подносом. Глиняные горшочки разлетелись во все стороны. Рифмоплет вцепился в противника, не давая выхватить оружие.

Еще двое стражников, увидев неладное, с мечами кинулись навстречу незваным гостям. Ралидж встретил их плавным движением клинка — оба меча ушли в сторону. Стражники по инерции пробежали еще несколько шагов. Ралидж скользнул между ними, легко повернулся налево, затем направо — не бой, а танец... вот только оба противника не по-танцевальному грузно осели на пол и больше не шевелились. А Ралидж, продолжая незаконченное красивое движение, тронул концом клинка третьего противника, который как раз успел стряхнуть с себя Рифмоплета, вырвал из ножен меч... а вот ударить не успел.

— Меч паршивый, — с сожалением сказал Ралидж. — Будь тут моя Сайминга, я так долго не возился бы.

— Куда же еще быстрее?! Это... это была драка стайки мотыльков с лесным пожаром!

— Стихи писать будешь потом. Притвори дверь, чтоб никто не заметил с галереи...

Комната, где был заточен король Грайана, запиралась снаружи лишь на засов — правда, тяжелый, в одиночку из пазов трудно вынуть. Полной неожиданностью оказались два торчащих в комнате стражника.

Судя по всему, королю скучно не было. Джангилар, подобрав ноги, сидел на постели. Стражники, сняв шлемы, устроились возле кровати на полу. И все трое резались в «радугу» — так азартно и увлеченно, что не услышали, как был снят засов. Обернулись игроки лишь на скрип двери.

Джангилар был неплохим воином. Увидев знакомое лицо, он отложил изумление на потом, протянул свои длинные руки и крепко столкнул стражников лбами. Без единого слова протеста они растянулись на полу.

Ралидж и его спутник молча ждали, пока король заговорит первым. Есть вещи, которые остаются незыблемыми даже в самых невероятных ситуациях...

— Это ты... — восхищенно и растроганно выдохнул Джангилар. — Ну, бродяга!.. — И тут же его тон стал насмешливым: — Надеюсь, тебя не хотят поселить сюда? Тут и одному тесновато...

— Я не помешал моему государю развлекаться? — в тон собеседнику отозвался Ралидж. — Надеюсь, Дракон не успел проиграть этим воякам что-нибудь стоящее... скажем, дворец в Тайверане?

Джангилар спрыгнул с кровати и подмигнул своему спасителю:

— Как раз собирался поставить на кон твою крепость... Мы пытаемся улизнуть или уходим с грохотом и треском?

— Как получится, государь.

— Нурайна уже с вами?

— Нурайна? — растерялся Орешек. — Разве она здесь? — Он обернулся к Рифмоплету: — Стражник говорил о Нурайне?

— Стражник упоминал о грайанской принцессе... рядом, на том же ярусе. Если это ее зовут Нурайной...

— Принцесса... да, верно... я не подумал... ее же никто не называет принцессой... Вей-о! Нурайна здесь!

— Я никуда не пойду без сестры! — твердо сказал король.

— Но мы не можем... — встревожился Рифмоплет. — Как же пробиться наружу, если с нами будет женщина?

— Нурайна, — объяснил ему Орешек, — пробьется наружу и сама. Нам останется только цепляться за ее подол, чтоб не потеряться по дороге.

Вид сестры потряс короля: бледная, осунувшаяся, с темными веками, с лихорадочным огнем в глазах. Можно подумать, что ее пытали!

Впрочем, Нурайна осталась Нурайной: отмахнулась от расспросов, подобрала меч убитого охранника и молча двинулась за Рифмоплетом, показывавшим дорогу. Они вернулись на галерею, огляделись и направились к забитой крест-накрест досками узкой двери, которая, по словам Рифмоплета, вела на крышу.

Беглецы оторвали доски с одной стороны, протиснулись в щель и постарались по мере возможности приткнуть за собой доски на прежнее место, словно их никто не трогал.

Поднимаясь по узкой крутой лестнице, Ралидж изложил королю и его сестре план побега. Джангилар лишь хмыкнул, а Нурайна печально сообщила Орешку, что никогда и не считала его нормальным человеком. На это Орешек с энтузиазмом ответил, что все тюрьмы рассчитаны на нормальных людей, а стало быть, у таких, как он, всегда есть шанс...

На том разговор кончился, потому что кончилась лестница. Беглецы очутились на крыше — плоской, широкой, обнесенной невысоким зубчатым парапетом и густо загаженной птицами.

Рифмоплет упал на колени возле одного из зубцов, вытащил из-под одежды длинную веревку. Прилаживая ее вокруг зубца, он невольно поглядывал вниз. Совсем рядом, на крепостной стене стражники увлеченно следили за представлением. Самому Рифмоплету сквозь зубцы был виден только Ильен, который бренчал на лютне, приплясывал и старательно вилял пушистым собачьим хвостом, который Ингила пришила к его штанам. С неожиданной ревнивой досадой поэт подумал, что Сокол видит гораздо больше — вытянулся во весь рост, знай глазеет...

— Не лучше ли моему господину пригнуться? Вдруг какой-нибудь стражник обернется...