Или Суржевскому! Что он несёт?

— Вы не подумайте ничего дурного. Я прожил в чрезмерно толерантной Европе почти десять лет, волей неволей привыкаешь к любым извращениям, — выдал Суржевский, и я едва сдержала смешок.

Конечно, Игорь совершенно справедливо издевается над Константином. Как иначе ему отстоять свою честь? И мою. Нашу. Не морду же бить? Шеф не имел никакого права поднимать эту тему! Или имел? Я не знаю…

— Не беспокойтесь, Игорь. Я сто процентный натурал. Но своих сотрудниц как женщин не воспринимаю. Так что ваша анальная девственность в полной безопасности.

У меня отвисла челюсть. Вот тебе и Костик. Вот тебе и зануда. Отбрил так отбрил… Вот только я так и не могу понять, шутит он или говорит всерьёз?

Суржевский его сожрёт. Проглотит, не пережёвывая, как доверчивую бабушку. А потом и красную шапочку съест, то есть меня! И никакие дровосеки не помогут.

Посмотрела на Игоря. Мужчина свободно откинулся на спинку удобного стула и смотрел на Константина… улыбаясь!

Костя тоже ухмыльнулся в ответ.

Похоже, я совершенно не разбираюсь в мужчинах.

И абсолютно не знаю своего шефа…

— В любом случае, — выдержав небольшую паузу, совершенно серьёзно заговорил Суржевский, — личные отношения каждого из нас совершено вас не касаются. Однако понимаю ваше беспокойство, и, более того, ценю. Но не забывайте, что я заинтересован в успехе этой кампании гораздо больше, чем вы. Поэтому даю гарантию, что ни Алиса Александровна, ни любая другая женщина или какие-то ещё факторы личной жизни никак не повлияют на мою работу. И, уверен, если бы вы сомневались в профессионализме Алисы, уже давно отстранили бы её от работы. Но она — отличный специалист. И на вашем месте, я бы не оскорблял своих сотрудников подобными предположениями.

Захотелось расплыться в широкой улыбке чеширского кота. Меня словно за ухом почесали. Эти слова — самая большая похвала от Суржевского за всё время нашего знакомства. Ну, не считая, конечно, его слов, вроде «блядь, Алиса, ты охуенно смотришься в этой позе» или «я готов сутками тебя трахать»… Тоже комплименты…

Проблема только в том, что женщины, как известно любят ушами. Мне проще не думать об Игоре, как о мужчине, если он хамит и грубит, выражает полное безразличие.

А теперь я знаю, что он считает меня отличным специалистом. Господи, как мало женщине надо для того, чтобы поднялось настроение…

Игорь защитил меня перед шефом. Точнее, он защитил себя, но и мне досталась порция его заботы. Понимаю, это ничего не значит, но глупое сердце готово вырваться из груди и упасть на тарелку Суржевского, которую официант только что перед ним поставил.

Еду принесли очень вовремя. У всех появилась возможность подумать, тщательно пережевывая блюда.

Игорь заказал для меня то же, что и для себя — он помнит, наши вкусовые пристрастия схожи. На наших тарелках красовался хорошо прожаренный бифштекс, который окружала солянка из травы и овощей, и в стороне одиноко красовалось нечто, напоминающее пюре.

Понимаю, почему Суржевский выбрал именно это блюдо. Обычное пюре с котлетой, красиво разложенное по тарелкам вместе с петрушкой и помидором.

Для Кости Игорь выбрал птицу, чем, похоже, шефу угодил — тот с аппетитом пережёвывал блюдо.

Несмотря на то, что пюре оказалось не картофельным, еда была довольно вкусной, и я сумела на пару мгновений забыться, пока Костя вновь не заговорил:

— Я собрал информацию о Дугласе Нойнере. Есть кое-что интересное.

Я отложила приборы в стороны, приготовившись слушать. Эта информация действительно может оказаться полезной, поскольку от переговоров с этим человеком зависит, выйдет ли Шведмет в лидеры на западноевропейском рынке. Это уже совсем другой уровень…

Договорившись о встрече с этим человеком, я фактически подарила Суржевскому возможность из миллионера рублёвого превратиться в миллионера еврового. Разница существенная. И спустить эту возможность в унитаз никак нельзя. Только вот есть одно но — этот бизнесмен ни с кем не работает. Но ведь почему-то он согласился с нами переговорить?

— У него есть с десяток партнёров, — продолжил шеф, — и все они примерно одного с Дугласом возраста.

— То есть, — перебила я, — пенсионного?

— Именно, — Костя кивнул. — Вероятно, всех он выбирал не столько по деловым качествам, сколько по личным симпатиям.

— Не думаю, — снова перебила. — Здесь что-то другое…

Мужчины уставились на меня, но теперь я не смутилась, потому что речь пошла о работе.

— Вероятно, Нойнер — человек старой закалки. Из тех, кто ругает молодёжь, считая их всех безолаберными разгильдяями… предубеждения. Понимаете? — взглянула на мужчин. Те ждали продолжения. — Ну, как у Игоря с Европой. Не любит, а работать приходится. Вот и ему, похоже, приходится иметь дела с молодыми. Поэтому согласился на встречу с нами…

— Вы не любите Европу? — удивился Константин, переведя взгляд на Суржевского.

Игорь наградил меня холодным взглядом слегка прищуренных глаз и ответил:

— Да. Не сложились у нас отношения.

Я сглотнула, поняв, что, как и тогда, поздоровавшись с Машей, болтнула лишнего. Со мной так бывает часто — если погружаюсь в работу, могу не заметить.

А потом Суржевский обратился ко мне:

— Ты льстишь Шведмету, Алиса. Двоих из трёх управленцев компании едва ли можно назвать молодыми. Мне сорок три, Романову-старшему — сорок четыре. Может, имеет смысл взять Александра на встречу?

— Нет, — мотнула головой, — наоборот. Для Нойнера это будет слишком. Возможно, он поэтому и выбрал именно вас. Вы ещё не стары, но уже довольно опытны… В любом случае, будем ориентироваться на возраст. Вам будет не слишком сложно — ругать блядскую Европу, поносить молодёжь… Одно и то же. У вас получится.

Махнула рукой и запнулась. Снова ляпнула… Игорь смотрел на меня, ухмыляясь. Надеюсь, не обиделся… Ни к чему усиливать напряжение в наших недорабочих отношениях.

— Тогда тебе, Алиса, надо разукрасить лицо тонной косметики, чтобы выглядеть хоть немного старше. Иначе Нойнер погонит нас с порога — без неё ты выглядишь не старше, чем моя дочь.

— Обязательно воспользуюсь вашим советом, Игорь Сергеевич.

— Он прав, — вмешался Костя. — Я никогда раньше не видел тебя совсем без косметики и с убранными волосами. Ты действительно выглядишь слишком молодо…

Я приподняла брови.

— Эм-м-м, не знаю, как на это реагировать. Наверное, должна воспринимать, как комплимент.

— В целом, да, — кивнул Константин, — но если Нойнер не жалует молодёжь — это минус.

— Я понимаю, это легко решаемо, — бросила взгляд исподлобья на Суржевского и добавила: — Наверное.

На самом деле, я не замечаю особой разницы между мной с косметикой и без неё. Но хорошо помню, как высказался Суржевский при нашей первой встрече. С этой мазнёй на лице выглядишь старше… Как будто в прошлой жизни. И вовсе не со мной.

— Мы не можем упустить Нойнера. Это нужно и вам, и нам. Поэтому должны быть готовы на всё, — Константин подвёл итог разговору и, поднявшись со стула, собрался уходить. — Хорошего вечера.

Я подскочила с такой скоростью, что мой стул чуть не рухнул на пол.

— Я тоже закончила, — практически прокричала, стараясь звучать убедительно. Вот только я почти ничего не съела, о чём довольно громко именно в этот момент пропел мой желудок-предатель.

Игорь неторопливо поднялся со своего места.

— Я закончил. Оставайся и доешь. Хорошего вечера.

Нойнер отменил встречу. Точнее, он её перенёс. Бизнесмену срочно потребовалось вылететь в Россию. Вот так бывает — мы к нему, он к нам…

В любом случае, для нас это не проблема. Впрочем, проблемой для нас не стало бы, даже если б Дуглас Нойнер предложил встретиться где-нибудь в Антарктиде. В купальниках. Или голыми.

Нойнер хотел отложить переговоры до своего возвращения, но я отказалась, полагая, что мы можем вернуться на пару дней в Москву и потом прилететь обратно в Стокгольм.