Стало страшно. По-настоящему. Зачем он встал? Мне было гораздо проще говорить, когда он оставался на месте. Так я могла всё контролировать. Я могла контролировать себя. А сейчас мои эмоции легко могут взять верх над разумом! Чёртовы гормоны! Нельзя быть таким красивым! Высоким, хорошо сложенным… И этот взгляд. Чёрт!

Игорь вышел из-за стола и сделал пару шагов в моём направлении.

Я попятилась.

— Ты пришла поговорить, Алиса?

Суржевский наступал на меня, удерживая взгляд, а я пятилась, судорожно соображая, что делать.

— Нет, я лишь проявила вежливость, — пробормотала, — я пришла вернуть деньги. И я уже ухожу.

Повернулась к двери и дёрнула ручку, но та была заперта.

— Что… что это значит?

Не могу сказать, чего во мне сейчас было больше — негодования, страха или возбуждения. Суржевский был слишком близко…

— Как ты попала на мою вечеринку, Алиса? — услышала вместо ответа.

— Меня пригласил друг, а сам в последний момент не смог пойти, — выдала заготовленную ложь, снова попав в плен холодного взгляда.

— Друг?

Мужчина хмыкнул, а я оскорбилась.

— Почему вы всё время выставляете меня шлюхой? У вас нет права так считать. То, что произошло на балконе, было ошибкой, я была пьяна, вы это знаете…

— Успокойся, красная шапочка, — и Суржевский шагнул ещё ближе. Так, что я почувствовала жар его тела. — Я так не считаю. Из тебя шлюха, как из меня учитель начальных классов.

Его дурманящий запах проник в лёгкие, затуманивая разум. Перед глазами возникла пелена, стирающая всё пространство вокруг. Я видела только Суржевского. Точнее, пульсирующую вену на его шее, которую до покалывания в пальцах хотелось потрогать.

— Что вы, — попыталась заговорить, но вышел тихий писк, — что вы делаете?

— Красная шапочка, не беси меня этим «вы».

И Суржевсккий слегка наклонился, целуя меня.

В меня будто молния ударила. Тело задрожало и отказалось подчинять. Сейчас оно принадлежало Суржевскому. Вот так, в одну секунду.

Он целовал глубоко, властно, без прелюдий. Брал своё, пуская по телу электрические разряды.

Противостоять его напору было невозможно. И, откровенно говоря, в этот момент я об этом даже не думала.

Я сгорала в собственных эмоциях. Низ живота прострелило, после чего там скопилась грузная тяжесть.

Я застонала, когда мужские ладони сжали мои ягодицы, и запустила руки в густые чёрные волосы.

Суржевский издал какой-то звук, похожий на рык, и слегка прикусил меня за губу. А затем спустился к шее, оставляя влажные следы, потянул за высокий ворот, освобождая пространство для своих губ и языка.

Я совершенно перестала себя контролировать. Казалось, его руки были везде. Обжигали, сминали.

Его движения были быстрыми, уверенными, и мне оставалось лишь сдерживать стоны, что удавалось из ряда вон плохо.

Откинув голову назад, чтобы у Игоря появилось больше пространства для манёвров, стукнулась головой о дверь.

Суржевский опустил ладонь на мой затылок и стал поглаживать. Боль отступила, и он тут же сжал руку в кулак, потянув за волосы.

Одним резким движением перевернул меня спиной к себе, заставляя упереться руками о дверное полотно.

Моё платье уже давно было собрано на талии гармошкой, и сейчас Суржевский рванул вниз колготки, заставляя меня задрожать сильнее.

Послышался звук расстёгиваемой молнии, и я закрыла глаза. В ушах зазвенело, но я расслышала шорох фольги, а потом почувствовала ягодицами его возбуждение.

Из глаз посыпались искры, когда Суржевским одним резким толчком вошёл в меня.

Я вскрикнула. Тело наэлектризовалось до макисмума и требовало разрядки. Возбуждение дошло до предела.

Игорь не жалел. Он вдалбливался в меня с такой скоростью и силой, что я билась о твёрдую поверхность, но это не помешало мне буквально через минуту почувствовать, что сейчас это произойдёт. Тело напряглось, и я сильнее прогнула спину, достигнув наивысшей точки. Громко, протяжно простонала и обмякла в крепких мужских руках.

— Блядь, — Суржевский выругался в самое ухо, — красная шапочка, ты уже кончила.

Он вышел из меня, и, повёл к столу.

Разложив моё всё ещё лёгкое после бурного оргазма тело на столешнице лицом вниз, снова ворвался в пульсирующую глубину, заставляя громко выдохнуть.

Суржевский двигался мощно, широко, задевая самую чувствительную точку. Его руки мяли ягодицы, гладили спину.

В какой-то момент я почувствовала, что возбуждение вновь накрывает с головой.

Хлюпающие звуки моего позора наполнили помещение, но в этот момент мне было абсолютно плевать.

Я была готова снова взорваться, но чего-то не хватало.

Игорь опять вышел из меня, оставляя вместо себя холодящую пустоту, и быстрыми рывками стянул колготки, для чего пришлось сначала снять сапоги. Я ему не помогала. Была не в состоянии самостоятельно шевелиться. Я даже думать не могла.

Освободившись от мешающего элемента одежды, Игорь приподнял мою ногу, согнув её в колене, уложил на стол, и снова толкнулся в меня, вышибая весь воздух из лёгких. А потом его рука опустилась вниз, к самому чувствительному месту, которое уже давно набухло.

Пара движений, и я снова взорвалась, распадаясь на части. Игорь толкнулся ещё несколько раз, и я почувствовала, как он наполняет презерватив, пульсируя.

Несколько долгих минут мы не двигались. Я лежала, распластанная на рабочем столе мужчины, глубоко дыша. Подо мной шуршали какие-то документы, холод поверхности медленно, но верно приводил в себя.

Суржевский вышел из меня и, судя по звуку, стянул презерватив.

Оставив одну ладонь на моей ягодице, Игорь продолжал удерживать меня в том же положении, а сам потянулся к ящику стола, достал оттуда салфетки и вытер мои бёдра.

— Ты так сильно течёшь, красная шапочка.

Снова бросило в жар, только теперь не от возбуждения, а от стыда.

Мужчина отстранился, и я быстро встала, натянула платье до самых колен, подняла с пола колготки и прижала к себе, словно пыталась прикрыться.

Игорь скрылся за какой-то дверью, давая мне возможность одеться. Суетясь, не сразу справилась с и без того нелёгкой задачей.

Только я застегнула молнии на сапогах, вернулся мужчина.

Он выглядел так, будто только что с показа мод, где выступал главной моделью, в то время как я была растрёпанной и изрядно помятой.

— Где твоя дочь?

— Что? — переспросила полушёпотом.

— Дочь твоя где? — чуть громче повторил мужчина.

— В деревне с бабушкой, — ответила, совершенно не понимая, почему его это интересует.

— Тогда поехали.

И Игорь, схватив под локоть, повёл меня прочь из офиса.

— И куда вы поехали? — Алёна, казалось, находилась в предобморочном состоянии от моего рассказа.

Подруга задавала все вопросы ровным безэмоциональным голосом, а её глаза напоминали блюдца, на которых сейчас остывали наши напитки.

Моя смена в Домовом закончилась, и теперь мы сидим здесь же, беседуя. Ну, как беседуя. Я рассказываю о том, что произошло вчера, а подруга ахает и охает.

— К нему, — ответила, и опустила взгляд на свой кофе, начав водить указательным пальцем по ободку белой кружки.

— Матерь божья, — прошептала Алёнка. — Это же просто… Это просто… Я не знаю, что сказать… Честное слово, я такого не ожидала. Это ж как в кино… В этом, как его… пятьдесят оттенков серого! Серого волка! Он тоже извращенец? Что дальше-то было?

Кровь прилила к лицу, окрашивая щёки алым цветом. Вспоминая о том, что и как именно было дальше, другой реакции и быть не может.

Между ног до сих пор саднит, всё тело ломит.

Суржевский оказался невероятно выносливым и требовательным. К полуночи у меня уже просто не осталось сил, но он мучил меня ещё около часа. Доводил до изнеможения своими изощрёнными ласками, исследовал каждый сантиметр моего тела, ставил в разные позы и брал грубо, сильно, заставляя кричать. Я со счёту сбилась, сколько раз кончила.