Шамиль наклоняется ниже. Опаляя горячим дыханием щёку.

— Скажи: Хозяин, я буду послушной. И я отпущу тебя, — он задевает губами мочку, и по телу пробегают разряды тока.

Я больше не могу это терпеть. Лучше бы он меня бил. Это не казалось бы настолько унизительным, насколько невыносимо ощущать постыдное возбуждение.

Понимаю, что трусики сильно намокли. Клитор пульсирует, и мне нестерпимо хочется коснуться его, потереться, сжать бёдра, но получить разрядку.

Облизываю пересохшие губы, повторяя про себя произнесённые им слова.

Мне совсем не нравится вкус вертящейся на языке фразы. Если он Хозяин, то кто тогда я? Его вещь…

Нередко в моей жизни возникали безвыходные ситуации. Но именно сейчас, когда меня пригвождали к полу девяносто килограмм мышц, выбраться из-под которых возможно только оставив на этом полу свою гордость, я растерялась.

Он не отпустит, даже если сюда зайдёт кто-то из его гостей. А значит, кричать и просить о помощи бесполезно. Ян перед своим Хозяином явно струсит. Засунет язык в одно место, как вчера в ресторане. А этот так называемый брат не встанет на сторону незнакомки.

Молчание затягивалось, а прикосновения пальцев, блуждающих от ягодиц и выше по позвонкам, не прекращались. Кожа покрылась мурашками. Тело требовало продолжения и чего-то ещё, мне пока незнакомого. Я вдруг ощутила себя почти полой. Пустой. И знала, что Шамиль мог бы помочь заполнить эту пустоту. Только для него это развлечение. Забавная игра с не менее забавной зверушкой.

Мужчина определённо знает, какие точки следует нажать на женском теле, чтобы вызвать нужную реакцию. А я ведусь против воли.

Злюсь. Впиваюсь в нижнюю губу зубами, надеясь привести себя в чувство. Перестать быть такой размазнёй.

Превратилась перед ним в желе. Растеклась по полу. Меня теперь можно тряпочкой собрать и выжать в сточную трубу.

Во рту разливается неприятный привкус железа.

— Хозяин, я буду послушной, — произношу сухо, словно стоя у доски на уроке алгебры.

Стараюсь абстрагироваться от сказанных слов. Но ничего не выходит. Они уже выжгли во мне дыру.

Подчинилась — значит сдалась.

Ощущаю, как мужчина вновь наклоняется. Совершает характерное движение бёдрами. Его брюки соприкасаются с моим задом, и в меня впечатывается что-то очень твёрдое. Прямо меж ягодиц.

— Неубедительно. Повтори так, чтобы я поверил, — и очередная насмешка срывается с его губ.

Я фантазирую о том, как может выглядеть его улыбка. Потому что никогда её не видела. Наверняка это впечатляюще. До дрожащих коленок и истомы внизу живота.

В очередной раз неудачно пробую выбраться из-под него. И тут же его тело откликается на мою попытку. Каменеет.

— Ещё раз так сделаешь, я решу, что ты хочешь продолжения, — очень серьёзно произносит он мне в ухо.

Глубоко вбираю в лёгкие воздух, со всей решительностью намереваясь завершить изощрённую пытку.

— Хозяин, я буду послушной, — повторяю мелодично, почти веря в собственные слова.

Проходит мгновение. А затем пальцы, удерживающие запястья, ослабляют хватку. Вдруг понимаю, что меня уже никто не держит. Шамиль легко поднимается на ноги.

Отползаю крабиком, перекатываясь на спину, спешно натягивая свои штаны.

Мне бы хотелось вцепиться зубами в его глотку и вырвать кадык. Дать пощёчину и проехаться коленкой между ног. Кричать, топать ногами, показывая негодование. Только это ни к чему хорошему не приведёт. Посягательств на своё священное тело он не простит. Чую грань, через которую не стоит переступать. Иначе вышвырнет, как ненужный мусор, и тут же забудет. Но ничего, когда-нибудь он расплатится по счетам.

Эти мысли позволяют мне расслабиться.

Смотрю на Ямадаева сверху вниз, упершись локтями в пол.

Останавливаю внимание на ширинке. Возбуждение мужчины очевидно. Что ж, один — один.

— Знаешь, Хозяин, — скольжу взглядом от его члена, отчётливо прорисовывающегося через ткань брюк, к глазам, наблюдающим за мной. Мои губы ломает наглая улыбка. — После такого мне положено повышение и прибавка к жалованию.

Шамиль опускается на корточки. Морщась, поправляет ткань брюк, не рассчитанную на такие объёмы.

— Маугли, — его тягучий, как разогретый мёд, голос ласкает мою кожу, пробираясь в самые трусики, отчего приходится подобраться, насупиться, — если ты готова мне прислуживать, то становись на колени и продолжим. Только не рассчитывай на повторение.

Мои глаза сужаются до узких щёлочек.

Хочется выругаться сквозь зубы. В голове роятся матерные словечки, одно грязнее другого. Как и его мысли.

— Не хочу, — выплёвываю, отползая от него подальше.

Этот человек слишком сильно действует на меня. Мне нужно оказаться от него как можно дальше. Потому что он распространяется, как радиация. Чем дальше от него — тем безопаснее моя шкурка.

Шамиль отходит. Отворяет дверь.

— Убирайся отсюда.

Забираю потерянный тапок и, хромая, вылетаю в гостиную. Безумным взглядом смотрю на бледного Яна, пытаясь представить, что он мог слышать. Брат Шамиля со странным интересом изучает меня. На его губах скользит лёгкая, едва уловимая улыбка.

— Ян, отвези домой. Пожалуйста.

Мой собственный голос — предатель. Даже если мужчины ничего не слышали, то хриплые интонации и лихорадочный взгляд выдают моё позорное возбуждение с головой.

Ян, будто очнувшись ото сна, резко поднимается на ноги. Он бледный. Мне даже кажется, я могу разглядеть бисеринки пота на его лбу. Похоже, его тоже пытали. Только иначе. На мой счёт.

Не найдя на выходе своей обуви, я понимаю, что мне придётся топать в пропитанных кровью домашних тапочках.

— Не переживай, тут неподалёку припаркован мой автомобиль. Я помогу, — раздаётся где-то рядом голос Яна.

— Спасибо, — киваю ему.

Стоило выйти на порог, как молодой человек подхватил меня на руки.

Вцепилась в его шею, рассматривая парня. Красивый безумно. Только его близость не рождает во мне абсолютно никаких эмоций. Вот же чёрт.

Ян бережно размещает меня на переднем сиденье. Застёгивает ремень безопасности. Раненая стопа пульсирует, и я, недолго думая, закидываю ноги на приборную панель.

— Прости. Иначе салон машины будет весь в крови.

Парень выглядит отстранённым. Раздражённым.

Заводит крутую тачку и выруливает с территории особняка Ямадаева.

Чем дальше мы уезжаем, тем более напряжённой становится тишина. Не знаю, о чём там думает Ян и на что он дуется. Мне это совершенно безразлично.

Ревнует к Шамилю? Смешно.

Если никто из этих людей не в курсе моего предательства, значит, я попала в неприятности не по собственной вине. А по их.

— Расскажи, что вчера произошло, — прерываю молчание, смотря прямо перед собой.

Ян некоторое время молчит. Видимо, подбирая слова.

— Вчера из кабинета Шамиля пропали важные документы. Камеры не работали. Никто из посторонних туда пройти не мог. Только сотрудники. А ты у нас новенькая, и Хозяин был уверен, что это твоих рук дело.

Перевариваю информацию.

Теперь понятно, почему Шамиль приехал к нам в ресторан. Вероятно, действительно планировал пытать.

— И что же меня спасло? — поворачиваю лицо к Яну.

— Он бы убил тебя не раздумывая, Лиса, — отрывая на мгновение взгляд от дороги, доносит парень до меня эту мысль, — его бы ничего не остановило, реши он, что ты украла те документы. Только сначала долго пытал бы тебя. И не один. Вчера в его доме находилось достаточно тех, кто лично заинтересован в поимке воришки.

Значит, вчера меня везли на прилюдную казнь.

По коже проходит холодок. Умереть за собственный косяк не так страшно, как за чужой. Испуганно сглатываю слюну.

— Я нашёл сбой в программе безопасности клуба. Во время взлома его кабинета ты находилась на своём рабочем месте.

Ох, етижи-пассатижи.

— Я-ясно. Спасибо, Ян.

И вчерашний вечер раскрашивается уже новыми красками. А масштаб опасности — новыми объемами.