И она тоже хороша. Лучше бы спрятала глаза. Убежала, свалила. Невыносимо… Разве смотрят на врага так, будто он имбирь, вяленый в сахаре?

— Извиниться не желаешь? — задаю резонный вопрос.

Эта девка меня просто убивает, она возбуждает физическое влечение и одновременно рождает какую-то дебильную интеллектуальную интригу. Что за тайны хранятся в этой хорошенькой блондинистой головке?

— Обычная самооборона, Александр Александрович Глазунов. Ничего личного. Не берите на свой счёт. Рада, что с вами всё хорошо.

— Мы снова на вы?

— Так я подчеркиваю действительное положение дел между нами.

— Бухгалтерша, значит?

— Я? — заливается смехом. — Нет, конечно! Разве можно представить меня за столом и с цифрами? Я к маме приходила, она у меня тут преподавателем работает на кафедре учёта, анализа и аудита.

— На ты опять будем, не дури.

Она пожимает плечами.

— Вот маме пирожков отнесла, сейчас к бабушке пойду.

— Опять врёшь! — Двинувшись к ней, хватаю сумку, роюсь. — Постоянно лжёшь, как кандидаты, блдь, в президенты. — Достаю зачётку, конспект, читаю: — Воронцова Елена, студентка второго курса БА-2. К маме она пришла! Считай, что я твой серый волк!

Мы взираем друг на друга, всматриваемся в каждую деталь. Даже шум улицы вокруг как будто капельку глохнет. Меня окружает ватная тишина, пропадает обычный гудёж машин и людской гвалт. А девчонка меняется. Осмотревшись, делает шаг ближе. Лена оборачивается несколько раз подряд, словно испугавшись, что кто-нибудь может нас услышать.

Я стою на месте. Заворожённый увиденным, испытывая разрыв шаблона. Куда делась стерва? Поднимаю глаза и тут же натыкаюсь на взгляд полный страсти, волнения и тревоги. Молоденькая, нежная, беззащитная, просто играла, и не более.

— Ты что, совсем дурак отбитый, Глазунов? Неужели ты не понимаешь, что он убьёт тебя, пристрелит как собаку. Ты чего ко мне привязался?

— А сама куда полезла? Думаешь, он долго терпеть будет? Порвёт тебя, так что жить не захочется!

Замираю на секунду, впадая в ступор. Вот это да. Девчонка сейчас совсем другая. Добрая, как будто, искренняя. Смотрит на меня огромными глазищами, ресницами хлопает, точно и вправду переживает за мою судьбу.

Такой она мне нравится ещё сильнее.

Поцеловать её хочу! И плевать, что она отбиваться будет. У меня от неё крышу рвёт со страшной силой. А сейчас особенно, настолько она в этот момент ранимая, светлая, юная. Не Баба-Яга со стажем, а обычная молодая принцесса, у которой губы как дикие розы, и вообще… Мой темперамент танцует танец шаманов Крайнего Севера, абсолютно готовых к любому виду спаривания… Потому что она такая хрупкая, такая импульсивная, горячая, остроумная, и в фигуре ни одного изъяна… И насрать, что фурия.

Тащу к себе, отбросив сумку в сторону. В лужу, на асфальт. Она мычит мне в губы, отбивается. Сжимаю её, как утопающий стискивает пальцами держащийся на плаву обломок яхты.

— Идиот! — Лупит меня Лена, вырывается.

Не даёт себя целовать, благо мозгов у неё побольше. Выкручивается. Мы на улице! Все видят! Все поймут. А я как кроманьонец, питекантроп, неандерталец, всех и не вспомнить.

Флешка, чужие паспорта, пропавшая сестра, попытки попасть на конкурс к Попову!? Миллион вопросов. Она что-то знает… Она маленькая хитрая лиса, пробравшаяся в нору грозного медведя. Мне нужно с ней поговорить, начать сотрудничать. Но я не могу… Я не в состоянии себя контролировать… Первый раз так сильно зацепило, даже в восемнадцать получалось, а сейчас нет.

Всё потом! Главное — сладость её губ и нежность белоснежной кожи. Все мои мысли заполняют воспоминания о её вкусе и запахе, не позволяя сосредоточиться на цели. Не получается у меня держать голову холодной. Чересчур сильно шкалит рядом с ней.

Убегая, Лена отпихивает меня в сторону. Тяжело дышу, но не двигаюсь с места. Просто слежу за девчонкой. Вижу джип на противоположной стороне улицы, преграждающий ей дорогу. Как же я сразу не допёр? Как не додумался, что Попов или соратники заезжают за ней после учебы? Дурак и действительно идиот.

Иду к своей тачке. Падаю на сиденье. Стучусь лбом об руль. Не могу поверить, что это происходит со мной на самом деле. Вляпался по колено. Не оттереться. Какая к черту месть? Я вообще не могу себя контролировать.

И пока я злюсь и гоняю в голове мысли, слышу громкий стук в окно авто. Резкий, рваный, несдержанный. Рядом с машиной стоит какой-то бугай. Я опускаю стекло вниз. Собираюсь что-то сказать, но он разговаривать не намерен. Просто поднимает руку, направляя мне в лицо чёрное зияющее дуло глока. Помнится, Антоха говорил, что это один из лучших пистолетов в мире.

Это доли секунды. Бугай ухмыляется, ощущая себя победителем. А я просто наклоняю голову, уворачиваясь от выстрела, и пуля попадает не в голову, как было задумано, а резво впивается в область плеча. В меня никогда раньше не стреляли. Ощущение впечатляющее.

Боль резкая и отчётливая, пронзительная и яркая, просто до потери сознания. Чувствуется жжение во всей правой стороне тела. Ломота горячей волной растекается по всему организму. И даже кажется, словно выкручивает в обратную сторону, как будто я гуттаперчевый.

На самом деле у меня очень маленький шанс не получить вторую в лоб. Просто мизерный. Ай, чего душой кривить, да нет его у меня.

Бедная моя многострадальная башка. Или тупая задница. Вечно ввязываюсь в какие-то переделки. И ладно бы повод был серьёзный. Любовь всей жизни, ребёнок, мать с отцом, а то ведь девка, обычная полузнакомая смазливая девица. Но мне, блин, припёрло, и теперь я истекаю кровью.

Но всё-таки время есть и, дёрнув ручку на себя, толкаю дверь наружу. Справляюсь, несмотря на резь и головокружение.

Но мне бы не хватило времени. Конечно, не хватило бы. Однозначно. Сто процентов. Я бы получил пулю в лоб, если бы не она.

Бугай бы успел, перезаряжать-то не надо, просто нажать на курок. Но она зачем-то меня спасла.

— Сука! — хрипит бугай, он же водитель, он же милый джентльмен, заехавший за моей с Поповым Хелен.

Она, юная и бесстрашная, глупая и отчаянная, красивая и разъярённая, зачем-то, рискуя жизнью и положением рядом с Коленькой, треснула буйвола своей сумкой с учебниками по башке. И он согнулся, схватился за волосатый кочан, потерял сноровку и цель в жизни. Всё, его уже не интересует ничего, кроме как удавить гадину, посмевшую мешать ему.

Моя ты прелесть. Могла бы убежать, скрыться, сидеть смирно на заднем сиденье, ведь Коля не простит. Это конец, понятно же, что она должна быть на его стороне. Но она предпочла спасти меня. Ей не всё равно. И не подумала даже, прискакала буквально за секунду.

От этой мысли за спиной тут же пробиваются изогнутые законцовки крыльев, как у самолётов. Открывается второе дыхание, и всё внимание находится теперь на решении проблемы. Спасти её, вызволить себя, нас уберечь для продолжения банкета.

Да, всё это развёл я, но что я могу поделать, если тупо хочу её себе?

Зарычав, вываливаюсь наружу и, извернувшись, с силой бью пидора здоровой рукой в живот. Он теряет пистолет и чувство собственного достоинства, кряхтит и жмурится как баба. А Хелен смотрит на меня в ужасе, плачет, кривится, негодует. Психует, топая ножкой. Как там говорится? Чем больше женщина стонет по ночам, тем меньше она ворчит днями?

Вот уж правильно. Вот вылечу все свои повреждения и заставлю Хелен скулить от радости.

Но у нас опять есть только доля секунды. Потому что удар под дых, ну это не сравнимо с дыркой в руке и раной на башке. Просто мужик этот дебил и очень туго соображает.

Завыв громче и отчётливее, будто на поминках, Воронцова делает правильный выбор и бросается ко мне в машину. А я, моргнув от дичайшей боли, изо всех сил делаю вид, что супермен. Антоха бы мной гордился.

Сжав зубы, резко захлопываю дверцу и давлю на газ, дёргая тачку с места.