Мне так невыносимо страшно, что бешено бьющееся сердце в любую секунду может прорваться наружу сквозь прочный каркас грудной клетки.

А потом я слышу журчание воды.

Взгляд сначала цепляется за открытый кран раковины, ползёт в сторону к пугающе большим ладоням, оценивает массивные стильные часы на широком запястье и, наконец, фокусируется на полной картинке.

Мужчина.

Высокий брюнет в белоснежной — даже глаза режет — рубашке, которая натягивается на стальных мышцах от каждого движения.

Он тянется за полотенцем, а я разглядываю раскачанную спину, что переходит в крепкие бёдра.

— Я твой взгляд даже так чувствую, — низкий, с хрипотцой голос разрывает тишину, а у меня мурашки по коже от этого хищного тембра.

Молчу.

Сильнее сжимаю зубы, чтобы не ляпнуть какую-нибудь глупость, и наблюдаю за каждым движением мужчины, чья энергетика легко может продавить до болезненных спазмов во всём теле.

Он поворачивается, так и не дождавшись какого-либо ответа, и делает несколько шагов в сторону выхода.

Ни за что!

Вскакиваю резко, ладонью в стену упираюсь — меня ведёт так, что без опоры я тут же рухну не слишком элегантным мешком — и перекрываю своим телом дверь.

— Нет, — одни хрипы вместо звуков.

— Нет? — мужчина иронично выгибает брови и подходит так близко, что я могу разобрать апельсиновые нотки его парфюма.

— Нет.

— Что это на тебе? — поддевает верх пижамы и немного тянет на себя.

— Пижама, — само с языка срывается.

— Оригинально. Так почему «нет», девочка? — нависает хищником, кулаки свои огромные по обе стороны от моего лица упирает.

У меня дыхание сбивается.

Опять губами, как рыбка, воздух хватаю, но внутрь не получается затянуть.

Мужчина хмурится. Отстраняется немного, в глаза мои вглядывается, пытаясь душу через них вывернуть.

— Успокойся, ладно? — отступает, лишив меня тёплой ауры, но это помогает. — Всё-всё, дыши. Просто сделай один вдох.

Это срабатывает.

Мне удаётся постепенно вернуть контроль над телом. Лёгкие до сих пор горят, но я хотя бы не плыву сознанием от нехватки кислорода.

— Выпустить меня не хочешь? — опять лёгкая полуулыбка.

— Нет, — отрезаю слишком резко. Повторяю одно и то же. Словно мне программу компьютерную в голову вшили.

— Давно я от женщин столько рад подряд это слово не слышал, — в краску меня вгоняет своим подтекстом.

Лицо моё разглядывает, ключицы. Взгляд опускает, после чего я смешок наглый улавливаю.

Совершенно забыла, что бельё под пижамой отсутствует.

— Может, всё-таки «да», девочка? — руку протягивает и костяшками скользит по напряжённой твёрдой вершинке моей груди. — Горячее протяжное «да». С губ твоих срываться начнет, когда я ниже трогать буду.

С той стороны кто-то резко дёргает дверь, выламывая замок из пазух.

Я лечу назад.

— Девочку надо отпустить, — незнакомец вступился за меня после вскрика, когда один из похитителей удержал меня от падения за руку, сильно сжав пальцы на покалеченном стяжками запястье.

В некоторых местах от трения лопнула кожа, образуя не очень приятную бордовую корочку.

Неприятные болезненные ощущения продолжали волнами окутывать тело. Я зашипела, когда мужчина в чёрном дёрнул мою руку ещё сильнее в ответ на слабые попытки освободиться. Выкрутить запястье из такой хватки было невозможно, но я отчаянно надеялась на ещё один кусочек торта под названием «Везение».

Увы.

— Это хозяйское поручение. Сука сбежала, а я не намерен огребать. Сладкая киска того не стоит, — боже, скажите кто-нибудь недоумку о том, что ему необходимо вымыть рот с двойной порцией мыла. Настолько отвратительно звучат его попытки унизить женщину кошачьей породой. — Я тебя предупреждал, — обратился уже ко мне, оттеснив к стене своим телом. Следом возле лица блеснуло лезвие.

Я закричала.

Заверещала во всю глотку, стараясь привлечь к себе внимание толпы, но люди были слишком увлечены алкогольно-метамфетаминовыми парами дыхания друг друга — ко мне никто даже не повернулся.

Шею резануло жалящим укусом.

А после мою частоту громкости перебил вой раненой гиены. Захотелось закрыть ладонями уши, словно так я могла бы оказаться в персональном нерушимом домике. Как в детстве. Когда эта отмазка срабатывала в девяти случаях из десяти.

— Почему никто не хочет понимать с первого раза? — мужчина в белой рубашке, который пару минут назад трогал меня до предательских мурашек, как-то слишком устало выдохнул вопрос в мою сторону, улыбнулся и выпустил из захвата моего похитителя.

Похитителя с торчащим из плеча ножом его же собственной коллекции.

Каким характером должен обладать человек, способный вот так просто продырявить пусть гнилое, но живое существо?

В общественном месте. Под камерами. Без какого-либо промедления.

Загнать нож в руку и еще, кажется, провернуть рукоять вокруг оси градусами полного круга.

Мои покалеченные запястья отмщены. За губу только я бы добавила коленом по органу, защита которого так волнует всех мужчин.

— Ты в порядке? У тебя кровь, — осторожно обхватил мои скулы пальцами и заставил чуть наклонить голову, чтобы в свете прожекторов рассмотреть царапину, алая капля из которой пачкала кожу, стекая к округлому вороту пижамы.

— У него тоже, — вырвалось из-за раскаченных нервов.

— На него мне плевать.

— А на меня?

— Ты забавная, — опять эта дьявольская мягкая улыбка на полных мужских губах, четко выделяющихся примерно недельной колючей щетиной.

Забавная.

Я — забавная.

Так можно сказать про обезьянку в юбке, с которой любой желающий может сфотографироваться за пару шелестящих купюр.

Только банана в руках и не хватает.

— Хочу стереть сегодняшний день из памяти и оказаться в своей постели, — у меня руки дрожали от страха так, как даже перед самым сложным экзаменом не тряслись.

— Как тебя зовут? — отрицательно мотаю головой. Никакой личной информации мужчине с привычками профессионального киллера. — Боишься? — а вот теперь соглашаюсь. — Меня?

— Не знаю… — вытягивает ответ своим гипнотическим взглядом ярких вспышек золота на тёмной радужке.

— Я не сделаю тебе больно.

Хочется верить.

Но в моем положении приходится быстро задушить мелькнувшую в сознании мысль. Нельзя, Рори, быть такой наивной дурой.

Откуда-то со стороны до моих ушей доходит очередное подстреленное блеяние. Кошу взгляд в уголки собственных глаз и замечаю похитителя, который пытается зажать кровавую рану на плече, пока под ним не образовалась приличная лужица. Подозреваю, вытаскивать нож — дело не из приятных.

— Не попутал, Мир? Я же свой. Талиб задание дал — какие ко мне вопросы? Дрянь из-под охраны сбежала, её бы и пальцем никто не тронул до разговора с хозяином.

— Врёшь! — зло бросаю в ответ на открытую провокацию.

— Что он тебе сделал, маленькая? — мужчина, закрывший меня своим телом от внешнего мира, вновь заставил посмотреть в глаза.

Он гладил мою щёку стёсанными — я только сейчас это заметила — огрубевшими костяшками, кулак свободной руки уперев в стену по правую сторону от моего лица. Если я задумаю обхватить пальцами его бицепс, у меня ничего не выйдет. Даже кончики не сомкнутся.

Я хочу отшатнуться. Честно. Хочу сбросить его руку, хочу перестать чувствовать обжигающее тепло его груди, хочу назад свои ровное дыхание и пульс нормального ритма.

Только в данную секунду меня не слушается ни один нерв словно проклятого тела.

— Чё ты с ней церемонишься? Отошёл бы лучше, мне шефу девку доставить надо. Ты сам знаешь, он ждать не любит.

— Если ты ещё хоть раз откроешь свой поганый рот в сторону этой девушки — родным придётся заказывать стоматологическую экспертизу, потому что иначе твоё тело невозможно будет опознать, — мужчина ни на секунду не отводит глаза от моих, так что создается ощущение угрозы в мой адрес. Вздрагиваю. — Тише, девочка. Это было не для тебя.