Дамир зацепил пояс и потянул его на себя, а я вцепилась в него изо всех сил, словно от сохранности узла зависела моя жизнь.

— Подожди… Подожди, Дамир…

Только вот он, кажется, не слушал, потому что в следующую секунду я сидела на столешнице, а мои ноги самым провокационным образом раздвигали.

— Дразнишь меня с самого первого появления. Хочу тебя, девочка, — горячо выдохнул мне в губы и закружил мой мир своими прикосновениями и жаркими влажными поцелуями в шею. — Не сопротивляйся, маленькая…

— Дамир, стой, не надо… Хватит, ну пожалуйста…

По всей видимости, ему надоело слушать мой треп, так что он просто запечатал мой рот ладонью и продолжил распутывать пояс свободной рукой.

Ладно, я пыталась достучаться до него цивилизованно, моя совесть чиста.

— Бл… — Дамир сдавленно выдохнул и от души выругался, когда я резко подняла колено. — Давненько я по яйцам не получал.

Он отошел, а я тут же спрыгнула и оказалась по другую сторону столешницы, запахнув на себе халат. Если бы где-то поблизости был второй такой же — я бы и в него завернулась для надежности.

— Ты не думаешь, что ломаться уже поздновато?

Я ударила его в пах, а он улыбается и сверлит меня странновато теплым взглядом, словно хулиган из старших классов, который только что зажимал понравившуюся отличницу в туалете и ловил её стоны губами.

— Я думаю, что в твоём возрасте уже можно научиться себя контролировать, — жалю его глупой издевкой, намекнув на нашу разницу, а он еще шире улыбается и сканирует возможные пути моего отступления.

Дернусь влево — там холодильник, который помешает мне быстро преодолеть расстояние до двери. Вправо — кухонный уголок и тупик в виде массивной фигуры Дамира.

Готова признать, что я какая-то не очень умная, раз добровольно загнала себя в лабиринт без выхода.

— В моем возрасте? Хочешь сказать, я слишком старый для тебя? — активно киваю в ответ и прикусываю губу, потому что ну просто невозможно сдержать улыбку иными способами. — Во-первых, не старый, а опытный, а во-вторых…

Дамир делает вид, что задумался, я расслабляюсь и упускаю момент, когда он резко дергается ко мне и вновь ловит капканом своих рук.

— Попалась.

— Старый-старый-старый, — поддаюсь своим эмоциям и специально дразню его, не отрывая взгляда от приподнятых уголков его губ.

— Готов прямо сейчас продемонстрировать все плюсы секса со взрослым мужиком. Я, в отличие от твоих сопляков, думаю не только о собственном члене.

Самый момент для признания, но я была бы не я, если бы выбирала варианты, которые подкидывает мне здравый смысл.

— Выходит, что я — соплячка? — развиваю эту его тему и прищуриваю глаза, мигом стерев улыбку, словно я вот-вот возьмусь в истерике бить тарелки и осыпать Дамира проклятиями самых древних племен планеты.

Он даже немного хмурится в первые секунды, но, как говорится, опыт.

— Вредная маленькая заноза, — разгадывает мой план, и тут же на заднице оказываются сразу обе ладони. — Нежная девочка. Такая отзывчивая… — ведет носом по моей шее и слишком собственнически мнет ягодицы, пока я хватаюсь за улетающие крупицы твердо стоящей на ногах реальности, где нам не стоит этого делать.

Точнее не стоит мне, потому что я все еще уверена — Дамир отряхнется от своего наваждения после того, как мысленно поставит галочку рядом с моим именем, а я буду пробовать учиться с кем-то другим и на протяжении всей жизни проваливать эти уроки.

— Дамир, послушай меня. Давай ты все-таки рассмотришь вариант встретиться с этим твоим итальянцем? У тебя же там наверняка будет куча охраны. Я не хочу, чтобы из-за меня ты упускал такой шанс… — обхватываю ладонями его лицо и заставляю слушать все, что я пытаюсь до него донести. — А я могла бы притвориться твоей женой. Или невестой. Тем, кем скажешь. В благодарность за помощь.

Сама не верю, что предлагаю это, но почему-то мысль о Дамире в роли только моего мужчины, официально, греет душу.

— Я готов пойти на это хотя бы ради законного права трахнуть свою милую женушку после всего цирка с открытием.

А я думаю о том, что яркая маленькая жизнь с Дамиром рядом может стать самым важным, что у меня когда-либо было.

Я была похожа на фею.

Правда.

Мне кажется, крестная из так любимой девочками «Золушки» не смогла бы справиться лучше Дамира. Уж не знаю, что за волшебные пчелки на него работают, но моё платье для вечера открытия было таким фантастическим, что я вот уже минут двадцать просто кружусь перед зеркалом и рассматриваю это пудровое облачко струящейся, невероятно нежной наощупь ткани.

Юбку, идущую воздушными волнами от тугого корсета, украшают цветы, которые в первые секунды казались мне натуральными. Это настолько тонкая работа, что мне даже дышать рядом с коробкой, где оно лежало, было страшно — я наворачивала круги вокруг, протягивала ладонь и замирала подушечками пальцев над платьем, решившись коснуться его лишь после нескольких попыток.

— Ты точно уверена, что мне не нужно вернуть Алину? — в комнату неожиданно заглянул Дамир, и я резко зачем-то дернула плед с кровати, заворачивая в него всю красоту подаренного мужчиной платья.

Алина — профессиональная помощница при подготовке к светского рода мероприятиям, с которой мы не смогли найти общий язык, потому что она тут же попыталась наштукатурить моё лицо тремя слоями непонятно чего. И это для начала.

Не хотелось мне весь вечер беспокоиться за отвалившиеся кусочки тонального крема и мучиться от неудобной прически, в которую Алина, если судить по её взгляду, точно превратила бы мои волосы. Тонна лака для волос, шпильки по кругу… Нет, все это сюда не подходило.

Нежность… Она в другом.

В легких волнах, которые я сотворила своими умелыми ручками при помощи украденного у неё утюжка для волос. В едва тронутых тушью ресницах и оттеняюще розовой помаде. Я наносила её пальцами, потому что мне не нужен был слишком плотный слой.

— Уверена. А ты? Она та-ак на тебя смотрела, что гораздо охотнее помогла бы застегнуть рубашку, а не нанести макияж, — и только после того, как я сказала это, поняла, что в моих словах очень четко проскальзывают злобные ноты ревности.

И Дамир тоже их уловил — его губы тут же расплылись в довольной ухмылке кота, которого только что накормили вкусной жирной сметаной.

— Ты такая милая, когда ревнуешь, — он подошел совсем близко и дернул плед из моих рук. Спустил с одного плеча лямочку, что держалась там на честном слове, потому что я еще не до конца затянула шнуровку на спине, и прижался губами к тут же вспыхнувшей искорками коже, ладонью на пояснице не позволив мне отодвинуться.

А заодно и придерживая меня, потому что колени предательски дрожали, а воздуха резко стало мало — та его часть, которая осталась, обжигала, так что дышать становилось все тяжелее.

— Я не ревную. Было бы к кому, — вытолкнула и тут же пожалела об этом. Не надо было оправдываться. Это слишком выдает истинные реакции.

— Ревнуешь, малыш. Мне приятно, — заурчал куда-то в шею, а потом стер мою помаду своими настойчивыми губами.

Я даже оттолкнуть его не могла, потому что он поймал мои ладони и сжал пальцы на запястьях, заранее предугадав все, что я захочу сделать.

— Тише, маленькая фурия. Есть риск испортить твоё платье, так что не советую и дальше меня провоцировать. Лучше помоги с галстуком.

Мне пришлось встать на носочки. Ни за что не признаюсь Дамиру, но мне до безумия нравится чувствовать себя такой маленькой рядом с ним. Такой хрупкой.

Поддаюсь порыву и прикладываю свою ладонь к его. Улыбаюсь, потому что это смотрится настолько нелепо, что со стороны на его фоне вообще вряд ли можно мою руку признать рукой взрослого человека.

— Ты такой огромный… — взволнованно выдыхаю и тут же опускаю взгляд. Не хочу встречаться с его глазами, в которых отражается мой совершенно внезапный нелепый восторг.