Поэтому пришлось отказаться от первоначального плана строительства телеги, думать что-то другое. В конце концов, Виталя предложил просто привязать веревки к ногам мертвого Большого Брата, и тащить его, благо, длинная шерсть должна была обеспечить оптимальное скольжение. Но когда мы обвязали их вокруг коротких, толстых ног, и для пробы попытались сдвинуть тушу с места, я понял, что легче тащить груженный кирпичами "ЗИЛ", у него хотя бы колеса есть, чем эту махину. Еще пять минут ушли на яростные упреки, в процессе которых мы с Виталей тыкали друг друга в грудь пальцами и громко обвиняли в непредусмотрительности при организации исследовательской экспедиции.

Мафую все это время сидела неподалеку, и с безучастным выражением лица обстругивала кинжалом палочку, но я был уверен, что она мысленно над нами посмеивается. Нечего и говорить, что Даша тоже присоединилась к ней.

— Ну, и чего ты там ржешь? — недовольно спросил Худой. — Как будто у самой есть идеи получше.

Слова были адресованы рыжей, но маленькая охотница, решив, что это был вызов, поднялась, и без лишних слов поманила нас за собой в лес. Даша дальновидно осталась сторожить рюкзаки.

— Вы, наверное, никогда не слышали о таком зверьке, как Ётус Карпатус, — сказала Мафую, когда вокруг нас сомкнулись плотные ряды деревьев. — Да?

— Чего уж там мелочиться, говори на латыни сразу все предложение, — проворчал я. — Нам ведь так будет намного понятнее.

Она замолчала, и мы уже решили, что не добьемся от нее предложения, когда охотница неожиданно вывела нас к огромному земляному бугру. Как оказалось, это была насыпь непонятного происхождения, высотой чуть выше меня, хорошо утоптанная, с растущей поверху мелкой травкой. Мафую наклонилась, подняла палку, и начала тыкать в уже давно слежавшуюся землю.

— Они обычно строят себе такие дома. Поэтому их легко найти. Искать же следует неподалеку от заброшенных поселений, где раньше жили люди. А все потому, что в развалинах жилищ они любят прятать запасы еды на зиму.

— Кто? — нетерпеливо спросил Виталя.

— Сейчас увидишь, — последовал лаконичный ответ.

Палка втыкалась кончиком в землю, оставляя за собой небольшие вмятины. Я посмотрел на часы, и с раздражением переступил с ноги на ногу.

Прошло минут пять. Мафую уже простучала часть бугра, и и перешла на другую сторону, методично работая рукой. Неожиданно палка провалилась на половину длины, обнаружив рыхлое место, а земля посыпалась вниз. Отбросив ее, Мафую ударила ногой, и пробила дыру размером со свою голову, обнажив длинную, уходящую вглубь нору.

— Сахар есть? Или еще что-то сладкое?

Мы переглянулись.

— В следующий раз лучше припасите, — сорвав с близлежащего куста несколько ягод, Мафую швырнула их внутрь норы. — После сладкого они становятся более смирными.

Раздалось шуршание, и из глубины норы появился большой черный нос, идущий на запах ягод, следом показалась обросшая бурой шерстью мордочка и большие зеленые глаза. Наша маленькая охотница швырнула туда еще пару ягод, а остальные положила у подножия земляного вала. Приманка сработала, вслед за мордочкой из норы высунулось длинное, лоснящееся тело, две лапы с загнутыми когтями, потом еще две… Потом еще две.

Застыв на месте, мы с Виталей ошеломленно наблюдали, как свое нору покидает некое восьминогое существо бурой расцветки с черными полосками вдоль тела. Ростом оно было с небольшую лисицу-фенека, и сходство с этим животным дополняли два больших уха, растопыренных, как локаторы. Все восемь ног заканчивались когтями, говорящими о способности к рытью нор, глаза были как у кошки, с вертикальными зрачками, а короткий хвост торчал, как антенна, слегка подрагивая. Цепляясь когтями, этот диковинный зверь спустился вниз, и начал собирать ягоды, водя мордочкой в разные стороны. При этом он, несомненно, видел нас, и держался настороженно, то и дело бросая в нашу сторону испуганный взгляд.

— И какая нам от него польза? — скептически спросил Виталя. — Хочешь приручить, как домашнее животное?

— Чтобы он тебе весь дом разрыл? — хмыкнул я. — Лучше уж тогда, как уличное, пусть двор охраняет. Гавкать хоть умеет?

— Вот, держи, — Мафую протянула мне полоску черной ткани. — Завяжешь вокруг его глаз.

— Это еще зачем?

— Ты ведь хочешь получить деньги за добычу, или нет?

Мы с Худым переглянулись.

— И как это поможет?

— Увидишь.

— Короче, — Виталя с раздражением забрал у меня ткань. — Не знаю, в чем смысл от такого развлечения, но, раз ты просишь…

Едва он успел сделать шаг, как хвост зверька встал вертикально, и завибрировал, а само существо чисто по-кошачьи выгнуло спину, бросилось назад, и начало с удивительной быстротой карабкаться обратно в свою нору. Не сговариваясь, мы с Виталей рванули вперед. С некоторой опаской я схватил этого недокрота поперек туловища, и потянул назад, и едва успел увернуться от яростного дрыганья задней пары лап, когти которых чуть не вспороли мне кисть. Виталя схватил его за эти лапы, совместными усилиями мы вытащили его наружу, и несколько неделикатно швырнули на землю.

На этом наше везение закончилось.

Едва лапы зверька коснулись поверхности, как я почувствовал сильный толчок, и растянулся пузом вниз. Что-то дернуло меня, и мое тело начало быстро скользить на боку, при том, что руки продолжали держаться поперек туловища восьмилапой лисицы. Буквально за несколько секунд меня вынесло из леса обратно на улицы заброшенной деревни, и здесь я наконец-то отпустил добычу, и перевернулся, постанывая от боли, которую причиняла ободранная кожа на коленях и локтях. Мимо что-то скользнуло, а потом надо мной склонились лица Витали и Даши.

— Ты как, в порядке?

— Что это, нахрен, такое было?

Ответ пришел сам собой. Из развалин вышла Мафую, в руке она держала веревку, а другой ее конец был обвязан поперек туловища пресловутого зверька. Сам он упирался, но все же кое-как тащился следом. Вокруг морды поверх глаз была туго затянута полоска черной ткани.

— Маузер, ты ему почти понравился.

— Не смешно, — с помощью друзей я принял сидячее положение, все тело болело, будто по нему прошлись деревянной колотушкой для раскатки теста. — Что это за фигли-мигли?

— Ётус Карпатус, земляная лисица. Из-за мутации она приобрела невероятную физическую силу, как муравей, может поднять и протащить за собой груз в несколько раз больше собственного веса. Его мы и запряжем.

— А зачем глаза завязывать? — спросила Даша.

— Из-за чувствительности зрачков нередко бывают случаи, когда они теряют зрение при слишком ярком солнечном свете. Тогда другие карпатусы приходят на помощь ослепшим сородичам, и помогают им добраться до укрытия, направляя движение. Если завязать глаза, он решит, что ослеп, а ты — сородич, который ему помогает. И будет следовать туда, куда ты его поведешь.

— Неплохой способ заарканить рабочую лошадку, — я прохромал к какому-то камню, и начал рассматривать разодранные колени и локти. — А почему сразу нельзя было сказать, что он сильнее нас всех вместе взятых?

— Тогда было бы не так интересно. Для меня.

Ётус Карпатус полностью оправдал наши ожидания. Когда мы привязали к нему веревку, другой коней которой был обвязан вокруг ног убитого самца, Мафую сложила губы, и издала длинный, едва слышный свист. Уши зверька завертелись, хвост опустился вниз перпендикулярно земле, и он рванулся в сторону охотницы. Веревка натянулась, и туша медленно сдвинулась с места. Когти фенека упирались в землю, спина выгнулась, он напрягался, как впряженный в повозку бык, и медленно, шаг за шагом, тащил нашу добычу, словно не обращая внимания на то, что сзади к нему привязали половину тонны обтянутого костями скелета.

— Если тащить и самим тоже, будет еще быстрее, — заметила Даша, явно намекая на то, что как раз она тащить ничего не собирается. — Ну, что, отправляемся сейчас же?

— Погоди, надо сначала маршрут разметить, — я достал карту. — Опять через ту поляну с хищными цветами я не пойду. И вообще, надо выбрать плоскую равнину, а то будем за каждый куст цепляться.