Виталя уже более требовательно ткнул меня в бок.

— Да что?

— Слушай, что вообще происходит?

— Я тебе Друзь из "Что? Где? Когда?", чтобы на такие вопросы отвечать? Сам же предположил, что мы спим. Вот, и спи себе дальше, пока можно.

— Раз это сон, то надо хотя бы выйти и осмотреться. А то торчим здесь, как любовники из анекдота, потом и вспомнить будет нечего.

— Я тоже так думаю.

— А этот?

— Раз это сон, то фиг он нам что сделает. В крайнем случае скажем, что мы из церкви, и спросим, какими это такими опытами с душами погибших страждущих он здесь занимается. Сразу отстанет.

В этот момент дед затушил самокрутку, и поднялся с табурета. Потянулся, пробормотал "Пойду, сосну пару часов" и вышел из комнаты. Спустя пару минут где-то в глубине дома хлопнула дверь, и наступила тишина. Отлично, опасность миновала. Мы спокойно вышли из шкафа, на всякий случай посмотрели на трупы — мало ли, а вдруг правда оживут — и тоже пошли своей дорогой. Если точнее вниз по скрипучей лестнице, на первый этаж обыкновенной двухэтажной деревянной сельской избы.

Даже если бы дед не сказал, что это музей, я бы сразу заподозрил что-то неладное. Везде какой-то неестественный порядок, все хозяйственные вещи на своих местах, ни пылинки, ни соринки нигде не валяется. На кухне сложенная из кирпичей печь, деревянный стол, стулья, тазик для мытья посуды, сама посуда аккуратно выставлена на прибитой к стене полке. Виталя зачем-то взял с печи глиняный горшок, и заглянул внутрь.

— Ну, что, появились какие-то мысли?

— Ни единой, — я почесал затылок. — Разве что то, что мы переместились вперед во времени, и попали в далекое будущее, а эта изба — музей старой культуры, куда водят школьников, чтобы они на примере жизни наших предков писали сочинения и получали за них двойки.

— Мда, дела… Сдается мне, что нихрена это не сон. Слишком уж все…

— Реалистично?

— Подозрительно. Мокрухой пахнет.

Пришлось согласится. А между тем мне уже не терпелось посмотреть, что творится снаружи избы. Виталя, как я видел, был того же мнения.

— Пошли отсюда?

— Пошли. Только чур, если ты неправ насчет времени, я даю тебе подзатыльник.

— Разбежался.

Подойдя ко входной двери, мы решительно толкнули ее, и вышли на залитую солнцем улицу….

То, что творилось снаружи избы заставило нас о…. В буквальном смысле этого слова.

И если бы я согласился поспорить на перемещение во времени, я бы имел полное право дать Витале не то, что под затылок, а еще и под зад за неверие в мои аналитические способности и богатое воображение.

Отойдя от избы, стоящей на краю асфальтовой дороги, мы медленно подошли к стене мерцающего купола. Он протянулся вдоль и вверх насколько хватало взгляда, и закрывал небо, что однако не мешало солнцу светить, а облачкам лениво передвигаться под кнутом пронизывающего ветра. Виталя поднял руку, чтобы тронуть купол, но я успел остановить его.

— Лучше не лезь. А то вдруг нас еще заживо сожжет нафиг.

Когда-то в далеком детстве я читал книгу про магическую тюрьму с похожей защитой, где заключенные могли спокойной передвигаться по улицам, но не имели возможности выйти за пределы города — а если бы попытались, их бы убило на месте. Учитывая трупы позади, здесь была подозрительно похожая концепция.

Но, несмотря на купол, ощущения были те же — солнце грело, ветерок слегла холодил, воздух был чистый и свежий, как у бабушки в деревне, только без примеси коровьего навоза. Далеко внизу под куполом протянулась лесная чаща, настоящие джунгли, без единого просвета и единого движения. Несколько минут мы смотрели туда, в надежде, что где-нибудь что-нибудь шевельнется, но без результата. И, тогда развернувшись, потопали в обратном направлении.

Обратное направление было не менее интересным.

Асфальтовая дорога (хорошая и гладкая, без трещин и ям, прямо как в Европе), вела к перекрестку. Когда мы подходили, по нему медленно пролетел грузовик. Именно, что пролетел, потому что колес у этой хрени не было, и она просто плыла по воздуху в полуметре над землей. Виталя проводил машину обалдевшим взглядом.

— Видел?

— Угу.

За перекрестком начиналась городская улица. Одноэтажные, круглые металлические коробки, исполняющие функции домов, тесно лепились друг к другу, оставляя небольшие переулки, тротуары узкие, два человека не развернутся, а где-то далеко громоздилось сооружение с трубами, выпускающими легкий белый дымок, испаряющийся при соприкосновении с куполом. Когда мы подходили к перекрестку, в одном из домов входная дверь просто отъехала в сторону, выпуская наружу крепкую мужскую фигуру лет тридцати с пакетом продуктов в руке. В другой руке он держал поводок, скрепляющийся с ошейником угрюмого мастифа, послушно семенящим позади.

— Слышь, мужик, — по-свойски сказал Виталя. — А скажи, куда мы попали?

Я ткнул его локтем в бок. Мужик остановился, переложил пакет в правую руку, а поводок в левую, и пожал плечами.

— Вернее, я хотел сказать, что это за место? — поправился Худой.

— База номер шесть, — местный кинул на нас подозрительный взгляд. Я тоже посмотрел на себя, и мне сразу поплохело — да ведь мы до сих пор в больничных пижамах, как будто сбежавшие из психушки шизофреники. — А вы чего, парни, заблудились?

— Вроде того, — я слегка закашлялся, не люблю врать чужим людям, это некультурно. — А тебя как зовут?

В моей голове уже нарисовалась перспектива познакомится поближе, и, втянув это пока еще доверчивого горожанина в разговор, ненавязчиво расспросить ее обо всем. Но мужик лишь покачал головой, и пошел дальше, буркнув на прощание:

— Извините, но я спешу.

Виталя бросил на меня растерянный взгляд.

— База какая-то, да еще и номер шесть… Ёлки-иголки, да куда это нас вообще занесло? И что теперь делать?

— Спокойно! — я сунул руки в карманы, и огляделся. Кроме этого мужика и проехавшего мимо грузовика нас пока никто не засек, и надо этим пользоваться. Сказать по правде, мне тоже было страшно до ужаса, но жизнь научила брать эмоции под контроль. — Спокойно. Нам же операцию хотели делать, помнишь?

— И что?

— А то, что это, наверное, какой-то научный эксперимент с погружением в искусственную реальность.

— И что?

— Что-что… Думаю, надо погулять, поразговаривать с местными, осмотреться. Потом проснемся, все расскажем, нам выплатят двадцать штук, и весь кошмар закончится.

Виталя начал потихоньку успокаиваться.

— Точно? — спросил он жалобным тоном.

— Точно — не точно… Короче, не паникуй. Все нормально.

Но сам я в этом сомневался. Слишком свежие были ощущения, что я умер от удушения, и мысль, что это и есть загробный мир. Виталю мои доводы тоже не убедили, но он промолчал, инстинктивно решив довериться мне, как умному и начитанному человеку.

Хотя, думаю, даже если бы я больше читал Библию вместо попаданческого фэнтези, нам бы это не сильно помогло.

****************

— Эй, вы гляньте на них! Что за наряд?

Мы остановились, как оплеванные, и оглянулись. Какой-то наглый не по годам дедок откровенно ржал, рассматривая наши больничные пижамы. Пришлось уйти с улицы и затихарится в безлюдном переулке.

— Как видно, просто гулять нам не суждено, — констатировал Виталя со вздохом сожаления.

— Это точно, — я прошелся до конца переулка, и осторожно высунул голову. И тут же узрел вывеску "Кафе", причем написанную на нашем, родном, русском языке. Вывеска венчала длинное приземистое сооружение металлической конструкции, с крошечными окнами и единственной входной дверью.

— Пошли, хоть кофееем закинемся. Заодно узнаем, где здесь можно прикупить нормальные шмотки.

— А деньги?

— Придумаем что-нибудь.

Внутри было тихо и на удивление пусто. Вообще пусто. Ни души. Когда мы сели за один из множества свободных столиков, к нам направилась механическая дылда, балансирующая на колесе, и мигающая фарами в знак приветствия.