— Вообще-то я сказала, что просто пошутила, — вставила следачка.

Капитан только отмахнулся, и, судя по выражению его лица, остался удовлетворён таким решением.

Я же для себя решил, что сейчас отличный момент, чтобы поставить окончательные точки над всеми нужными буквами.

— Ну, я могу идти? — спросил я.

— На все четыре стороны, — фыркнул капитан.

Я покосился на девушку и подмигнул, та стеснительно опустила глаза.

— А минутка есть, Егор? Давай-ка пообщаемся, — предложил полковник.

— Конечно, — согласился я.

Мы вышли в коридор.

— Вот Курочкину у нас надо было не в милицию идти, а в драмтеатр, любит он все драматизировать, — прокомментировал полковник, едва мы вышли за дверь и остановились в паре шагов. — Егор, ты на нашего капитана внимания не обращай, иногда бурчит, но так-то он и мухи не обидит! — заверил он.

— Нормальный, вроде, мужик, ага, — я для виду только коротко пожал плечами. — Ему бы пару выходных взять — и будет ещё лучше! А то, наверное, не выспался со своим бронхитом.

— Возьмёт, куда денется, ему-то всего пару лет до пенсии осталось, — отмахнулся полковник. — Ладно, Егор, бог с ним, с Курочкиным. У меня к тебе есть деловое предложение.

И полковник озвучил мне свою просьбу — помимо жигулей участкового, в РОВД было ещё два десятка служебных автомобилей. И на некоторых тоже требовалась замена дверных петель.

— У нас как тыловик сунулся в Тольятти на автомобильный завод звонить, так стало понятно, что заказать новые петли — дохлый номер. Пока они нас в очередь поставят, пока сделают, пока петли дойдут… — полковник отмахнулся. — Куда проще самим, кустарно сделать. Ведь служба не ждёт, пока мы в очереди стоим. Тем более, ты так качественно делаешь, что ихние слесаря в сторонке курят. Короче, по десятке за один комплект петель заплачу, возьмешься?

— А сколько автомобилей? —. уточнил я, чтобы лучше оценить собственные силы.

Десятка, конечно, была ценой, что называется, для своих, но если их несколько — то тут сначала надо прикинуть, справлюсь ли вообще.

— Не меньше чем десяти машинам такой ремонт требуется. И там у некоторых не по одной и не по две двери делать нужно. Сам понимаешь, что в милиции износ транспорта быстрее идет. Жулики и пьяные ой как любят за двери хвататься, — охотно ответил полковник. — Чуть не с корнем вырвать хотят.

Я прикинул в уме, сколько мне придётся делать петель, умножил на 10 рублей и получил довольно хорошую сумму. Неплохой такой заказ на горизонте нарисовался.

— Какие сроки? — спросил я, прежде чем соглашаться.

— Да как сделаешь, так сделаешь, — заверил Александр Игоревич. — Но не затягивай…

— Идёт.

— Хорошо, я тогда тыловика озадачу, как под это дело деньги провести, и как будет готово — сообщу. Либо позвоню тебе в общагу, либо через Валька участковый передаст.

Наверное, тыловик — что-то вроде их местного завхоза. Впрочем, мне это без разницы. Я кивнул и произнёс:

— Договорились. Только вы со скидкой посчитайте, по восемь, а не по десять рублей за петлю.

— Эт чего? — удивился полковник.

— А это, Александр Игоревич, у меня по понедельникам скидка для хороших людей.

В этот момент дверь кабинета за нашими спинами открылась, и товарищ капитан выскочил в коридор и побежал в самый его конец. Разнервничался, видать, дело-то такое, когда нервничаешь — живот крутит. Вместе с ним вышел и второй следователь, но тот пошёл в сторону выхода.

— Ты только копию постановления об отказе у капитана возьми, Егор. Я так понимаю, на работе у тебя будут спрашивать, — напомнил мне полковник перед тем, как уйти. — Он хоть и прокурором не подписано, но все одно — оправдательная бумажка, и ты уже не букашка. Так ведь?

— Спасибо, что напомнили.

— Ну, все, бывай, — попрощался полковник по-свойски и ушел.

— Тук-тук!

Я сразу заглянул в кабинет, чтобы подождать капитана, который как-то не торопился возвращаться.

— Слушаю вас, — сказала следачка.

Взгляд у неё немного бегал — она теперь не знала, как на меня смотреть.

— Нужна помощь.

— Какая?

— Вы бы мне очень помогли, если бы назвали способ, как можно с вами увидеться без возбуждения уголовного дела, — улыбнулся я. — А так мне велено забрать у капитана Курочкина копию постановления, как это точно называется? — об отказе в возбуждении уголовного дела. Наверное, так.

Девушка тоже поулыбалась в ответ, встала и подошла к столу капитана, отдала мне копию, отпечатанную под копирку. У Курочкина остался оригинал и еще один экземпляр потстановы.

— Вот… Подпишите у начальника. Но без подписи прокурора оно как бы и не действительно, это постановление.

— Да это на работу, кто там разбирается в этих подписях. Сойдет.

Я, попрощавшись, вышел. Ветеран труда ждал меня уже у лавки, неподалёку от отдела. Я даже пропустил момент, когда он улизнул из кабинета.

— Фу-у-ух, я уже думал, мы сразу из отдела поедем в тюрьму, — выдал этот герой.

— Не в этот раз, — усмехнулся я, складывая пополам постановление.

— А ты видел, как этот их полковник на меня смотрел? Ты ему точно ничего не рассказывал про инструменты в моем шкафчике? — тихим голосом спросил токарь.

Я только выразительно посмотрел на мужика и подмигнул.

— Откуда у тебя такие знакомства-то? — не унимался он. — С начальником РОВД якшаться!

— Ну, земля круглая, как говорится…

Мы дошли до ближайшего перекрёстка, где и попрощались. Я как бы невзначай напомнил ему, что уже завтра жду первых результатов нашего сотрудничества — пусть не расслабляется. Он покивал, поскреб макушку и пошёл домой, а я всё-таки решил ещё раз заглянуть на завод, хоть мне и сказали, что возвращаться не обязательно. Хорошо, что полковник мне про постановление подсказал. Вот эта бумажка — отличный способ обелить свое честное имя, которое некоторые начальствующие индивиды очень хотели запачкать.

Я вернулся в цех и сразу поднялся в кабинет начальника.

— На месте?— спросил я у секретарши, кивая на дверь.

— На месте, но он сейчас немного не в духе, — предупредила секретарша.

В духе, не в духе, а я под его настроение точно подстраиваться не собирался. Да и потом, после разговора со мной у него вряд ли настроение станет лучше.

Я для приличия постучал и, не дожидаясь ответа, вошел. Начальник сидел на своем рабочем месте и мешал себе чай в кружке. Меня увидел, и чайная ложка тревожно брякнула и застыла в его руке…

— Здрасьте-мордасьте, — бросил я. — Как чаёк?

С этими словами я бодро прошёл вперёд и положил на стол постановление.

— Ты, Климент Александрович, со мной в игрушки играть вздумал? — уже более грозно проговорил я. — Не советую…

Ну и вкратце объяснил, что имею к нему претензии — и что мне известно о том, откуда ноги растут в деле с кражей золота. Выслушивать его ответ у меня не было ни малейшего желания. Да и велик риск того, что после ответа мне неудержимо захочется дать ему хорошенечко по пятаку. Нет, я себя контролировать умею, но вот рефлексы — дело другое. Рука может сама левый крюк выбросить.

— Погоди, это что за номера! — он вскочил, ослабляя галстук и, как и во время первой встречи, весь пошёл пятнами. — Ты на что намекаешь⁈

— Я не намекаю, а выношу тебе последнее якутское предупреждение, — отрезал я перед тем, как выйти из кабинета.

— Ну, как поговорили? — спросила у меня секретарша, мне показалось, что она только что отскочила от дверей.

Видимо, в бою с воспитанностью победило любопытство, и секретарша решила послушать мой с начальником разговор.

— Думаю, что на этот раз обойдётся без вызова скорой, хотя не уверен. Вы приглядывайте за ним, — сказал я и вышел в цех.

В любом случае, все, что я хотел сказать, я озвучил. Ну а дальше пусть начальник переваривает поступившую информацию. Только что-то мне подсказывает, что выводы он сделает неправильные.

Но одно он усвоит точно, что «студента» нахрапом не возьмешь.

Что-то подсказывало, что начальник ничего не понял. Ну если и понял, то по-своему. Впрочем, это дело хозяйское. Я-то что — человек бесконфликтный и последовательный. Если мне руку тянут и улыбаются, руку жму и улыбаюсь ответ. А если поворачиваются ко мне жопой, то могу пинка дать, тоже улыбаясь. На самом деле я ещё до прихода в кабинет к начальнику прекрасно понимал, что меня не хлебом и солью будут там встречать. И конфликт провоцировал намеренно, нужно же было добиться того, чтобы товарищ начальник начал активно себя проявлять. Когда человек волнуется, то частенько ошибается. Что из этого выйдет — будем смотреть.