А погоня действительно была! Едва я успел завернуть за угол соседнего корпуса, как на дорогу выбежали мои преследователи. Мухтар уверенно ввёл кладовщика по моему следу.

Догонит же, зараза!

Расстояние между корпусами было метров сто, и я попросту не успел бы ускользнуть от них. Решение нашлось само — я бросился к беседке, спрятал прутки и магнитофон под лавку. За те несколько секунд, что были у меня, развязал шнурки на ботинках, и в момент растянулся на скамье. Глянешь со стороны и решишь, что умотавшийся работяга решил сделать перекур. Ну а для пущей правдоподобности я схватил со стола кем-то брошенную сигарету без фильтра (та оказалась поломанной и непользованной) и подкурил. Запах табачного дыма должен был сбить с толку Мухтара. Так и произошло — пёс, гавкая, подбежал к беседке, но, учуяв табачный дым, струящийся с кончика сигареты, сбился и начал растерянно оглядываться.

— Хороший пес, — похвалил я его.

Через пару секунд к беседке подбежал Пушкин.

— О! — он меня сходу узнал. — Егор, ты?

Пушкин начал озираться, высматривая свои прутки. Но видел только лишь меня, разлившегося на скамье с сигаретой в руках и без обуви.

— Ты чего тут делаешь? — спросил он, пытаясь восстановить дыхание после забега.

— Перекур, через десять минут домой, — я сбросил пепел в жестяную банку из-под зелёного горошка. — А вы чего по заводу в восемь вечера носитесь?

— Не видел тут никого? — нахмурился кладовщик.

— Да кто были — давно ушли, вы время-то видели?

Пушкин покосился на Мухтара, потом окинул взглядом беседку, но прутки были хорошо спрятаны. Темнота — друг молодёжи.

— Чего случилось-то? Может, помочь? — я выбросил окурок в банку, поднялся и принялся нарочито долго натягивать на себя ботинки. Пусть думает, что быстро их не надеть и не снять.

— Точно никого не видел? — с подозрением переспросил Пушкин.

— Точнее не бывает.

Кладовщик помолчал. Говорить, однако, ничего не стал и пошёл обратно к себе на склад, подзывая и Мухтара. Как только они ушли, я сразу обулся, завязал шнурки и прихватив спрятанные прутки и магнитофон, вернулся в цех.

Дело было сделано!

Теперь у меня в распоряжении был необходимый металл для шабашки. Времени до восьми оставалось порядка двадцати минут, и я решил не откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Пошёл к ленте, поснимал с прутков слой краски. Те мигом преобразились и теперь блестели чистым металлом. Я же сходил к верстаку и, взяв рейсмас, начал размечать прутки. Только на этот раз мазал чернилами ровно в таком количестве, чтоб было видно линию разметки.

Выходить из завода в темноте было несколько непривычно. Хотя, получается, надо привыкать, следующие пару недель график будет — просто атас. Пока же, с непривычки, на меня сразу, едва я вышел с проходной, навалилась усталость первого тринадцатичасового рабочего дня.

— Уа-а! — зевки Вали я услышал, как только поднялся на этаж.

У соседа была личная трагедия — первый рабочий день после больничного. А до выходных ещё, как до Парижа. Валя лежал на кровати и продолжал давить зевоту.

— Ой не могу! — бубнил он.

— Чего не можешь? — спросил я, и сам буквально стекая на свою кровать.

— Не могу заставить себя тренироваться, — пожаловался сосед. — А надо бы, мне тут дама одна сказала, что я жирком заплыл!

— Ну вперёд, вон, у тебя здесь целый тренажерный зал в наличии.

Валя ещё полежал с минуту и с протяжным «э-э-э-эх» поднялся. Взял гирю и занялся сгибанием локтя на бицепс.

— А ты чего допоздна? Только не говори, что работал! — продолжил он. — Слышал, тебя одного на склад припахали!

— А что? Помочь хочешь? Можешь завтра прийти, там для тебя работы тоже хватит, — ответил я.

— Не-е, — сосед подрагивающей рукой выполнил последнее повторение и бросил гирю на кровать. — У меня своего завала достаточно. Так а что у тебя за приключения? Сегодня Рома, ну, который ваш старший мастер, всё БТЗ и ПДП поставил на уши. К нам, технологам, тоже забегал, в документах рылся.

Он поводил носом, будто изображая собаку-ищейку. Кажется, у него Рома тоже особой симпатии не вызывал.

— Чего он хотел-то? — поинтересовался я и добавил со вздохом. — А работёнка там действительно скотская, но платят хорошо.

— Уверен? Ну, в том, что тебе хорошо заплатят? — сосед и вправду занялся делом, взял гирю во вторую руку и продолжил упражнения. — Ромка твой как раз про расценки выяснял. Говорит, расценка какая-то не такая.

— Что не так?

— В подробности я не вдавался, но могу сказать то, что слышал краем уха. Вроде, там что-то с цифрами напутано, расценили в несколько раз больше, чем положено.

— Так кто-то же эти цифры подписывал? — устало проговорил я.

Разговор складывался крайне любопытный. Я как раз пытался понять, какой следующий шаг предпримет Роман. И вот, пожалуйста, понимая, что договориться со мной не выходит, старших мастер сменил тактику и пошёл от обратного. Решил разыграть карту ошибки якобы со своей стороны и со стороны сотрудницы БТЗ, благополучно подписавшей прежний расчёт. Хитрый ход, дать заднюю и тем самым себя обезопасить. И не доставайтесь нормочасы никому!

Я улегся удобнее, поправляя подушку. А вот хрен вам на воротник, так просто выкрутиться этим товарищам я не дам. И вопрос, который я задал Вальку, как раз должен был мне помочь понять, как перекрыть жуликам пути отступления. Если расценка по факту уже проставлена, собраны все необходимые подписи, включая начальника (а именно в таком виде был приказ, который имелся у меня на руках) то дать заднюю «просто потому что» Роме будет крайне проблематично. Придется цеплять следом выговоры, штрафы и не самые приятные лекции с нотациями от начальства. Был и другой нюанс — такие вот игры с отзывом приказа могут заинтересовать проверяющих, а там уже они могут обратить внимание и на другие приказы. Это вскроет проблему гораздо большего масштаба. А сколько еще в цеху таких «по ошибке» подписанных приказов, но с той лишь разницей, что выплата уже прошла и никто отзывную кампанию не организовал? И, скажем так, ошибки не заметил.

— Да кто-кто, Ленка наша! Ну, Горланова, знаешь её, у нее еще жопа во! — Валек ладонями, прищурившись на один глаз, показал габариты девчонки. — Она вашему мастерку сказала, что ничего менять не будет без личного распоряжения начальника.

Понятно. Конечно, Семен Палыч был мужик взбалмошный, но далеко не идиот. Брать за себя ответственность за перерасценку не собирался. Молодец Палыч, всех собак решил спустить на Романа.

— Так и че, фломастер ушел ни с чем? — уточнил я.

— Ушел, но через час вернулся, шоколадку принёс и начал Ленке её совать вместе с теми самыми бумагами на подпись. А чего там за работа такая, что никак определиться со стоимостью не могут?

— Ничего необычного, оснастка, — мне не хотелось вдаваться в подробности.

А вот что хотелось — так это лечь спать, что я и сделал.

Засыпал я под колыбельную из тяжелого дыхания соседа, продолжившего тренироваться.

На следующее утро я пришел на работу пораньше, чтобы до начала рабочего дня пообщаться с Андреем Андреичем. Надо попросить его первым делом поставить в работу заготовки для петель. Ну и подсказать фрезеровщику некоторые нюансы по работе с шабашкой. Я, честно говоря, думал, что Андреича придётся уговаривать, но, придя на рабочее место, застал его стоявшим возле моего верстака.

— Доброго денёчка, трудовая молодежь, — поприветствовал он меня, помешивая чай в кружке. — Ну и где? Или тебе с металлом надо подмогнуть?

Я молча открыл свой ящик и вытащил три размеченных с вечера прутка.

— Лихо ты подсуетился, — присвистнув, оценил Андреич. — Где достал?

— Коммерческая тайна. Ты лучше скажи, как собираешься петли делать?

— Каком кверху, смотри сюда!

Он достал эскиз, который, скорее всего, набросал после нашего вчерашнего разговора. Одновременно вытащил сигарету и собрался подкурить, но я забрал ее прямо изо рта фрезеровщика.