— Вот ты, Егор, думаешь, что начальство к тебе относится как-то не так, а между прочим начальник лично велел с тобой так расплатиться! — вещал Рома.

— Остальное кому пойдет, он не уточнил? — я не стал ходить вокруг да около.

Старший мастер, прекрасно понимавший, о чем идёт речь, аж сглотнул. Я достал кондуктор из ящика, взял металлическую щетку и прочистил номер. Цифры в данном случае было хорошо видно, кондуктор был, в целом, чистый, и мне оставалось только занести в список его наличие, ну и провести поверху металлической щеткой да начисто вытереть с помощью ацетона.

Касаемо предложения от старшего мастера, я понимал, что тут главное — свои интересы отстоять, но палку не перегнуть. Начальник, если его к ногтю прижать, занервничать может и другой приказ выписать. Но соглашаться на условия закрытия месячной нормы с коэффициентом два — тоже так себе вариант.

Видя, что Рома подвис и не спешит называть другие условия (видимо, думал, что я буду до потолка прыгать от его предложения, и запасных ходов не приготовил), я взял инициативу в свои руки и назвал приемлемые условия. Как обычно, взял сразу повыше, чтобы оставить место для торга.

— Сколько-сколько? — Рома вытаращил глаза.

Я оторвал взгляд от детали и перевёл на него.

— Я думаю, ты слышал — или, может, тебе на бумажке цифру написать? Иначе до начальства не донесёшь?

Да, мои условия были, мягко говоря, завышенные, но ведь это их яйца были у меня в ладони, которая в любой момент могла превратиться в кулак, и тогда эти самые яйца — всмятку.

— У тебя, как и у твоего начальника, всегда есть выбор.

Я не стал акцентировать внимание на проблемах, с которыми столкнутся эти весёлые ребята, потому что ранее уже это проговаривал. Рома о последствиях прекрасно знал. Будь они незначительными, и старший мастер не переживал бы так за свой портфель.

— Может, найдём какой-то компромисс? — изменившимся голосом спросил он.

— Так я и говорю про компромисс, предлагая делить нормочасы пятьдесят на пятьдесят, — подмигнул я.

Рома постоял, совершенно оторопевший, а потом вышел прочь. Как говорится, скатертью дорожка.

— Ну, ты тут как? — ко мне на склад заглянул мастер Сергей.

Он с любопытством осмотрел то, как я разложил карточки на столе. Подошел к пульту управления подъёмником, нажал кнопку и, когда Вилочный подъемник дернулся, быстро убрал руку.

— Во как! Всегда хотел попробовать кнопки понажимать, — объяснил он свой интерес. — А ты, значит, в курсе, как она работает?

— Быстро научился, — ответил я.

— Как? Справляешься? Может, надо как-то помочь?

Я покачал головой и заверил Сергея Алексеевича, что если мне понадобится чья-то помощь, то молчать я не буду.

— Идет, — согласился тот. — Тогда такой вопрос, как ты смотришь на то, чтобы сегодня поработать сверхурочно? Я смотрю, работы у тебя тут просто навалом. Это вот эти позиции перебрать надо?

Сергей взял мою документацию с бесконечным количеством позиций, полистал.

— Могу тебе талон выписать, — заключил он. — Учеников мы обычно сверхурочно не оставляем, но тут как-нибудь придумаем, как тебе переработку закрыть.

— Серег, а с чего вдруг такая щедрость? — прямо спросил я. — Это тебя Рома послал?

— Ну-у, — протянул мастер, возвращая на стол документы, но от прямого ответа ушел. — Не без этого. У вас стряслось что опять?

— Ничего, Рома любезно объяснил мне фронт работ. Вот теперь, как видишь, разбираюсь. А талон можешь выписать, я не против.

Мастер задумался, остановив взгляд на бумагах на столе, а потом вздохнул и поднял на меня глаза.

— Егор, ты бы меньше принципиальность показывал. Это же всё бюрократия, она тебя перемолет и не заметит, — высказался он.

Я ничего не ответил — хотя и видел, что советует он искренне. Сергей тогда долго ждать не стал, заверил, что выпишет мне талон на сверхурочные, и ушел.

Конечно, его позиция имела право на существование, другой вопрос, что я её не разделял. Но и разводить на эту тему дискуссии как-то скучно. Поэтому останемся каждый при своем мнении. Ну а поработать сверхурочно мне сейчас явно не помешает, рабочий день перевалил через свой экватор, а у меня ещё была куча нерешенных задач.

Потому до самого конца рабочего дня я был полностью погружён в работу на складе. Примерно через полчаса непрерывной работы я сообразил, что если не выработать другой подход, то возиться придётся очень и очень долго. Раз, переместить подъемник к нужному ящику, два — вытащить его, найти деталь с нужным номером, обработать, а потом ещё повторить манипуляции в обратной последовательности. Даже если с этой позицией не надо было делать ничего, кроме как протереть номер тряпкой в ацетоне, времени это сжирало непозволительно много. А чтобы не полагаться на собственные ощущения, а иметь понимание о реальных трудозатратах, я решил провести замеры.

Для этого засек выбранный технологический процесс от и до. Вышло порядка восьми минут на одну позицию. Вроде бы, и быстро. Но тут стоит учитывать сразу два фактора — во-первых, если перемножить эти минуты на количество позиций в списке, то уже получается несколько недель чистого рабочего времени. А чистое рабочее время на производстве — это такая же утопия, как запрет работягам устраивать перекуры и слоняться по цеху без дела. Другими словами, это цифру правильно будет для начала удвоить, а только потом считать. Наконец, во-вторых, далеко не со всей оснасткой вопрос решается при помощи тряпки и ацетона. Кое-где надо хорошенько потереть щёткой. Где-то требуется перебивать нечитаемые цифры, калибровать отверстия, резьбу, удалять ржавчину — и чего только ни. А ведь наверняка будут ещё и «потеряшки», которые на карточке числятся, а вот по факту отсутствуют. Найти их в этих стеллажах — тоже дело не пары минут, а может быть, и целое расследование.

Я почесал затылок, раздумывая о том, как ускориться. В голову пришло несколько идей, но, все их тщательно взвесив, я остановился на одной — решил полностью пройтись по всем позициям, которые лежали в отдельном взятом стеллаже. Далее вытащить их из ящиков и рассортировать по сложности необходимых ремонтных работ. Те единицы, где не надо драить, чистить и перебивать, а только номер сверить, я обрабатывал сразу же, не отходя от ящика. Остальные фасовал по принципу читаемости номера. Так у меня образовались две кучки оснастки. В одной позиции с нечитаемыми номерами. В другой — с читаемыми. В обеих кучках встречалась оснастка с ржавчиной, загрязнениями и необходимостью калибровки отверстий, резьбы или смазки подвижных частей и соединений.

Теперь хотя бы понятно, сколько и чего надо сделать по первому стеллажу. Я вооружился отверткой, с ее помощью повытаскивал и повыкручивал втулки, болты, шайбы и прочую мишуру. Чтобы не ломать голову, от какой позиции мелочевка, я соединил их проволокой, как баранки, и прикрепил листки с обозначением их номеров. Всё это добро засунул в металлический ящичек с откидной крышкой, наполненный ацетоном. Пусть без меня откисают.

Потом отлил ацетон в отдельную бутылку, оснастку поскладывал в ящики и понёс к галтовочному барабану. В нашем цеху галтовки было аж две, что упрощало задачу. Обе представляли собой подобие огромной и примитивной стиральной машины, но вместо стирального порошка их барабаны были наполнены песком и камнями. Использовались они для того, чтобы сгладить шероховатости на поверхности детали и убрать мелкие заусенцы. Бросаешь в барабан партию, прокручиваешь полчаса — и получаешь поверхность гладкую, как попка младенца. Главное только потом — хорошенько детали вымыть в керосине и продуть.

Подойдя к барабанам, я вытащил из них все крупные камни, оставив только песок и мелкую щебенку. Поскладывал оснастку из своего ящика, строго следуя принципу — в один барабан позиции с читаемыми номерами, в другой — с нечитаемыми. Следом добавил в каждый из барабанов ацетон, чтобы убрать с них ржавчину, старое засохшее масло и кислоту. Получившуюся смесь из щебенки, ацетона и песка я хорошенько перемешал, закрыл крышку галтовки и запустил двигатель. Детали начали бултыхаться во вращающемся барабане. Дело пошло.